— Так, все! Ты все испортила! Теперь мне придется вести тебя домой вместо того, чтобы…
Она энергично замотала головой.
— Тихо! Вон он уже идет! Молчите!
Я с раздражением выдохнул.
— Не называй меня на «вы» хотя бы…
— Да с удовольствием! Мне уже надоело разговаривать с тобой, как в девятнадцатом веке! — По голосу понял, что она опять улыбнулась.
Обернувшись, инстинктивно спрятав ее за спиной.
— Что ему теперь сказать?
— Как что? Что я — твоя девушка!
Я закатил глаза.
— Не подходит. Думай дальше…
Она легонько ущипнула меня за предплечье.
— По-моему, прекрасная легенда… Я сама скажу, если что…
Возразить просто не хватило времени. Знакомый Сдобникова подошел уже слишком близко, чтобы не слышать наш разговор, и предусмотрительно остановился в нескольких метрах напротив.
— А Сдоба где?
— Дела у него. Свалил. Ты Баур?
Парень шмыгнул носом.
— Да. Пошли.
Меня удивило, что он даже не спросил, кто такие. Мы брели по тихому темному парку и наш проводник громко шаркал массивными платформами ботинок по опавшей листве. Чертыхаясь, я постоянно путался в длинных полах своего плаща, а Вика от страха так крепко сжимала мою руку, что она даже немного занемела.
Я начал догадываться, куда мы идем, как раз в то время, когда Баур остановился на одном краю глубокого оврага, пересекавшего парк с южной стороны. Через балку, на другую сторону вел небольшой кованый мостик, деревянный центр которого изрядно прохудился. Гот подождал, пока мы его догоним и первым ступил на скрипучие доски.
— Держитесь за палки. На середину не становитесь.
Вика испугано вздрогнула и вцепилась в меня, практически лишив возможности двигаться.
— Куда это мы?
— На той стороне есть несколько старых заброшенных могил. Думаю, как раз туда.
Она что-то удивленно промычала, но не решилась протестовать. Честно говоря, меня тоже совсем не прельщала эта ночная кладбищенская романтика, но интерес к той загадочной девочке в кружевной черной шляпке был значительно выше.
Мы вскарабкались по практически отвесному склону правого берега оврага, Вика поскользнулась на мокрой от осевшего тумана пожухлой траве и едва не съехала вниз, на каменные выступы русла старого ручья. Я встрепенулся, успев как раз вовремя подхватить ее под руки и вытащить наверх. Мое тело уже дрожало от усталости — я чувствовал на себе такую ответственность за чужую жизнь, будто отправился на войну вместе с подготовительной группой детсада. Да нет, эта девушка и одна была хуже целой команды любознательных малышей. Потому что каждое нечаянное прикосновение к ней заставляло меня чувствовать проклятую волну ледяных вдоль позвоночника.
Баур шел дальше, не останавливаясь, не разговаривая и, по-моему, вовсе не обращая на нас внимания. В какой-то момент мне показалось, что он просто не в себе. Я попытался предположить, сколько ему на самом деле лет, однако, видя только размытый темный силуэт, это сделать практически нереально. Тяжелые ночные тучи немного рассеялись, над нами, как огромный серебристый пряник, выкатилась луна.
— Вот черт, еще и полнолуние… — прошептала Вика, сокрушенно опустив плечи.
— Будешь знать, как подслушивать…
Она попробовала остановиться и обиженно дернула меня за руку, но я продолжил движение, стараясь не отставать от нашего проводника.
— Я просто случайно узнала… — зашипела Ольшанская. — Я не хотела, чтобы ты шел туда сам, а ведь как чувствовала, что именно так и сделаешь. Ты совсем не рад, что я с тобой?
— Я совсем не рад, что мне приходится переживать из-за тебя. И — да! — я совсем не рад, что мы опять вместе…
— Мы — вместе?
Судя по ее игривой интонации, мне очень срочно нужно поработать над формулировкой своих мыслей, кажется, я уже об этом задумывался… Но, даже почувствовав легкую неловкость, я вдруг понял, как соскучился по ней, по ее язвительным замечаниям и шуточкам. Я взглянул на Вику через плечо, как раз тогда, когда косые холодные лучи лунного света упали на ее лицо.
— Девочка-панда, — я прикусил губу, чтоб не засмеяться. — Вот уж точно…
Девушка явно перестаралась с готическим макияжем: ярко-белая пудра, карминово-красные губы и огромные черные круги вокруг глаз — это действительно впечатляло. Но при всем этом, в общем, из нее получилась довольно милая готесса — с блестящим гладким корсетом и пышной юбкой с миллионом ленточек и острого черного кружева. Где она взяла этот наряд, я мог только догадываться…
Внезапно я едва не споткнулся о Баура. Он стоял, чуть пошатываясь, и искал в карманах зажигалку.
— Так, а где толпа вообще?
Он обернулся, скользнув по мне невидящим взглядом.
— Уже пришли почти. Есть огонь?
Я отрицательно покачал головой, он, пожевав сигарету, выплюнул ее в траву.
— Дома забыл? — Вика в недоумении хмыкнула.
— Нет. Бросил.
Ее брови изумленно взлетели вверх. Вряд ли она когда-то догадается, почему я это сделал.
Впереди забрезжил нежный оранжевый свет. Гот-проводник устремился к костру напролом через заросли каких-то низкорослых кустиков и мы покорно полезли следом, Вика тихо выругалась, пытаясь уберечь от колючек тонкие колготки.
Они сидели полукругом, практически не обращая друг на друга внимания. Странные, черные то ли люди, то ли какие-то сверхъестественные существа, забредшие сюда из другого мира. Я ощутил внутренний трепет, встретив взгляд одного из них, видимо, главного здесь, если такое понятие вообще могло существовать в компании готов.
Парень был высоким, выше меня, и, возможно, даже старше, с длинными черными волосами, закрывавшими половину лица. Наблюдая, я немного прищурился — из всего странного облика в глаза бросалась только удивительная, неестественная белизна его высокого лба и тяжелый взгляд из-под густых бровей.
Парень встал с трухлявого, полусгнившего бревна, на котором он восседал, немного возвышаясь над всеми остальными. Я не отводил глаз, хотя в какое-то мгновение почувствовал, что выдержать его взгляд, почти гипнотический, становится все тяжелее. Черт, мало того, что вынужден коротать сегодняшний вечер в компании подвыпивших странных подростков, я еще и побаиваюсь — хм, скажем прямо, даже боюсь — одного из них. Мысль о том, что это они напали целой толпой на одного беззащитного человека и избили, а потом, возможно, один из присутствующих здесь направил на голову недвижимого уже Литвиненко обрез, нажал на курок и… бах! — отобрал его жизнь, вовсе не вселяла в меня уверенности. Вика, тем временем, покосилась по сторонам, прижавшись ко мне еще сильнее.
