— Однако громкий шум любого рода может помешать Сирене сконцентрироваться, — сказал Лютер. — А если она не сможет сконцентрировать свою энергию, все паранормальные силы в мире окажутся бесполезными.
— Верно, — подтвердила Грейс. — А еще ни одна певица не может оставаться в тональности, если не чувствует должной отдачи от аудитории, поэтому, вероятно, ей нужно соответствующее место для выступления.
— Ну, есть еще идеи, как нам обуздать ее?
— Кажется, да. Когда Одиссей и его люди проплывали мимо острова сирен, он велел морякам заткнуть уши пчелиным воском, чтобы они не слышали пения.
— Просто, но эффективно, — сказал Уэйн. — Только мне не улыбается перспектива сутками ходить с затычками в ушах. Мне нравится пользоваться ушами.
Грейс сложила большие и указательные пальцы рук, образовав треугольник вокруг мокрого пятна от бокала.
— Есть и еще кое-что, что нам нужно принять в расчет. Судя по тому, что я раскопала в архивах, очень сильная Сирена способна ввести в легкий транс целый театр, забитый до отказа, а вот убить своим голосом она может только одного человека, максимум двух. Я видела доказательство этому в гостинице. И почувствовала это, когда она переключилась с горничной на меня. Она знала, что ей по силам контролировать только нас двоих.
— Какая же это была глупость — убить горничную, — проговорила Петра. — Интересно, а что она собиралась делать с телом?
Грейс задумалась на несколько секунд.
— Будь я на ее месте, я бы погрузила его на тележку и отвезла куда-нибудь подальше.
Реакцией на ее слова было гробовое молчание. На лицах Уэйна и Петры отражалось крайнее изумление.
Грейс нахмурилась.
— Что я такого сказала?
— Ничего, — ответил Лютер прежде, чем остальные успели поинтересоваться у нее, откуда она знает, как избавляться от трупов. — Пошли дальше. Нам известен и еще один факт, касающийся Сирены: она предпочитает оперу, потому что арии позволяют ей брать высокие, смертоносные ноты.
— Это, конечно, интересно, — сказала Петра. — Но о чем это нам говорит?
— Первым делом это говорит нам о том, — ответила Грейс, — что у нее есть надлежащее музыкальное образование. Немного, но все же кое-что. Кстати, есть один аспект, который играет нам на руку.
Петра подняла бровь.
— И какой же?
— Законы парафизики. Психическая энергия не может быть передана механическим путем. Как и все мы, Сирена вынуждена применять на человеке свой дар лично. Она не может отправлять CD-диски своим жертвам, а потом сидеть и ждать, когда ее пение убьет их.
Петра покосилась на Лютера.
— Прими мои поздравления, я вижу, ты нашел себе настоящую оптимистку, из тех, кто считает, что стакан наполовину полон.
Лютер усмехнулся, глядя на Грейс.
— Точно, я открыл новую страницу. Кто теперь скажет, что у меня депрессия?
Дамарис проснулась со знакомым ощущением панического страха. Что-то не так. Но ведь все хорошо. Операция на Мауи прошла идеально и закончилась успехом. Юбэнкс мертв, а Сирена вернулась в Сан-Франциско. Наверное, учащенное сердцебиение и страх — это результат действия препарата. Дамарис боялась следующей инъекции. Она была назначена на девять утра.
Зазвонил телефон. Она перекатилась на бок и взяла трубку с тумбочки. Одного взгляда на номер хватило, чтобы у нее кровь застыла в жилах.
— В чем дело? — проговорила она в телефон. — Случилось что-то плохое?
— Ничего плохого не случилось, — нетерпеливым тоном произнесла Сирена. — Если не считать, что я ношусь как сумасшедшая, готовясь к перелету в Акация-Бей. Дорогой Ньюлин посылает за мной свой личный самолет. — В динамике зазвучал ее приглушенный голос — она говорила с кем-то еще: — Нет-нет, не эти туфли, какая же ты идиотка, те, голубые! Голубой — это мой цвет. Они понадобятся мне для приема в честь премьеры.
«Как сумасшедшая». Дамарис поежилась. Интересно, спросила она себя, сестрица понимает, насколько точное определение она дала самой себе? Наверное, нет. Сумасшедшие не считают себя сумасшедшими.
— Это здорово, — сказала она, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Они все сойдут с ума от твоей Царицы ночи. — Она поморщилась, сообразив, насколько двусмысленно прозвучали ее слова. — С нетерпением жду спектакля, я уверена, там будут все самые важные критики.
— Дорогой Ньюлин пообещал, что соберет всех. «Папа» нашел ту суку?
Дамарис прикрыла глаза.
— Вивьен, пожалуйста, выслушай меня. Нам нет дела до горничной.
— Я же сказала: забудь о горничной! — отрезала Сирена. — Меня она не интересует. Она для меня ничто. Я тебе сказала: мне нужна другая, та, которая защитила горничную и пыталась сопротивляться мне.
Крепко сжимая пальцами трубку, Дамарис выбралась из кровати.
— И до другой нам нет дела. Оставь ее, Вивьен. Сосредоточься на выступлении в Акация-Бей. Твоя карьера вот-вот пойдет вверх. Ты не должна отвлекаться на посторонние вещи.
— Да не изумруды, ты, глупое создание, мне нужен гарнитур из сапфиров и бриллиантов, который подарил дорогой Ньюлин. Я надеваю его вместе с теми туфлями и платьем. — Голос Сирены зазвучал громче, когда она заговорила в трубку: — Дамарис, это меньшее, что ты можешь для меня сделать. Позволь мне выразиться иначе. Это меньшее, что может сделать для меня «папа». А он передо мной в большом долгу.
— Самое важное то, что та женщина никак не сможет узнать, кто ты такая. Она не может опознать тебя.
— Да при чем тут, сможет она меня опознать или нет? Она сопротивлялась мне. Она наверняка экстрасенс. И не рассказывай, что у «папы» не получается найти ее.
— Он все еще ищет, — солгала Дамарис. — Как только он найдет ее, я тебе обязательно сообщу.
— Обещаешь?
Дамарис вздохнула:
— Обещаю.
На том конце отключились. Дамарис изумленно уставилась на трубку, не понимая, почему она вибрирует. Только через пару секунд она сообразила, что это дрожит ее рука.
Она опять заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и подошла к окну. Она довольно долго стояла там, глядя на огни Лос-Анджелеса, и размышляла.
Теперь ясно следующее. Ее страхи по поводу привлечения сестры к ликвидации Юбэнкса были оправданы. Сейчас Сирена одержима незнакомкой, с которой она столкнулась на Мауи. Она воспринимает ее как соперницу. Зная Вивьен, можно точно сказать: эта мания пройдет только тогда, когда женщина будет мертва.
Весь план в опасности.
Дамарис подошла к тумбочке и взяла трубку. Папа ответил после первого гудка.
— Ты не спишь, — тихо сказала она.
