пальцев. И я любила в нем все. Включая надоедливых фанаток Гектора, включая Патрика и даже Хартингтонов.
Я твердо решила для себя, что ни за что не покину Уотербери. По крайней мере, не без Соулрайда. А потом появился отец. Он легко зашел в кафе, легко прошел между столиками и сел напротив меня. Когда я посмотрела в его глаза, мне показалось, словно мою голову сильно сжали и не отпускали.
– Привет, па.
– Привет, Сара.
– Здравствуйте! Что будете заказывать?
Это, конечно, официантка. Тут как тут, вырастает и-под земли. Спасибо, что спасла меня. Что бы я без нее делала. Мне хотелось, чтобы она подходила к нам как можно чаще, лишь бы мешать нашему разговору. Отец заказал холодного чая. Ну конечно. Он ведь так его любил раньше, пока не начал пить. И вместо чая у него стал виски.
– Ну, как ты тут поживаешь?
Я даже не знала, что сказать. Будто встретила соседа по парте из начальной школы, который ни черта не знает о твоей жизни, о тебе самой, и вдруг интересуется, как это там у тебя дела, будто вы виделись на прошлой неделе, а не двадцать лет назад. В общем, я молчала, не в состоянии подобрать каких-нибудь слов. Я даже забыла о том, что Гектор ждет меня снаружи.
– Неплохо выглядишь, пап, – отозвалась я невпопад.
Ну а что мне было еще сказать?
– Ты тоже, Сара.
Вот и все. Наверное, произошел бы взрыв, если бы не подоспела официантка с чаем и приклеенной улыбкой.
– Ваш чай.
– Благодарю.
– Еще что-нибудь?
– Благодарю.
Она ушла, зашумев льняным фартуком. Теперь ничто не могло спасти нас друг от друга.
– Послушай, – начала я.
Мы оба не притронулись к своим стаканам. Я к лимонаду, он к чаю. Мы так и не притронулись к ним.
– Послушай, я терпела до последнего. Я сделала, что смогла.
– Я бросил пить, – заявил отец.
Я молчала, рассматривая узор на бежевой салфетке. Интересно, она когда-нибудь была белоснежной, или изначально ее сшили из материала столь отвратительного для салфетки цвета? Будто ее давным-давно не стирали…
Я знала, к чему он клонит. Естественно, он приехал меня забрать. Но перед этим он покажет, что изменился. Он постарается меня убедить. Он скажет: «Я ведь остался совсем один». «Не бросай меня, как твоя мать». «Я не вынесу этого». «Ты мне нужна». И так далее. Я все это знала. Я также знала, что мне станет его жаль.
– Я лечился, – добавил отец.
Я продолжала молчать. Мне не хотелось поддерживать этот разговор, неминуемо ведущий к ссоре. Я всего лишь хотела отсрочить момент, когда мы начнем кричать друг на друга и бросаться вещами. Уже сейчас мне хотелось вылить на него свой лимонад и уйти. Но сделать этого было нельзя. Все-таки он мой отец.
– Ты поэтому мне не звонил все это время?
– Сара.
И он замолчал. Нечего ему было на это ответить. А может, и было, только он не хотел оправдываться. Не хотел выглядеть жалко. Я его понимала.
– Я знаю, зачем ты приехал.
– Сара, поехали домой. Я же знаю, тебе с ними гадко живется.
– С кем?
– Ну как же… – скривился отец, – с Гвен и ее новым мужем.
Ну конечно, подумала я, откуда ему знать.
– Па, ты очень многого не знаешь.
– Прости меня за тот случай, – он меня не понял и продолжал о своем. – Прости. Я сам себе этого никогда не прощу, но ты – прости. Мне будет хоть немного легче.
Я почти поднялась, чтобы уйти, но его взгляд остановил меня.
– Поехали домой.
– Уотербери – мой дом.
– Неужели ты помирилась с матерью?
– Послушай. Отец. Слушай. Ты ничего не знаешь. Ничего.
Каждое слово давалось мне с трудом.
– О да, дети всегда так говорят. Особенно повзрослевшие.
– Я давно с ними не живу.
– В смысле?
Я не ответила. Мне просто не хотелось. Он не заслуживает, чтобы я сидела и пересказывала ему в течение нескольких часов, сколько всего успело со мною тут случиться и как сложилась моя жизнь. Я взглянула за окно, увидела Гектора, и мне стало легче.
– Уезжай, – просто сказала я вместо всего того, что собиралась сказать.
Напротив меня сидел чужой человек. Он осматривал свою дочь с недоумением.
– Сара, я лечился, и все это всерьез.
– Если ты себя никогда не простишь, то с чего ты взял, что я могу это сделать?
– Я долгое время был в изоляции от мира, – продолжал отец, словно и не заметил моих слов.
– И теперь я должна вернуться в Солт-Лейк-Сити? Потому что ты больше не пьешь? А твои друзья? Они тоже не пьют? Они лечились? В соседних с тобою палатах?
– Они мне больше не друзья, – с нажимом заявил отец.
И тут я поняла, что меня вот-вот прорвет, и яд польется из меня наружу.
– Ты валялся в отключке, совершенно пьяный. И ничего не мог сделать, чтобы меня защитить. Мне пришлось самой с ними справляться, – зачем-то напомнила я, хотя не собиралась вспоминать тот вечер детально и мучить нас обоих этим воспоминанием. В особенности его.
– Не надо.
– Нет. Надо. Еще бы чуть-чуть, и они… они могли делать со мной, что угодно. Покалечить. Убить. А ты бы даже не проснулся там, в своем кресле на первом этаже. Заваленный чипсами. Залитый пивом. Как ты можешь звать меня обратно? Как ты смеешь?
– Сара, мне жаль. Мне очень жаль. Но так вышло. Я хочу забыть прошлое. Ведь ничего действительно ужасного не случилось.
Это вывело меня из себя, но я промолчала.
– Так где ты живешь? Почему не у Гвен и Патрика?
– Патрик – ублюдок. Он угрожал мне рукоприкладством. И я сбежала оттуда. Но, судя по твоей логике, ничего ведь не случилось. Я могла бы оставаться жить у них. И тогда бы Патрик вволю порезвился со мной.
– Что ты имеешь в виду? – отец побледнел.
– Гвен ничего не знает. Она считает его безобидным. А меня лгуньей.
– Патрик угрожал тебе побоями?
– Послушай, почему бы тебе просто не вернуться в Солт-Лейк-Сити? – издевалась я.
– Сара!
Я нарочито беззаботно отпила лимонада и вновь глянула наружу. Гектор смотрел на нас прямо, даже не скрывая своего интереса. Его взгляд настаивал на том, чтобы я сейчас же пришла к нему.
– Я больше с ними не живу. Но ты не мог и задуматься над тем, что моя жизнь здесь сложилась иначе, чем ты предполагал. И мне, как всегда, пришлось справиться со всем самой. Никого не оказалось рядом.
– Сара, зачем ты так?
– Пап, я рада, что ты больше не пьешь. Но уезжай домой.
– Тебе не нужна моя помощь? Деньги? Где ты живешь?
Я, конечно, не горела желанием отвечать на все эти вопросы, будь их хоть десяток. Я просто хотела, чтобы он встал и уехал.
– Я очень тебя люблю, – сказал он и опустил глаза.
– Пап… У меня тут все в порядке. Правда. Мне не нужна помощь. Честно говоря, я привыкла обходиться без нее. Так уж
