чувствовала себя ещё никогда…
«Не делайте глупостей!» – что он имел в виду? Аборт? Она и не думала об этом… Надин обернулась, а Сайвер уже разговаривал с Аланом.
Алан стоял у столика и ел торт.
– У вас крем на лацкане, – Сайвер протянул салфетку, но Алан проигнорировал этот жест и начал стирать крем галстуком.
– Что вы делаете? Вы феноменальный балбес, мистер Литтелтон, – Сайвер театрально взялся за голову. – Хотя бы улыбнитесь, такие вещи творят с улыбкой.
– Профессор, ваше общество к ней не располагает.
– Мистер Литтелтон, не переходите грань между сарказмом и хамством.
– Мистер Маерс, четыре года вы придираетесь ко мне. Я могу понять вас как мужчина мужчину – я навсегда останусь ходячим доказательством того, что моя мама предпочла другого. Но вы всегда утверждали, будто относитесь ко всем ученикам непредвзято и ставите оценки исключительно за знания.
– Вы решили уличить меня в необъективности вашей «В» по моему предмету?
– Профессор, вы запороли мне диплом с отличием. Уверен, если бы я сдавал русскую литературу на третьем курсе и критику на четвёртом не вам, то сейчас на моей голове красовалась бы золотая конфедератка.
– Уважаемый мистер Литтелтон, по моему мнению, важнее, что не на голове, а в… – он акцентировал предлоги. – Если вы повнимательнее посмотрите во вкладыш вашего не отличного, как вы верно заметили, диплома, то увидите, что в нём стоит «В» по высшей математике – вашему профильному предмету – и «В» по истории внеевропейских культур. Эти предметы у вас принимал не я, более того, меня даже не было в комиссии.
Юноша растерянно улыбнулся.
– Нечего сказать? Я прекрасно осведомлён о ваших оценках, Алан. Если бы на последнем педсовете комиссия приняла решение вытягивать вас, то я, поверьте, пошёл бы навстречу и разрешил пересдать ваши честно заработанные «В». Для меня очень странно, что вы, закончив факультет Грайверс, уходите в политику. Понимаю, это выбор вашего отца, но в вас нет ни капли дипломатии. В политике важна коммуникабельность, умение лавировать и подстраиваться, нужны стальные нервы, а вы, мистер Литтелтон, упрямы, как стадо племенных ослов, и вспыльчивы, как охапка соломы.
– Мистер Маерс, сейчас у меня нет никакого желания спорить с отцом. Мама всегда мечтала, чтобы я стал министром, и я стану! Родители решили за меня, где учиться, как делать карьеру, на ком жениться. Зная моего отца, вы прекрасно понимаете, что лучше уступить – нервы мне ещё пригодятся. Да и какая разница, кем быть?
Маерс удивился. Поверить, что Алан настолько безвольный и безынициативный, было сложно. Почему-то ненависть к Виктору выросла ещё на несколько пунктов. Сайвер решил, что это именно его гнёт и заскорузлость взглядов убили в Алане индивидуальность.
– Виктор и жену вам выбрал? – Сайвер вспомнил разговор в больничной палате и чаяния Ирен.
– А как же! Женюсь будущей весной на Алисии Тьер, будто вы не в курсе… – Алан состроил гримасу.
– А разве она не предпочитает общество Томаса Нюгена? – эту информацию он вытащил из Маффи, конечно же, на всякий случай…
– Профессор, в нашем мире предпочитают одно, а выбирают то, что следует, и вам это прекрасно известно.
– Известно, не спорю. Алан, мы конфликтовали все эти годы, и я не собираюсь извиняться или искать с вами общий язык, но вы – сын женщины, память о которой мне дорога, так что и ваша судьба мне небезразлична. Прислушайтесь к моему совету: сделайте в своей жизни что-нибудь сейчас, чтобы иметь то, что любите. В противном случае будете любить то, что вам навяжут.
– Спасибо, профессор, я обдумаю на досуге ваши слова. Мудрый совет не загладит того, что вы запороли мне диплом!
– Вы точно племенной осёл! Достаточно. Я терпел слишком долго: идите восвояси, мистер Литтелтон, – Маерс улыбался.
Все года он видел в Алане воплощение своей мужской неудачи, а зря. Он мог бы наладить с ним отношения и быть поближе к его матери… Но теперь поздно жалеть о несделанном.
– Профессор, – Литтелтон изменился в лице, – приезжайте летом ко мне. Отца всё равно месяцами не бывает дома. Поговорим о маме, посмотрим фотки, повспоминаем…
Маерс молча кивнул.
Через четверть часа он вернулся в актовый зал, где вовсю веселились студенты. Среди них была и Надин. Он так и не привык называть её Надей даже в мыслях. Сайвер стоял, прислонившись к колонне, пил красное вино и неожиданно заговорил сам с собой:
– Ты хочешь играть в любовь, Миховски, а я не хочу… Вернее, не могу взять и вывернуть наизнанку всю свою треклятую жизнь. В зрелом возрасте не так всё просто. Ты, малолетняя дура, обманула всех, выдав себя за другую, и соврала мне. Возможно, это к лучшему. Строить отношения я не собирался и вряд ли соберусь, но я безоговорочно выполнил бы свой долг перед малышом… – он почти на сто процентов был уверен, что она солгала и тут. Наверное, это был зов крови… – Ты сделала выбор, тем самым сняв с меня ответственность.
Она стояла спиной и не видела его пристального взгляда, в котором мельком скользнула боль. Сайвер понимал: у них ничего не получится.
– За тебя, Надя Самойлова, за девушку, сумевшую, пускай и мимолётно, разжечь во мне страсть. За тебя, Надя Самойлова, за девушку, носящую моего ребёнка, но струсившую сказать мне об этом.
Она не слышала этих слов и была уверена: ни она, ни её ребёнок не нужны Сайверу Маерсу. Надя вытерла слёзы и приняла решение: она больше не станет унижаться, спрячет чувства, поглотившие её столь сильно, и продолжит жить. И ещё Надя понимала, что никогда не сможет забыть о том утре в доме Маерса, которое останется в её памяти навсегда.
Скоро мисс Миховски отдаст студенческую карту, с вызовом посмотрит в глаза декану Маффи и покинет «Звёздочки», унося с собой горечь, разочарование, глубокие чувства и тайну, которую, как она думала, знает только она одна…
Кэтрин Маффи возвращалась в колледж после выходных, проведённых у двоюродной сестры. Дул промозглый ветер, полы пальто то и дело распахивались. Зловеще выли собаки. Охранника почему-то не было на месте. Она просунула руку и сама открыла засов калитки. За порогом она наткнулась на плетёную корзинку…
– Боже… – сорвалось с её губ.
Кэтрин немедленно отправилась с драгоценной ношей к Хитроу. Вместе под маленьким одеяльцем они нашли короткую записку: «Сайверу Маерсу».
– Срочно звони ему, – директор был очень взволнован. Маффи трясущимися руками нашла в телефоне номер и передала трубку Хитроу:
– Сайвер, тебе тут подарок оставили у ворот. Срочно ко
