Алан расплылся в улыбке.
– Хорошо, мистер Литтелтон, ваша взяла: учитывая ваш ответственный пост, из всех присутствующих я отравлю вас последним! – чуть усмехнувшись, пошутил Маерс.
Коллеги хихикнули.
– А вы не меняетесь, профессор, и это здорово!
– Пару минут назад ваш бывший декан, – он кивнул в сторону Маффи, – утверждала обратное. Общайтесь, перемывайте мне косточки, а мне надо отлучиться, – с этими словами директор «Звёздочек» ретировался из актового зала, теряясь в длинных полутёмных коридорах.
Последние несколько лет Маерс проникся своеобразной любовью к зданию колледжа с его многовековой историей. Сайверу нравились ночные прогулки, и он был главным поборником дисциплины и порядка в учебном заведении.
Сайвер Маерс подтверждал теорию о том, что мужчины, как вино – с годами становятся только лучше. В свои шестьдесят он был полон сил и не по годам активен. Пять лет назад он удивил всех, снова сев в седло, а недавно принял участие в дружеском матче по гольфу среди выпускников восьмидесятых годов.
Его знаменитая суровость превратилась в выдержку, его отстраненная холодность теперь называлась самообладанием, а фирменная язвительность – тонким сарказмом, хамство иногда просачивалось, но только в виде реакции на нарушение субординации. Его визитной карточкой по-прежнему оставались темные кашемировые костюмы, кипенно-белые рубашки под запонки, убийственный взгляд и нескрываемая любовь к Артису.
Профессор сам был выпускником этого факультета, поэтому, закончив Гарвард, он вернулся в родной колледж преподавать литературу и искусство. Около десяти лет назад он увлёкся химией и фармацевтикой: в лаборатории колледжа он участвовал в создании мазей и настоек, изучал древние алхимические рецепты – в своё удовольствие.
– Сайвер, куда вы пропали? – окликнул его Алан.
– От вас не скрыться, мистер Литтелтон. Что угодно? – Маерс оторвался от экрана телефона.
– Хотел лично пригласить вас на банкет, посвященный моей третьей годовщине на посту министра.
– Польщён. Идёте по папочкиным стопам?
– Маерс! – возмутился Алан, но, вовремя спохватившись, сдержанно добавил: – Сайвер, хоть мы и не часто видимся, не делайте вид, что я вам противен. Я давным-давно в это не верю. Тем более, за четыре года, что я у вас учился, вы достаточно отыгрались за юношеские обиды на моего отца.
– Неужели вы можете за что-то отыгрываться, директор Маерс? – послышался приятный женский голос.
Алан уставился на внезапно появившуюся девушку и, не отрывая от неё изумлённых глаз, промолвил:
– Представьте нас друг другу, Сайвер.
Маерс скривился в подобии улыбки:
– Сын одного из самых… – едва сдерживаясь, – Алан Литтелтон, – он сделал акцент на фамилии, – министр. Леонора – моя дочь.
Брови Алана изумлённо взлетели вверх, в глазах блеснул огонёк.
– В министерстве мне не доложили, что малышка Лео уже выросла и превратились в прекрасную леди, – медленно проговорил Алан, изумленно разглядывая стоящую перед ним девушку.
Маерс одарил Литтелтона убийственным взглядом и уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы высказать всё, что думает о министерстве со всеми его чиновниками, вместе взятыми, но его опередила дочь:
– Уверена, отцу приятно слышать такие лестные слова, ведь я его часть… – ласково промурлыкала Лео, манко улыбнувшись.
«Обворожительная часть», – подумал Литтелтон и по-юношески засуетился:
– Мне пора, – он поправил пиджак. – Сайвер, Леонора…
Алан галантно поцеловал девушке руку, восхитился декольте и, чуть кивнув, удалился, вернее, ретировался.
– Мисс Маерс, не вздумайте общаться с этим типом, – напутственным тоном предостерёг Сайвер дочь.
Леонора снисходительно на него посмотрела и, согласно кивнув, проследовала в концертный зал, где ученики устроили эффектный фейерверк собственного изобретения.
Маерс недолюбливал шумные праздники и поэтому поспешил скрыться от царящих в главном здании возни и гвалта в своих апартаментах. Уже несколько лет они с дочерью занимали комнаты бывшего директора. В такие моменты Сайвер со щемящей тоской вспоминал свой маленький и так и не обустроенный дом в сорока километрах к западу.
Восемь лет назад из Штатов явился его брат с женой и двумя детьми, сообщив, что они погрязли в долгах и кредитах, сыграл на благородстве Сайвера и бесцеремонно занял жильё, в котором обитал по сей день.
Последние пару лет профессор всё чаще задумывался об уходе с должности преподавателя литературы, решив оставить за собой лишь директорский пост и продолжать постигать химию для собственного удовольствия.
– Леонора закончит третий курс, и в тот же день я начну искать нового учителя словесности. И надо не забыть послать письмо в Стэнфорд – напомнил себе профессор. – Лучшего места, где дочь сможет выучиться на первоклассного специалиста, я не представляю.
Музыка смолкла, голоса постепенно затихли, и старинный особняк погрузился в романтическую тишину, лишь изредка нарушаемую шепотом влюбленных парочек и звуком поцелуев.
В дверь постучали – это была Кэтрин. Он отлично выучил её стук.
– Отстрелялись… – она прошла в гостиную.
– Любимый момент в любом празднике – это его окончание, – устало констатировал Сайвер, снимая пиджак и опускаясь в глубокое и изрядно потёртое велюровое кресло.
Он всё собирался поменять мебель, но Маффи взывала к памяти покойных директоров и традициям.
– Завтра же поеду и куплю пару новых кресел, по-моему, когда я сажусь, слышит весь корпус!
– Сайвер, не пойму, почему ты такой упрямый? Это история! Только представь, сколько известных людей сидело в них!
– И что, из-за сотни известных задниц я должен терпеть неудобства?
– Ты злой и твердолобый!
– Об этом все знают, моя дорогая, – он произнёс это с нотками сладкой издёвки.
– Я прихватила со стола бутылочку красного… – Маффи многозначительно подняла брови. Она явно рассчитывала на более интересное продолжение вечера. – Присоединишься?
– Не сегодня.
– Ну и сиди тут, уткнувшись в телефон, а я пойду смотреть какое-нибудь хорошее кино!
Языки пламени танцевали в старинном камине, рисуя причудливые блики на полу. Профессор лениво расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки.
– И как только женщины с ними справляются? – сражаясь с очередной пуговицей, задумчиво произнёс он.
Сайвер прекрасно понял, зачем явилась Кэтрин, но сегодня он не был настроен на романтический лад. Повесив костюм в шкаф, он плеснул себе виски и подбросил поленья в камин.
– Кэтрин права, Лео действительно выросла, – прошептал профессор, любуясь огнём сквозь стенки стакана. – Оглянешься – семнадцать лет пролетели, словно один день…
Маерс открыл ноутбук и включил музыку, в гостиной послышались начальные аккорды Росо Allegretto III симфонии Брамса.
Воспоминания вернули Сайвера в далёкий 2003 год.
…Тогда был похожий вечер, такой же шумный, со слезами прощания и радости на глазах.
– Перед ними открывается новый мир, – с сожалением о безвозвратно ушедшей молодости сказала Кэтрин, которая, кстати, выглядела заметно моложе своих лет.
В колледже была традиция одновременно с выпускным вечером устраивать праздник для
