Наконец, доктор прервал молчание. Коротко кивнув, он улыбнулся и представился:
– Заведующий отделением Поздняков Алексей Борисович. Чем могу быть полезен? Присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо. – Наташа опустилась на предложенный стул. – Меня зовут Наталья Александровна. Я разыскиваю одного человека, Митрохина Анатолия Витальевича. Мне сказали, что он находится в вашем отделении…
– Митрохин? – наморщил лоб врач. – Да, кажется, есть такой, припоминаю… Изобретатель, если не ошибаюсь… И что же?
– Мне нужно с ним встретиться.
– И кем же вы ему приходитесь? – с ехидной, как показалось Наташе, улыбкой спросил доктор.
– А какое это имеет значение? – Она пожала плечами.
– Видите ли, Наталья Александровна, мы ведь здесь не от ангины лечим. Наши больные – люди с тяжелыми психическими расстройствами. Всем им совершенно необходим полный покой, необходим, быть может, даже больше, чем наше лечение! Поэтому мы вынуждены ограничивать их контакты даже с самыми близкими родственниками. А уж что касается людей посторонних, то ни о каких свиданиях и речи быть не может! Исключено! Поверьте, я очень сожалею, что вынужден вам отказать! – В словах молодого врача Наташа отчетливо расслышала издевательские нотки.
В ответ Наташа постаралась улыбнуться как можно более язвительно. Она неторопливо открыла сумочку. «Господи, насколько все-таки проще с деньгами!» – мелькнула у нее мысль.
«Сотня баксов, никак не меньше» – подумал, следя за ее действиями, зав отделением.
На стол врача легла стодолларовая купюра. Его рука уже дернулась было к ней, но вдруг резко остановилась, и доктор произнес недоуменно:
– Что это?
«А мальчика-то жаба душит!» – усмехнулась про себя Наташа, а вслух невозмутимо ответила:
– Взятка, – и добавила еще одну такую же бумажку.
– Приятно иметь дело с умным и нежадным человеком! – рассмеялся зав отделением, пряча деньги в карман.
Потом снял трубку, набрал номер и отрывисто приказал:
– Ольга Ивановна, Митрохина ко мне! Положив трубку, он совершенно другим, мягким и доверительным тоном спросил:
– Решусь предположить, дорогая Наталья Александровна, что ваш интерес к нашему пациенту как-то связан с его изобретательской деятельностью?
– Возможно, – уклонилась от ответа Наташа.
– Боюсь вас огорчить, – развел руками доктор, – но весьма распространенное обывательское мнение, что гений и безумие как-то взаимосвязаны, – абсолютно ошибочно.
– А как же Врубель, Гоголь, Мопассан? – возразила Наташа. – Ведь все они были гениями, и все страдали душевными болезнями!
– Да, но гениальные творения были созданы ими до болезни. Поверьте, ни один душевнобольной никогда не сделал ничего мало-мальски талантливого! Ваш Митрохин тоже, кстати, что-то строчит в тетрадочку – вот заглянете в нее, сами все поймете!
– А чем он болен?
– Эс-це-ха.
– Простите?…
– Шизофрения. И причем довольно запущенная. Знаете, Наталья Александровна, есть такое избитое сравнение. Разум здорового человека – это бумажный рубль в кошельке, разум больного шизофренией – это тот же рубль, но – мелочью и рассованный по разным карманам. Так вот, для того, чтобы создать что-нибудь стоящее, надо выложить весь целковый сразу, а не шарить пятаки по карманам!
В это время в дверь постучали.
– Да! – крикнул доктор.
Наташа обернулась – на пороге кабинета стояла могучая, гренадерского вида краснолицая тетка в белом халате, а рядом с ней – болезненно-худой мужчина лет сорока. Линялая больничная пижама болталась на нем, как на вешалке, он стоял, низко свесив коротко стриженую голову, и обеими руками прижимал к впалой груди помятую синюю ученическую тетрадку.
– Вот, Алексей Борисович, привела, – пробасила тетка.
– Спасибо, Ольга Ивановна, вы свободны, – кивнул ей зав отделением.
Дверь за гренадершей закрылась, мужчина остался у двери один. Он поднял голову, и Наташа увидела его глаза – пустые и безучастные, как пуговицы на мордочке плюшевого мишки. Митрохин равнодушно взглянул на нее, потом на врача за столом и снова уткнулся в пол. Наташа молчала, решая, с чего ей лучше начать разговор, как подобраться к интересующему ее вопросу. Молодой доктор истолковал ее молчание как растерянность, замешательство, и поспешил прийти ей на помощь.
– Ну-с, Анатолий Витальевич, как вы сегодня? – Он встал из-за стола и, обогнув молча стоящую Наташу, вплотную подошел к больному.
– Хорошо, Алексей Борисович, – ответил тот глухим, бесцветным голосом. – Только у меня просьба к вам: уберите из нашей палаты Казакова. Житья от него нет, честное слово. Мне толченое стекло в суп сыплет, а Юре ночами на ухо ламбаду поет – нарочно, чтоб не спал. На испанском языке, я сам слышал. А еще…
– Хорошо-хорошо, я подумаю, – перебил его доктор. – Мы потом обязательно это обсудим, а сейчас… Знаете, Анатолий Витальевич, а к вам пришла посетительница, хочет с вами поговорить.
– Кто? – вскинул голову Митрохин, его тусклые глаза ожили, засверкали искорками любопытства.
– Вот, – врач сделал шаг в сторону и широким жестом указал рукой на Наташу. – Пожалуйста, знакомьтесь. Это Анатолий Витальевич, а это…
– Вы – Яна?!! – с внезапной неистовой радостью выкрикнул Митрохин. – Вы – Яна?! – порывисто подавшись вперед, с трепетной надеждой спросил он еще раз, уже тише. – Ну скажите же, вы – Яна?… – Его голос был наполнен такой щемящей мольбой, что у Наташи по коже побежали мурашки.
Она молчала. На этот раз она в самом деле растерялась, и доктор опять пришел ей на выручку.
– Успокойтесь, Анатолий Витальевич, успокойтесь! Да, это Яна! – он выразительно взглянул на Наташу и повторил. – Конечно, это Яна, вы правы.
На изможденном лице больного расцвела счастливая улыбка. Он шагнул к Наташе и дрожащими руками протянул ей свою тонкую помятую тетрадку.
– Возьмите, это вам…
– Мне?
– Да, вам. Берите, это очень важно. Здесь самые главные мои открытия, они перевернут весь мир, поверьте! – Митрохин буквально всунул тетрадь в руки Наташе.
– Но почему – мне? – Она растеряно взглянула на больного, потом на доктора.
– Так надо, не спорьте! – воскликнул Митрохин. – Понимаете, я слышал голоса – может, из космоса, может… не знаю. Не важно! Они звучали долго, мешали работать, думать, спать… Красивые, громкие голоса… Из ниоткуда, прямо в голове… Ласковые, настойчивые – разные… Сто, тысячу раз в день – одной то же, одно и то же… «Молодая, красивая женщина по имени Яна сумеет распорядиться знаниями, открывшимися тебе. Передай их ей, и тогда мы замолчим, исчезнем, навсегда оставим тебя в покое». Я догадался, Яна, это – миссия! У каждого своя, понимаете? Я – узнал, а вы – должны сделать!
