- Спасибо. Я буду осторожен, обещаю.
- Ни разу не сомневался. На сегодня закончим, завтра придёшь, попрактикуем захваты. И надень шапку, вся голова мокрая. Как дитё, ей богу. Всё, дуй домой.
- Давай возьмём его к нам, - после продолжительной паузы предложил брат, закидывая рюкзак на плечо.
- По-моему, эта тема давно закрыта. Твой брат не такой как мы, он не способен понять, причём понять правильно то, что мы делаем.
- Я объясню ему, смогу убедить, вот увидишь. У него обострённое чувство справедливости, ему обязательно понравится. Ты бы мог с ним…
- Исключено, - удар кулаком об стол заставил Билла втянуть голову в плечи. Отец рассвирепел за считанные секунды. Как же они похожи… - Том никогда не станет таким как я или ты. Он маменькин сынок, всегда им был и всегда им будет, хоть наизнанку перед ним вывернись. Его мышление статично, его мозг запрограммирован общественным мнением, и любое вмешательство будет восприниматься им как вредоносный вирус. Он слаб, безволен и труслив. Он не боец. Жертва, не охотник. Овечке не место в волчьей стае. Если я узнаю, что ты вздумал трепаться языком, мне придётся принять меры и наказать вас обоих. Сегодня ты наглядно продемонстрировал, что не готов рисковать жизнью Тома. Очень советую не сбиваться с пути и продолжать в том же духе. Я доходчиво объяснил? Свободен.
Торопливо кивнув и низко склонив голову, Билл накинул капюшон и вышел из-под навеса, поспешно пересекая двор.
Улицы сменялись одна за другой, названия фиксировались всего на мгновение и тут же стирались из памяти. Этот район не был мне знаком. Я шёл туда, где тротуар сливался с небом. Казалось, оно вот-вот рухнет мне на голову. Я не знал, где нахожусь и когда исчезну. Растворись я на глазах у прохожих - плевать, до меня всё равно никому нет дела. Люди, сродни тараканам, при внезапно включенном свете разбегались кто куда, отчаянно ища укрытие. Дождь не торопился ослаблять хватку. Если наш мозг компьютер, то у меня сейчас шла активная перезагрузка. Жаль только, что некоторые воспоминания нельзя вытащить обратно наружу, как восстановить из мусорной корзины удалённые файлы. Потому что те обрывки прошлого, что остались лежать в моей голове, я эгоистично отредактировал до неузнаваемости, отгородив себя от реальности десятками невидимых стен. Ещё тогда, в детстве, я сделал всё, чтобы остаться в зоне комфорта. И вот чем это обернулось…
В моих руках оказалось сразу несколько судеб. По каким-то нелепым обстоятельствам именно мне предстоит решать, как ими распорядиться. Но чем дальше я продвигаюсь, тем бессмысленнее мне кажется эта затея. Даже теперь, узнав всю правду, я не вижу ни одного выхода.
Глава 3
Память сердца уничтожает дурные воспоминания и возвеличивает добрые, и именно благодаря этой уловке нам удается вынести груз прошлого. ©
Живое тепло приятно грело. От приглушённого размеренного мурчания клонило в сон. Свернувшийся на моей груди котёнок сладко спал, наевшись перед этим до отвала. Говорят, кошки лечат, ложась на больное место, наверное поэтому он устроился на шраме, под которым билось многострадальное сердце. Если кошки действительно целительны, то в случае с Биллом котёнку пришлось бы расположиться у него на голове.
Из-за глубокого чёрного окраса наш новый пушистый постоялец был назван Вороном. Но поскольку пока такое солидное имя никак не вязалось с этим неуклюжим крошечным созданием, я звал его Воронёнком. Билл не стал особо заморачиваться и оставил только первые три буквы от клички, заявив, что это прозвище самое подходящее, и он будет звать его только так и никак иначе.
- Ты видел, как он со стола еду таскает? Вор и есть. И не надо на меня так смотреть.
- Просто он ещё совсем малыш и не научен хорошим манерам.
- Ах, маленький… Ты прав, какой из него вор, пока только разве что наглый воришка.
Брат то и дело ворчал на животное и кривился, когда котёнок приходил к нему ласкаться, но теперь я знал, что всё это притворство, и в душе он радовался как ребёнок, что котёнок выбрал его, а не меня. Я улыбался как идиот, глядя на эту парочку, но ничего не мог с собой поделать. А Билл настороженно косился и говорил, что у меня едет крыша, отпускал по задумке обидные едкие шуточки, которые совершенно перестали меня задевать. Я вдруг понял, что ему просто неловко передо мной. Он хмурился, злился, надеялся задеть, а на самом деле пытался скрыть своё жуткое стеснение. В какой-то момент даже показалось, что мне удалось нащупать и подцепить краешек плотной маски на его лице.
Билл вышел из ванной абсолютно обнажённым. Сел в кресло, отжал волосы полотенцем, и, не глядя, швырнул его на кровать. Устроившись поудобнее, он вытянул свои бесконечные ноги на подлокотнике и взял пульт от телевизора. Всё тело ярко-розового цвета, как у новорождённого - опять в кипятке варился. Дурацкая привычка, после него потом не зайти: столько пара, что передвигаться можно только наощупь. Нормальный человек и пяти минут при такой температуре не выдержал бы. Но это же Билл.
Сегодня он проявил неслыханную сдержанность и даже не стал орать на меня после очередной отключки. Сказал, что если ещё раз такое повторится, то мы тут же едем в больницу. Мне нечего было ответить. Не признаваться же, что здоровье – последнее, о чём я сейчас волнуюсь. Однако меня неожиданно осенило, и я высказал предположение, что если мы засветимся в какой-нибудь клинике, то вопросов и проблем нам не избежать, ведь у нас даже нет страховки. Подействовало. Брат помрачнел и на какое-то время ушёл в себя.
По возвращению на меня напала апатия. Я не хотел и не мог ни о чём думать, как будто между крутящимися колёсиками вклинился посторонний предмет и весь механизм заклинило. От переизбытка информации голова трещала по швам, и я не был готов держать её в себе, мне нужно было срочно поделиться с Биллом. Возможно он, сам того не зная, подскажет мне решение. Я должен дёрнуть рычаг и перевести стрелки, чтобы поезд пошёл по другому пути, но когда, а главное, как это сделать?
Я схожу с ума, а он сидит и смотрит новости. Такой умиротворённый и беспечный, словно жизнь удалась. Накручивает влажную прядь волос на палец, закусив краешек нижней губы, и медленно моргает. Идеальный. Никогда не перестану удивляться, почему он выбрал именно меня. Я всегда буду искать в этом его решении подвох.
- Любуешься? - голос брата, его хитрый прищур и однобокая улыбка застали меня врасплох. Я слишком резко отвернулся, на что он бесшумно рассмеялся, явно наслаждаясь. Вот же гадство.
- Нам надо поговорить.
- Лучше предложи что-нибудь более заманчивое, - Билл скривился и закатил глаза. - Намекаю: я чистый и совершенно голый.
- Билл…
- У меня есть идея, - он подмигнул, выключил телевизор и лёг рядом с краю. Пришлось подвинуться, хотя это оказалось лишним. Билл закинул на моё бедро ногу, а голову устроил на груди, нос к носу столкнувшись с мирно спящим котёнком. Тот в непонятках открыл один глаз и смачно зевнул.
- Теперь моя очередь. Кыш! – хотя эти слова и были произнесены шёпотом, но угрозу в голосе животное всё-таки почувствовало и поспешно ретировалось на соседнюю подушку. Я втянул губы, чтобы сдержать улыбку.
- Кажется, он понимает тебя с полуслова.
- И только поэтому он до сих пор жив.
Брат приподнялся на локте, нависая сверху, и наклонился к моему лицу, целуя его одним лишь дыханием. От тёплых струй выдыхаемого воздуха стало щекотно, но я не смел пошевелиться. Эта ненавязчивая ласка расслабляла и отвлекала от дурных мыслей. Его рука незаметно переместилась от плеча к шее, пальцы мяли и растирали кожу, которая мгновенно покрылась мурашками. Я закрыл глаза и тут же почувствовал мягкие, но властные губы на своих. Билл целовал меня долго, но не глубоко, будто пил из меня. И я безынициативно отвечал, лежа словно манекен и впервые делая вид, что мне всё равно. А вместе с тем внутри бесновалась настоящая буря, сотканная из тысячи эмоций, страхов и противоречий. Мне хотелось заплакать, я чувствовал себя бесконечно беспомощным от понимания, что этот физический контакт вдруг оказался для меня таким необходимым сейчас. Я подался вперёд и запустил пальцы в его влажные и такие ароматные волосы. Воодушевившись ответными действиями, брат привстал, задев моё бедро своей острой коленкой, и усилил напор, заставив поперхнуться от настойчивого проникновения в мой рот языка, который внутри вёл себя слишком отвязно. Он уже почти лежал на мне, когда я услышал тихое низкое постанывание и ощутил странное, незнакомое движение ладони вдоль поясницы. Билл раздвинул мои колени и залез под резинку трусов, грубо схватив за ягодицу. Я дёрнулся от неожиданности, толкнул его в грудь и попытался отползти, но был забаррикадирован со всех сторон. Брат дышал как хронический астматик. Его глаза смотрели в мои, но как будто ничего не видели, словно их запорошило пылью. Он успел неслабо завестись и уже плохо соображал, перестав отдавать отчёт в своих действиях.
