Однако теперь все было по-другому. Царившая в доме тишина казалась почти грозной. Мысли, казавшиеся дурацкими днем, виделись совсем иначе, когда небо за окном было чернильно-черным, а между приоткрытыми шторами подмигивали звезды. Кровать стояла между двумя высокими мозаичными окнами. Старинное стекло искажало изображение; луна со звездами расплывались, двоились. Зрелище получалось зловещим. Алекс быстро подошла к окнам и плотно задернула шторы.
О боже, как она боялась. Она все еще не могла забыть, как проснулась, услышав чужое дыхание у изголовья. «Слава богу, теперь у меня есть охранная система», – подумала она и вспомнила про снотворное.
Она положила на язык таблетку, запила ее водой из раковины, затем приняла душ и почистила зубы. Надев ночную рубашку, Алекс вернулась в спальню, откинула покрывало и собралась, наконец, лечь на чистую простыню. Она уже жалела, что не догадалась забрать у Нили треклятого кота, но ведь и сестре тоже страшно. И вообще, будь у Алекс выбор, она предпочла бы Джо.
И тут она вспомнила про «уоки-токи», оставленный в сумке с вещами на кухонном столе. Мысль о том, что надо снова идти через весь темный, пустынный дом, радости не вызывала, но вдруг ночью опять что-нибудь случится, а она не сможет позвать на помощь.
Алекс сделала глубокий вдох и, включая везде по дороге свет, спустилась на первый этаж. Добравшись до кухни, она схватила сумку и, сломя голову, помчалась обратно в спальню. Лампы так и остались включенными. Она знала, что это смешно, но при свете было не так страшно. Когда они были выключены, казалось, что в темноте кто-то дышит.
Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Добравшись до спальни и надежно заперев дверь, Алекс сказала себе, что сегодня ночью ее отделяет от того, кто может захотеть причинить ей вред, система сигнализации и закрытая на замок дверь. Дом был хорошо освещен. Ее комнату омывал теплый желтоватый свет парных медных ламп, стоявших по обе стороны кровати.
Алекс поставила пластиковую сумку на комод и порылась в ней. Вот и «уоки-токи» лежит под выстиранным пушистым одеялом, в одной из туфель (тоже дочиста вымытых). Алекс взяла портативную рацию. Приборчик был чуть больше ее ладони и напоминал ярко-желтую пластмассовую мыльницу.
Едва она включила его, как что-то затрещало и послышался раздраженный оклик.
– Алекс? – голос Джо был таким отчетливым и прозвучал так неожиданно, что она вздрогнула.
– Джо?
– У тебя проблемы?
Алекс окинула взглядом детскую игрушку, лежавшую на ее ладони.
– Н-нет. А почему ты так решил?
– Черт побери, дом сияет, как рождественская елка! А несколько минут назад было совершенно темно.
– Откуда ты знаешь?
– Вижу в окно.
– Да? – Эта мысль тревожила и одновременно успокаивала ее.
– Да. Так что случилось?'
– Я просто спустилась на кухню кое-что взять и зажгла свет.
– Ты внизу?
– Нет, на втором этаже. – Алекс слишком поздно спохватилась, что можно было солгать. Ведь ее-то он не видел.
– Ты оставила свет включенным.
– Знаю.
– Вот как. – Наступила пауза. – Тебе страшно?
– Нет. – На сей раз она солгала не моргнув глазом. Он хмыкнул, и Алекс состроила «уоки-токи» гримасу.
– Не забыла включить сигнализацию?
«Дудки», – чуть не сказала Алекс. Как будто она может об этом забыть. Вместо этого она беспечно промолвила:
– Нет.
– А запереть все двери?
Тоже дудки.
– Нет.
– Значит, ты в такой же безопасности, как золотой запас Форт-Нокса[13].
Хорошо, что он так думал. Сама Алекс почему-то сильно в этом сомневалась.
– Кстати, как работает эта штука? – спросила она, вертя в руках «уоки-токи».
– Очень просто. Моя рация включена. Включи свою и можешь говорить. «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать…» – процитировал он Бернса.
– А где ты сейчас?
– В постели. Пытаюсь уснуть. Рация лежит рядом с кроватью. Так что я услышу тебя и ночью.
Алекс невольно улыбнулась.
– Ты как нянька, которая присматривает за младенцем.
– Точно.
– А младенец – это я.
– Ты сама это сказала, принцесса. Свет будет гореть у тебя всю ночь?
– А что?
– Чтобы знать, чего ждать, когда я в следующий раз выгляну в окно. Если в доме темно, я проверяю. Если светло, то нет. Или наоборот.
– Я оставлю свет, – смущенно призналась Алекс. Он был прав. Свет – еще одно хорошее сигнализационное устройство. Джо хмыкнул снова.
– Приготовься к тому, что счет за электричество будет громадный. Ну, если тебе больше ничего не нужно, то я буду спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – тихо сказала Алекс. Потом положила «уоки-токи» на тумбочку и забралась под одеяло. Свет она не стала выключать даже в комнате. Алекс зевнула и поняла, что таблетка начала действовать. Значит, она уснет через несколько минут.
Самым чудесным было то, что она больше не боялась. Говорить с Джо по рации было почти то же самое, что находиться с ним в одной комнате.
Почти, но не совсем.
– Джо… – Она просто хотела убедиться, что эта штука все еще работает.
– Гм-м?
– Ничего. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Ей было удивительно тепло и спокойно. Голова слегка закружилась, веки отяжелели. И только тут Алекс вспомнила, что злилась на Джо. По-настоящему злилась. «Чтобы твоей ноги больше здесь не было», – вот что она думала.
Ну и ладно. Злиться можно днем. А ночью вражда спит.
«Вот и все, – подумал Джо, перевернувшись на живот, накрывшись подушкой и обеими руками прижав ее к ушам. – Прощай, сон».
Алекс уснула, и он слышал ее сонное дыхание.
Тихие вдохи и выдохи. Шорох простынь, когда она заворочалась. А секунду спустя – негромкий стон.
Человек еще никогда не изобретал такой пытки. Тем более, чтобы пытать самого себя.
Кто бы мог подумать?
Самое печальное заключалось в том, что он ощущал себя твердым, как кирпич, похотливым, как козел, и горячим, как перец халапеньо, а этого не должно было быть. Тогда, на кухне, она была готова ради него на все, что угодно. О господи, до чего же она была хороша! Слишком хороша. Как будто родилась для него. Для его объятий.
«Леди в гостиной, шлюха в постели» – о такой он мечтал всю жизнь.
Именно эта мысль заставила Джо отвергнуть Алекс.
Если он проведет с ней в постели три недели, то просто не позволит ей уехать. Он знал это так же твердо, как то, что солнце встает на востоке.
Но она все равно уедет. Она может жить где угодно, а он только здесь.
