– Старый осколок. Решил о себе напомнить, гад! Но ничего, через пару дней рана начнет рубцеваться, тогда наложим мазь. Дней через десять только рубец останется. Главное, чтобы рана снова не загноилась. Но теперь уж мы не допустим безобразия. Правда, Мадина?
Я перевела взгляд на свою помощницу.
– Оля, ты просто молодец, – сказала та. – Очень ловко все сделала. Я даже позавидовала. А Николаю скажу, пусть свечку в церкви поставит за твое здоровье.
– Какая свечка? – Я сняла наконец перчатки и отправила их в таз с грязными бинтами и тампонами. – Простейшая операция. Хорошо, что нашлись инструменты и нужные лекарства. А то пришлось бы орудовать подручными средствами. Кинжалом Митана, например.
– По этому случаю нужно обязательно выпить, – за нашими спинами возник Давид с доброй четвертью вина в руках.
– Нет-нет! – испугалась я. – Лучше потом отметим его выздоровление. Как раз вы вернетесь домой. А пока перенесите Николая на кровать. Желательно, чтобы в комнате и для меня какой-нибудь диванчик нашелся, чтобы не бегать ночью.
Все устроилось наилучшим образом. Николай лежал за ширмой. Температура у него снизилась, но он пока не приходил в себя. Несколько раз я смачивала ему губы водой, мужчина что-то мычал, но лицо его утратило синюшный оттенок, и пульс стал ровнее. Все это несказанно радовало меня. Ведь справилась же, спасла человека! Главное, на глазах у Вадима. И наверняка у него появился повод задуматься, такой ли уж я никчемный человек, как он себе навыдумывал.
Расстались мы с Добровым почти по-дружески. А по сравнению с предыдущими расставаниями, можно сказать – нежно. И на сей раз без всякого притворства.
В душе у меня плескалось, билось волной о берег целое море счастья. Окружающие меня люди, которые относились ко мне пусть и дружелюбно, но с оттенком недоверия, поняли наконец, что столичные фифы умеют не только соблазнять мужиков, но и врачевать их боевые раны. И как быстро, без церемоний мы перешли с Мадиной на «ты»!
Воодушевленная таким поворотом событий, я даже натянула на себя фланелевую сорочку. В ней, как ни странно, было очень уютно. Затем забралась с ногами на тахту, которую Вадим и Давид принесли из другой комнаты, пристроила на коленях тетрадь и взялась за вторую главу своего жизнеописания.
Писалось опять удивительно легко, только я часто прерывалась – в памяти всплывали то взгляд Вадима, то его слова, то улыбка, а то и просто жест… От этого сладко щемило под ложечкой. Хотелось лечь на спину, раскинуть руки и долго-долго смотреть в бездонное небо и на перышки облаков.
Тут я клевала носом, испуганно вскидывала голову и прислушивалась к дыханию за ширмой. Оно было спокойным. Но пару раз мне показалось, что я ничего не слышу, и тогда я на цыпочках кралась к ширме. Николай перевернулся на бок, и теперь уже спал по-настоящему, подложив ладонь под щеку. Я выключила свет и тоже отправилась спать. Правда, главу я все-таки дописала…
– Эй, что вы здесь делаете?
Мне показалось, я только-только закрыла глаза, но чей-то хриплый голос бесцеремонно заставил открыть их снова.
Я с трудом оторвала голову от подушки. В окно сочился жиденький рассвет. Даже сквозь стекла было слышно, как лупит по листьям дождь.
«Ну и погодка! – подумала я тоскливо. – Юг называется!»
Откинув одеяло, села и бросила взгляд в сторону ширмы бросила взгляд в сторону ширмы. Кто-то отодвинул ее в сторону, и я разглядела, что Николай тоже сидит на кровати и крайне неприязненно смотрит на меня.
– В чем дело? Как я здесь очутился? – спросил мужчина недовольно. – И почему в одной с вами комнате?
– А повязка на ноге вам ничего не объясняет? – спросила я и зевнула. – Можно подумать, вы – красна девица. И что мы в одной постели проснулись.
– Вы – невеста Вадима, – насупился Николай. – Он может приревновать…
– Приревновать? К вам? – Я чуть не расхохоталась. Но вовремя сдержалась. – Не беспокойтесь, я тут вроде сиделки. Вчера пришлось заниматься вашей раной. По правде сказать, вы довели ее до отвратительного состояния.
– Ну, как получилось. – Мужчина смущенно пожал плечами, а на бледном, заросшем седой щетиной лице проявилось слабое подобие улыбки. – Это вы меня перевязали?
– Берите выше. Пришлось извлекать осколок. Поэтому дня три вам придется соблюдать постельный режим.
– Что значит – постельный? – опешил Николай. – Валяться в койке? Но я не могу. Столько работы! Все снаряжение нужно проверить, починить…
– Николай, спорить бесполезно! – заявила я строго. – Вчера Вадим видел, в каком вы пребывали состоянии, и очень рассердился, что не поехали с Давидом и Мадиной в Сухум. Вечером пришлось вскрывать гнойник в домашних условиях. А это опасно…
Я, конечно, сгущала краски, но с такими упертыми пациентами только так и следовало поступать, а то мороки не оберешься.
– Осколок… так-таки осколок… – пробормотал Николай и откинулся на подушку. – Черт! Все ж насмарку!
– Ничего страшного за три дня не случится. – Я постаралась, чтобы голос звучал мягко. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – пожал неугомонный больной плечами, – так бы вскочил и побежал.
– Ну, скакать вам еще рано!
Я подошла к нему, осмотрела повязку. Абсолютно чистая, без ржавых пятен выделений. Добрый знак.
– Часов в десять посмотрим вашу рану, промоем, перевяжем. Я попытаюсь поднять вас на ноги побыстрее.
– И поселитесь здесь? – Николай криво усмехнулся. – Вадиму это не понравится.
– Вот заладили: «Вадим, Вадим…» Он в курсе и лично притащил для меня кушетку. И вообще…
В дверь тихо постучали. Я замолчала, не закончив фразу.
– Кто там? Входи! – подал голос Николай.
Скрипнула дверная створка. В образовавшуюся щель просунулась голова Эдика.
– О, – сказал он, увидев меня, – уже не спите?
– Заснешь тут с вами… – проворчала я. И спросила: – Чем обязана столь раннему визиту?
– Так мы в горы уходим, – подивился моей несообразительности Эдик. – Вадим Борисыч послал узнать, как тут Николай. Пришел в себя или нет?
– Пришел-пришел, – проскрипел из своего угла Николай и с укором посмотрел на меня. – Хоть бы палку какую дали или костыль. Что же я, даже ребят не провожу? Не по обычаю! Неправильно!
– Лежите уже! – приказала я. И велела Эдику: – Скажи Вадиму, что Николай неплохо себя чувствует, но ходить еще не в состоянии.
Эдик скрылся за дверью, а я накинула поверх рубашки халат, пригладила волосы. Затем накрыла тахту пледом, а тетрадь с опусом затолкала под подушку.
Вадим не заставил себя ждать. Но явился не один, а в паре с Давидом.
