Неожиданно Камерон вновь наклонился, затем быстро упал на колени, заглядывая под воткнувшееся в землю крыло. Бейли вскочила со своего места. Камерон почти забрался под крыло, и она очень испугалась. Судя по следам на снегу, самолет и не думал сползать вниз по склону, но кто знает, насколько прочно он держится на месте?
– Что ты творишь? – закричала Бейли, бросаясь к самолету. Она была готова выдернуть Камерона из-под крыла за ноги.
Он выбрался на свободу раньше, чем она подоспела, таща за собой нечто черное. На его лице гуляла довольная улыбка.
– Я нашел свою куртку, – с триумфом объявил Камерон.
Он встряхнул черной кожаной курткой, которая несколько промерзла, лежа на снегу.
Бейли обрадовалась не только обновке. Ее интересовало и содержимое карманов.
– Ну? Батончики на месте? – нетерпеливо спросила она.
Камерон сунул пальцы в один карман, затем в другой.
– Ага.
– Съедим сейчас или утром? – От голода Бейли готова была жевать и кожу куртки. От самого слова «батончик» у нее едва не потекли слюнки.
– Утром, чтобы запастись энергией. На этот вечер у нас остался кусочек шоколада и крепкий исцеляющий сон.
Бейли вздохнула. Умом она понимала, что рассуждения Камерона логичны, но желудок продолжал спорить, желая насытиться немедленно.
Пилот еще раз встряхнул куртку и прощупал подкладку. Очевидно, ткань промокла и замерзла, потому что он недовольно нахмурился. Впрочем, у костра подкладка должна была высохнуть, лишь бы огонь не потух до ночи.
Камерон огляделся.
– Пойду собирать дрова, – сказал он. Видимо, думал о том же, о чем и Бейли. – До заката еще надо многое успеть.
– А я пока закончу вторую пару снегоступов, – предложила Бейли. – Кстати, как твои мокасины?
– Очень даже! Я проваливался по щиколотку, а снег так и не набился в них. И они держат тепло. Пальцы не так сильно мерзнут. – Внезапно он притянул Бейли к себе за шею и поцеловал в губы. Разорвав поцелуй через несколько секунд, он заглянул ей в глаза. – Давай заканчивать с делами, чтобы можно было спокойно завалиться в постель.
Когда Камерон сказал «в постель», Бейли решила, что речь идет о сексе, и это ее встревожило. Однако он был реалистом и, видимо, понимал, что состояние здоровья обоих далеко от идеального, да и давить на Бейли не желал. Поэтому они просто доели последний «сникерс», попили воды, почистили зубы и начали устраиваться на ночлег под навесом. Огонь все еще горел, хотя и не так ярко, бросая блики на стены палатки и рассеивая ставшую привычной ночную тьму. Под навесом было теплее, чем прежде, и это рождало ощущение уюта.
Впрочем, тепла от огня было все же недостаточно, чтобы полностью согреться, поэтому Бейли снова прижалась к Камерону. При этом в ее душе поднялось странное чувство, словно она обнимается с самым близким человеком на свете. Она двигалась по пути к настоящей зависимости от постороннего человека, зависимости, которой прежде не знала, и ее пугал этот путь. Он мог завести ее в тупик, из которого не будет дороги обратно.
На этот раз по какой-то непонятной причине спалось ей плохо. Бейли ненадолго уплывала в сон, чтобы внезапно вздрогнуть всем телом и открыть глаза. В такие моменты Камерон вставал и выбирался из-под навеса, чтобы подбросить в костер веток.
Потом Бейли все-таки удалось крепко заснуть, однако Камерон разбудил ее тем, что встряхнул за плечо.
– Бейли, Бейли, проснись… Что случилось? Что с тобой?
– А? – глухо спросила она, приподнимая голову и щурясь на него. – В чем дело?
– Это ты мне скажи. Ты плакала во сне.
– Правда? – Бейли провела ладонью по щеке. Кожа оказалась мокрой. – Действительно. Ты не волнуйся, со мной такое бывает, – смущенно пробормотала она.
– Ты плачешь по ночам? Во сне? Что тебе снится при этом?
– Кажется, ничего. – Бейли, лежа, пожала плечами. – Я просыпаюсь в слезах, но ничего не помню.
Бейли чувствовала себя неловко. Она не привыкла обсуждать свои слабости, а тем более странности. Собственные слезы раздражали ее, особенно потому, что им не было логичного объяснения.
Бейли повернулась к Камерону спиной.
– Не обращай внимания. Спи, со мной все в порядке.
Теплая мужская рука легла ей на живот, забравшись под одежду.
– И давно это происходит?
Бейли не хотелось продолжать этот разговор. Она не желала, чтобы Камерон забирался ей в душу еще глубже, узнавал все секреты. Она хотела отделаться какой-нибудь ничего не значащей фразой, но почему-то выпалила:
– Примерно с год.
– Со дня смерти мужа… – Ладонь, лежавшая на животе Бейли, внезапно напряглась.
Она вздохнула:
– Пожалуй, это началось через месяц после похорон.
– Значит, ты любила его.
Голос Камерона был ровным и каким-то безжизненным, словно он пытался не выдать своих эмоций. Бейли вздохнула:
– Все не так. Я уважала Джима, гордилась им, но никогда не любила. По крайней мере не больше, чем он меня. Наш брак был простой сделкой, и идея принадлежала Джиму, а не мне. – Она словно оправдывала какой-то свой дурной поступок, хотя стыдиться ей было нечего. Прежде Бейли никому не рассказывала о том, как и на каких условиях они с Джимом заключили брак по расчету. Исключением был только Грант Сиболд, да и то потому, что являлся близким другом и партнером Джима.
– И что это была за сделка?
По тону Камерона было трудно судить о его чувствах, и Бейли внезапно почувствовала раздражение. Почему она должна что-то объяснять, за что-то извиняться? Если Камерону не нравится ее поступок, это личное дело самого Камерона.
– Джим видел людей насквозь. Это не значит, что он часто пользовался своим даром, но способность предсказывать, как поведут себя в той или иной ситуации окружающие, помогала ему в работе. Он никогда не манипулировал людьми, просто действовал осторожно, если речь шла о доверии и больших деньгах.
– Твой муж мне нравился. В нем не было снобизма. Мне кажется, он судил людей по поступкам, а не по внешнему виду. – Тон Камерона по-прежнему был невыразительным.
– С ним было приятно работать. В отличие от многих мужчин, занимающих руководящие должности, он не заводил интрижек в офисе и относился к женщинам как к равным партнерам. Работая с ним, я могла действовать по своему усмотрению, принимать или не принимать его советы, а Джим анализировал мои решения непредвзято. Правда, он частенько посмеивался над моей осторожностью, говорил, что в бизнесе необходим разумный риск, но я всегда предпочитала действовать наверняка. – Бейли протяжно вздохнула. – А потом умерла Лина, жена Джима.
– Должно быть, ему стало одиноко…
– Все совсем не так, – оборвала Бейли. – Лина и Джим составили свои завещания годы назад, еще когда Сет с Тамзин были детьми. Как большинство стабильных семейных пар, они отписали свои доли друг другу, чтобы оставшийся в живых родитель сам мог принять решение, каким образом обеспечивать детей. Когда Лина умерла, перед Джимом встала задача изменить завещание таким образом, чтобы его дети ни в чем не нуждались. Он смог сколотить солидное состояние, но Сет с Тамзин могли бы спустить деньги за пару лет, получи они их на руки.
