посочувствовать. По поводу твой внешности и наивности. Поверь мне. Оглянуться не успеешь, как окажешься на скамейке запасных. Рядом со мной и многими другими.
Она замолкла, я тоже не спешила говорить. Прежде всего – взять себя в руки. С чего я должна доверять ей? И все-таки ужасно печет солнце. Как я могла радоваться ему каких-то пятнадцать минут назад? Невыносимый зной. А мне так нужен дождь. Омыться от всей этой грязи, которая может оказаться правдой с той же вероятностью, что и ложью. Меня трясло.
Я ощущала себе запеченной, зажаренной, сожженной. А так хотелось воды и свежести. Как в тот первый день, когда я только приехала в Уотербери. Да уж, обстоятельства сыграли с моей фамилией злую шутку 7. Оправдали ее, так сказать. А я, побывав в огне, теперь всю жизнь буду мучиться от фантомных ожогов. Особенно в такие моменты, как этот, когда нечего сказать, и девать себя тоже некуда.
– Слушай, – я замялась, пытаясь припомнить ее имя, – Г… Грейс? Почему я должна тебе верить?
– Потому что это правда, – девушка пожала плечами. – В крайнем случае ты можешь лично спросить об этом Гектора или кого-то из его приятелей. Спроси их, правда ли все то, что я рассказала. И если заметишь хоть немного замешательства в их лживых глазах, то… Впрочем, ты и сама все поймешь.
Я взглянула на небо. Там не было ни облачка.
– Как же жарко сегодня… – прошептала я еле слышно.
– Что ты сказала?
– Допустим, все это правда. Зачем ты продолжаешь унижаться и бегаешь за ним? Приходишь на Гранж Пул Драйв, зачем-то беседуешь со мной? К тому же при любом удобном случае стараешься затащить Гектора в постель. Я видела вас на вечеринке. Втроем. Если ты его так любишь и хочешь вернуть, то как ты можешь делить его с подругой? Это какое-то новое развлечение для безнадежно влюбленных? Или я чего-то не понимаю? Ты правда думаешь, что привяжешь Соулрайда к себе через постель? Ну тогда ты его очень плохо знаешь. Через что угодно, но только не через постель. У него таких, как ты, слишком много побывало, Грейс.
– А таких, как ты, у него побывало еще больше, Сара, – ядовито отозвалась девушка. – А то, как, где и когда мы с Гектором трахаемся, тебя вовсе не касается.
– М, вот оно как. Ладно, – усмехнулась я.
Чем больше девушка раздражалась, тем спокойнее становилась я, будто подпитывалась ее отрицательными эмоциями.
– Если хочешь знать, мы с ним до сих пор спим. И ты ему не помеха.
Я откровенно расхохоталась ей в лицо.
– Мы с ним живем вместе, дура! Чего ты только добиваешься этой ложью? Хотя, знаешь, мне плевать, что ты ответишь. Просто иди к черту.
Она поднялась на ноги, я следом за ней, не забыв прихватить жестяную баночку. Лицо у меня больше не пылало. Я вдруг подумала о том, что Уотербери пропустил меня через воду и огонь, остались только медные трубы.
– Недолго вам осталось жить вместе. У меня задержка.
– Какая наглая ложь, – вздохнула я, подняла газировку и вылила ей прямо на голову.
Грейс опешила, отступила в недоумении, посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и выкрикнула, поправляя роскошные волосы, залитые сладкой водой:
– Бешеная сука!
– Именно поэтому он со мной, а не с тобой.
Я пожала плечами и допила то, что осталось от Mountain dew, рывком запрокинув голову. Когда я ее опустила, девушки уже не было рядом. Решила не связываться. И правильно сделала. Я обратила взгляд на пит-лейн. Там, у боксов, видимо, давно наблюдали за развернувшейся сценкой. Дерзкий ее исход не мог не порадовать моих соратников. Тревор и Генри показывали мне большие пальцы, оценивающе выпятив губы. Гонщики стояли, прислонившись плечом к стене бокса и скрестив ноги, обтянутые плотной формой и высокими сапогами.
Я не стала думать, была ли это окончательная победа, а просто вернулась к повести. Границы моего сознания нагло пересекали пределы черепной коробки, распространяясь в реальный мир, наслаиваясь на него. Я ощущала себя так, словно мне вскрыли голову, а едкий белесый туман моей паранойи растекся поблизости, и будто бы любой мог посмотреть в мою сторону и увидеть его. Увидеть, как на волнах его качается единственное слово, тревожный красный поплавок – задержка.
Все это ложь, твердила я себе. Всего лишь уловка, чтобы поссорить нас с Соулрайдом. Им всем это нужно. Фанаткам, Хартингтонам. Я ведь не буду этому доверять? Конечно, нет. Вылью газировку в лицо любому, кто решит очернить Гектора передо мной. Все его грешки я и сама прекрасно знаю. Но в то, что он изменяет мне – верится с трудом.
– Как тебе книга? – первым делом спросил восемьдесят пятый, выбравшись из кабины и взобравшись ко мне на трибуны, чтобы поцеловать.
– Твоя «небольшая тренировка» длилась столько, что я почти дочитала. Куртц – душка, хоть и деспот, по воле которого аборигенам отрезали головы. И я прекрасно понимаю главного героя. Как можно не восхищаться Личностью, повстречавшейся глубоко в джунглях? Когда вокруг первобытное дикарство, такие как Куртц, само собой, приводят в восторг. Да и как иначе приручить тьму?
Гектор удовлетворенно закивал и окинул меня зеленоватым прищуром. По выражению его лица было ясно, что я совершенно точно уловила ход его собственных мыслей, и впечатление наше относительно повести во многом сошлось. Уже не казалось удивительным то, что наши мнения зачастую совпадают, и все же я замечала, какое удовольствие доставляет Соулрайду снова и снова убеждаться в этом.
– Куртц – светлая голова. Талант, – произнес Гектор. – Замечательный человек. Но попал не в те условия. Хотя, может, и в те. Кто его знает.
– Считаешь, его дар мог не проявиться на иной почве?
– Вполне. Эти сумасшедшие – такие интересные люди. Вечно всем хочется быть рядом с ними. И только они способны навести порядок в хаосе.
– Ой, да брось. Куртц не был психически болен. Так повлияла на него дикая жизнь джунглей.
– И тьма поглотила его… – процитировал Соулрайд, припоминая, – и открыла ему его истинную суть, которой он испугался.
– И все же как беспомощен человек, оказавшийся в такой среде. Если у него нет дара, он обречен умереть в ближайшие полгода. Как минимум от жары.
– Это лето в Уотербери тоже обещает быть жарким. Пойду переоденусь. Потом поедем перекусить?
Бурное обсуждение повести продолжилось в автомобиле по пути в кафетерий. Аккомпанировали нам в этой оживленной дискуссии Lynyrd Skynyrd – по радио включили их незабвенную «Sweet Home Alabama», которую Гектор сделал потише, чтобы яснее донести до меня свое мнение, но не так тихо, чтобы мы вообще ничего не слышали.
Соулрайд имел свой личный взгляд на любое явление, что есть в этом мире, причем взгляд этот был абсолютно чистым,
