что сейчас позовут полисмена, если он не успокоится. Я села на свободный стул, выдвинув его из-за столика, и уставилась в одну точку.
Посетители потихоньку приходили в себя, а я все ждала, когда Соулрайд угомонится и вспомнит о моем существовании. Мне не нравилось ощущать себя забытой им – им, о котором были ВСЕ мои мысли. Еще несколько минут Гектор вел себя так, будто меня здесь нет, а затем с его лица словно сорвали пелену. Он оправился, нашел меня взглядом и замер. Мужчины тут же отпустили его и нерешительно отошли.
– Сара?..
Мои глаза, полные влаги, глядели на него обвиняюще и с таким укором, что Соулрайд замешкался, прежде чем приблизиться ко мне.
– Прости. Я задел тебя?
Мне этого хотелось
– Едва я его увидел… клянусь: готов был убить голыми руками, – взволнованным голосом говорил Гектор, чрезмерно сжимая руль, и костяшки на кулаках белели от ярости. – Я заметил его выражение лица. Оно мне не понравилось. Очень. Понимаешь? Я сразу же вспомнил, что он делал с тобой… Как он угрожал тебе. И что планировал. Я успел представить, что могло произойти, если бы ты не сбежала из дома. И я… потерял над собой контроль. Буквально отключился. Рука сама замахнулась… и мне хотелось этого. Мне хотелось убить его. И меня не пугает это желание.
Я долго молчала, подставив лицо горячему воздуху, бьющему в окно автомобиля. Слезы давно высохли. Но слепая паника, сидящая глубоко внутри и разбуженная интонацией Патрика, с которой он обратился ко мне, никак не унималась. Это тот же иррациональный страх, что мучает меня, стоит поблизости появиться нетрезвому мужчине плотной комплекции.
Пожалуй, в плане психики со мною все-таки что-то не так, несмотря на относительно счастливую жизнь, пусть и со своими проблемами. Дружки отца постарались над этим. Впрочем, не только они. Тот огонь, поджаривший меня в награду за спасение людей, превративший в урода на некоторое время, погрузивший меня в пучину боли и страдания, тоже не потух бесследно. Угольки его все еще тлели во мне, и время от времени меня посещало чувство, будто языки пламени облизывают мое лицо, и кожа медленно покрывается отвратительно пахнущей коркой и пузырями. Я читала об этом эффекте. Фантомные боли. Возможно, они будут преследовать меня всю жизнь.
– Сара, ответь что-нибудь. Я не знаю, что думать.
Впервые я видела Гектора столь растерянным. Глаза выдавали его целиком. Он страшно боялся, что я отвернусь от него. Откажусь быть с ним после увиденного. Теперь я тоже этого боялась. Этот мужчина на многое способен. Он может убить и покалечить, и сделает это так же легко, как и заварит пакетик чая или запоет в душе.
– Ты вел себя как животное, – тихо отозвалась я.
– Знаю. Я могу быть и таким. Зверем. Очень редко, – он горько усмехнулся. – Зато теперь ты видела меня с еще одной нелицеприятной стороны. Узнала меня… получше. Наверное, так и должно быть. Я пойму, если ты сделаешь выводы после случившегося.
Он сурово прочистил горло и уставился на дорогу, шумно дыша. Я думала над его словами и посчитала лишним что-либо отвечать. Соулрайд нервно молчал, и я была благодарна ему за это. Отсутствие слов – это именно то, что нужно было в тот момент. Мы просто слушали музыку и успокаивались.
К концу пути Соулрайд, пожалуй, уже был уверен, что я вот-вот заявлю ему о своем желании расстаться, что я напугана его поведением, что в гневе он страшен и вполне может покалечить меня, а такая перспектива меня не устраивает. Об этом он, скорее всего, напряженно размышлял всю дорогу.
И вот, Гектор остановил автомобиль, прижавшись к обочине на Скавилл-стрит, около тату-салона. Несколько секунд он смотрел строго перед собой с таким мрачным видом, словно прощался со мной навсегда. Затем повернулся. Глаза его были так необыкновенно печальны, что я позабыла обо всем, что меня тревожило.
– Если ты не хочешь видеть меня, я могу уехать. Я не хотел, чтобы ты стала свидетелем моего гнева. Но рано или поздно ты бы все равно узнала. Никому не нравится эта часть моего характера, – выговорил Соулрайд и тяжело вздохнул. – Вот я ее и скрываю.
Я протянула руку и повернула к себе его лицо. Темно-рыжая щетина колола пальцы, но это всегда мне нравилось. Настороженность затаилась в морщинах вокруг светло-зеленых глаз, изучающих меня.
– Тринадцатого апреля, когда я впервые пришла на Гранж Пул Драйв и увидела там тебя, едва ты снял с себя шлем и стал улыбаться всем, пожимать руки, кивать головой, я сразу заметила, что в тебе есть нечто звериное.
– Правда? Но… как?
– Я никогда тебе об этом не рассказывала, но ты напоминал мне рысь.
– Рысь?
– Да. Дикое рыжее существо под номером восемьдесят пять. Рычит и скалится. Неприрученное. Но очень красивое и гордое.
– Прости меня, Сара. Я вышел из себя. Я ненавижу Гинзли. И не жалею, что врезал ему.
– Я тоже не жалею.
– У нас все по-прежнему? Я имею в виду, ты ведь не хочешь от меня уйти?
Я закатила глаза и рассмеялась.
– А мне казалось, ты умнее, Соулрайд.
– Зови меня Рысь-85, – Гектор мгновенно подхватил эту игру и вернулся в свое обычное расположение духа, с блеском в глазах и задором в голосе.
Тем не менее, мое молчание заставило его заметно поволноваться. И он с облегчением выдохнул, вновь услышав мой смех. Такое положение вещей оказалось неожиданно приятным. Неужели я могу им манипулировать? Это низко, и я, конечно, не стану… Но сама возможность так прельщает. Знаменитый Гектор Соулрайд боится лишиться какой-то девицы с неустойчивой психикой и не слишком выдающейся внешностью. Забавно устроена жизнь.
– Я люблю тебя и буду любить вместе со всеми твоими демонами. Иди ко мне.
Я притянула мужчину к себе и поцеловала. Пожалуй, слишком пылко. Дыхание Соулрайда сбилось, стало тяжелым и громким, он грубо прикусывал мои губы, обдавая горячим дыханием, а длинная волосатая рука решила забраться мне под платье, но я игриво остановила ее.
– Средь бела дня, прямо в машине? – засмеялась я.
Гектор несильно сжал меня за шею, еще плотнее подтянул к себе, больно укусил за ухо. Он был настроен решительно, но, кажется, уже брал себя в руки.
– Я бы трахнул тебя где угодно, Фрай.
На меня нахлынуло такое возбуждение, что рассудок помутился, а зубы свело. Соулрайд взял мою ладонь и направил в область паха. Едва мои пальцы соприкоснулись с твердой плотью под тканью, я ощутила ее сочащийся запах, и крышу окончательно снесло.
Мы невообразимо долго целовались, то и дело порываясь раздеть друг друга и перебраться на заднее сидение, чтобы отдаться друг другу за тонированным стеклом, но чувство приличия останавливало обоих. Все-таки центр города, тем более прямо под боком у
