class="p1">Маерсу стало тяжело дышать, в висках стучало.
– Я избавлюсь от беременности или сделаю что-нибудь с собой! – она стукнула блюдцем об стол.
– Не смей даже произносить такие слова, идиотка! За свои поступки надо отвечать, Леонора, – Маерс расстегнул верхние пуговицы на воротничке. – Ты оставишь этого ребенка и будешь беречься.
– Не смей мне указывать, всё равно сделаю по-своему, – попыталась проявить характер испуганная девушка.
– Не сомневаюсь… Но я уверен, что воспитал умного человека, – он открыл ящик комода и стал перебирать коробочки и блистеры, силясь найти таблетки от головной боли.
Сайвер пребывал в абсолютном раздрае. При всей собранности, образованности, выдержке новость буквально огорошила его. Он прекрасно знал о возможных последствиях ранних (да и любых) абортов, поэтому не позволил бы дочери прервать беременность. Но так же хорошо профессор был осведомлен, как в высшем обществе относятся к одиноким матерям с незаконнорожденными детьми – таким женщинам не светило шоколадное будущее. Их ожидали молчаливое снисхождение, косые взгляды и перешептывания за спиной. В таких ситуациях знаменитый английской снобизм расцветал буйным цветом. Маерс отчетливо понимал, с вероятностью в девяносто девять процентов Алан не признает ребёнка, а тем более не оставит семью.
– Старый дурак, я должен был это предвидеть – плодить ублюдков в тебе заложено генетически, – он уткнулся лицом в ладони. Мечта, что дочь закончит Стэнфорд, летела в тартарары.
– Отец, Алан любит меня…
– Что за бред ты несёшь, Лео? – не выдержал Сайвер. – Как ты могла? Не этому я тебя учил. Что, свободного мужчину найти не могла? С твоими шикарными данными тебе открыты все двери. Посмотри, Финне Милеган, когда смотрит на тебя – рта не может закрыть. А он, между прочим, сын известного скульптора. Милеганы интеллигентнейший род с древними корнями…
– Мне плевать на их корни! У меня любовь случилась!
– Какая ещё, к чёртовой матери, любовь в восемнадцать лет?! Тебе учиться надо! Ты, дрянь, влезла в чужую семью. Пусть я не люблю этих Литтелтонов и Тьеров и никогда этого не скрывал, но твой поступок не укладывается у меня в голове.
– Я не думала…
– Раздвигать ноги – тут большего ума и не надо. Инстинкт.
– Всё не так… Я хотела отомстить тебе, доказать, что я смогу добиться любого. А Алан просто оказался рядом, и я решила, что это мой шанс. Он симпатичный, взрослый, умный, значимый, у него даже волосы тёмные. Он как ты, отец… А потом что-то пошло не так, я поняла, что не могу без него, что без него всё серо… Я не предполагала, что всё зайдёт так далеко…
– Господи, за что ты меня проклял Литтелтонами?
Маерс встал и со злостью пнул ни в чем не повинный стул, представляя на его месте бывшего студента…
– Я уничтожу мерзавца!..
– Стой, – кинулась к нему Леонора и схватила за рукав пиджака. – Я прекрасно знаю, что у тебя у самого был роман с девушкой заметно младше тебя!
– Ты знаешь неправильно, – леденящим душу голосом разуверил профессор и быстрым шагом покинул гостиную, захлопнув за собой дверь прямо перед носом растерянной дочери.
– Сегодня нет приёма, мистер… – верещала в дверях секретарша Литтелтона.
– Ничего, меня примет, – отстранив опешившую женщину, влетел в кабинет министра разъярённый профессор.
– Чем обязан, сэр? – удивлённо спросил Алан.
– Не прикидывайтесь и не стройте из себя идиота, Литтелтон, – опершись на стол, прорычал Маерс.
– Сайвер, я не понимаю…
– А я сейчас тебе объясню, гадёныш! Подробно, с картинками, ещё и продемонстрировать могу на примерах…
– Да что такое? – не выдержал Алан и встал из-за стола.
– Ты спишь с моей дочерью, подонок. Вот что такое!
– Вы всё неправильно понимаете, – чуть отклоняясь назад, смущённо проговорил Алан.
– Наверное, ты с ней складывал оригами, и внук у меня будет от бумажного голубя…
В роскошном министерском кабинете атмосфера накалилась до предела. Маерс в упор смотрел в глаза Литтелтону, изо всех сил подавляя желание ударить мерзавца чем-нибудь тяжелым. Алан ещё со школьных времён знал, что тягаться силой характера с профессором бесполезно, и уже нельзя, как в колледже, вызвать его на ринг и побоксировать в своё удовольствие. Препираться было бессмысленно.
– Не думал, что всё так далеко зайдёт, – понурив голову, нехотя покаялся Алан.
– «Не думать» – это единственное, что вы хорошо умеете! – Маерс со скрежетом провёл ногтями по столешнице и опустился в кресло, стоящее напротив стола. – Почему именно она, Литтелтон? Неужели других женщин мало?
Снова повисла тишина.
Алан подошёл к бару, выполненному в виде массивного деревянного глобуса, и достал оттуда бутылку виски и два стакана. Его твидовый пиджак забавно топорщился на груди. Мужчины в полном молчании осушили стаканы, размышляя каждый о своем. Министр не знал, как ответить на вопрос бывшего преподавателя; он сам только недавно понял, что юная Лео, неожиданно ворвавшись в его жизнь, за несколько недель вывернула её наизнанку.
Ещё с колледжа Алан был уверен, что симпатия к Алисии со временем перерастёт в большую любовь, но внезапно возникшие чувства к Леоноре оказались новыми, доселе неизвестными Алану. Он не мог спать, постоянно думал о ней, считая минуты до новой встречи, он хотел её, как шестнадцатилетний юнец, до дрожи в коленях, он даже нарисовал её портрет на салфетке…
– Признаюсь вам, я собираюсь расстаться с Алисией. В ближайшие дни хотел поговорить с ней, но всё не решался, мы столько лет женаты…
– Избавьте меня от столь душераздирающих откровенностей, – прервал его профессор.
– Маерс! – неожиданно выкрикнул Алан. – А вы подумали, каково сейчас мне? Я прожил в браке семнадцать лет, у меня трое детей, я министр, в конце концов. Мне есть что терять.
– Может, мне ещё и посочувствовать вашей нелегкой доле, мистер Литтелтон? Не надо было членом размахивать, – Сайвер с такой силой шарахнул ладонями по столешнице, что Алан вздрогнул. – Ей же только в декабре восемнадцать исполнилось…
Литтелтон вдруг осознал: случись всё на несколько месяцев раньше, то он соблазнил бы несовершеннолетнюю, а это уже преступление. Перед глазами возникли грозные стены Тауэра и Маерс, нарезающий круги вокруг неприступной крепости.
– Но… она сама меня…
– Нелепое оправдание, Литтелтон! Я прекрасно знаю, на что способна моя дочь, и лишь поэтому стою сейчас здесь, а не обиваю пороги полиции.
– Господи, что я наделал…
– То же, что и ваш отец: лишили меня любимого человека, – с глубоким разочарованием в голосе ответил Сайвер.
– Он-то здесь причём? Это совсем другая история. Я просто хотел чуточку счастья.
– И выбрали весьма оригинальный путь – разрушить собственную семью и развратить невинную девушку. Вы в своём репертуаре…
– Мне казалось…
