Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан

— Именно поэтому ты наплевала на мои приказы и явилась сюда, чтобы снова вертеть своим полуголым задом? Отец не говорил тебе, что ты одеваешься как шлюха? Или Гектор? Он родился раньше тебя на минуту. Но почему-то роль старшего брата, читающего нотации, досталась мне. Или только мне не насрать, что в таком виде ты можешь нарваться на неприятности?

— Никто не замечал, Джером. Знаешь почему? — сухо интересуется она. Я неопределённо пожимаю плечами. За плотно сжатыми веками кружатся разноцветные точки, в венах течет алкоголь, в ушах нарастает гул.

— Давай, выдвини гениальную идею, — каждое произнесенное мною слово пропитано сарказмом.

— Потому что ни отец, ни брат не видят во мне то, что видишь ты, — выдыхает девушка. — Не видели… — горько исправляется она. — Это та самая разница, о которой я пытаюсь сказать. Пыталась сказать в Мадриде.

— Мне плевать. Почему бы тебе не убраться из моей гостиной? — резким приказным тоном говорю я. И получаю моментальный уверенный ответ, приводящий меня в ярость.

— Нет.

— Нет? — открываю глаза, выстрелив в Эби свирепым взглядом. Ее образ нечеткий, смазанный. — Ты, бл*дь, издеваешься?

— Кто-то должен позаботиться о тебе, Джером, — в интонации ее голоса появляются ласковые мягкие нотки. Какого х*я? Что я должен еще сказать и сделать, чтобы она оставила меня в покое? — Ты злишься, испытываешь боль, раздражение. Ты ожесточен и озлоблен. Винишь всех, включая меня, но знаешь, что я скажу на любой твой грубый выпад в мою сторону?

Я молчу, грудная клетка шумно поднимается вверх-вниз, дыхание тяжелое, рваное, а она продолжает раздражать меня своим упрямством.

— Я скажу, что понимаю и не буду злиться, и ты не сможешь уязвить меня, выплескивая свой негатив. Что бы ты ни сделал, в какое дерьмо бы ни вляпался, мне все равно. Я люблю тебя, ты мне дорог, и это никогда не изменится.

И это, черт возьми, против правил.

— Ты меня совершенно не знаешь, Эби, — злость внезапно уходит, оставляя после себя глубокую апатию, безразличие и горький привкус во рту. — Я такой же, как ублюдки, уничтожившие нас, нашу семью. Они похоронили нас, Эби, семь лет назад. Я только делаю вид, что выжил. Возможно, сегодня я тоже убил человека. Бл*дь, я надеюсь, что это так, но эта падаль выживает вопреки всему. Так или иначе, но я все равно закончу начатое. И этот сукин сын не единственный, кого я собираюсь убить. Хладнокровно и предумышленно. С особой жестокостью и получая определённую дозу кайфа от процесса. Ты все еще хочешь находиться рядом с таким человеком, как я?

— Если ты хочешь убить, значит, у тебя есть на то основательная причина, — отвечает Эбигейл. Я тяжело вздыхаю.

— Ты блаженная или слабоумная, крошка, — хрипло бормочу я, ощущая себя совершенно растерзанным. Морально и физически. Моя голова безвольно опускается на ее плечо, и я чувствую в своих волосах ее ласковые пальцы.

— Ты напился и сейчас вырубишься. Я провожу тебя в спальню.

— Дерьмовая идея, Эб. Держись подальше от моей спальни, — пьяно ухмыляюсь я, помогая ей поднять меня на ноги. — Мне нужно еще немного выпить. Иди спать. Любая комната кроме моей, — растягиваю губы в еще одной глупой улыбке, — в твоем распоряжении.

— Ты уверен? — с тревогой спрашивает Эби, наблюдая за мной, шатающимся из стороны в сторону. Раскачиваясь, как маятник, я направляюсь к минибару и с удовлетворенным восклицанием извлекаю из него еще одну бутылку. Я хочу потерять способность мыслить и двигаться. Отрубиться и провести в полной отключке несколько часов небытия. Имею, бл*дь, полное право.

— Давай, исчезни! — делаю характерный жест рукой, открывая бутылку и поворачиваясь к Эби спиной. Слышу, как она уходит, и облегчённо выдыхаю. — Вот так бы сразу.

Я выхожу с наполненным стаканом на балкон и закуриваю сигарету. Накрапывающие холодные капли дождя не приносят облегчения, не смывают боль.

Фей. Продажная дешевая сука. Закрываю глаза, испытывая мощный сдавленный спазм в области сердца. Оно бьётся надрывно, неровно. Пошатнувшись, опираюсь спиной о стену и сползаю вниз. Глухой стон срывается с губ, мучительный, протяжный. Провожу ладонями по лицу и затягиваюсь сигаретой, но никакого расслабления от никотинового отравления не наступает. Как же, бл*дь, больно. Внутри все горит, пульсирует, истекая кровью, ядом, яростью. Зажимаю губами сигарету, а потом выплевываю с раздражением. Ударяюсь затылком о стену и снова издаю хриплый стон, похожий на вой раненого зверя.

Фей. Сколько он заплатил ей, этот ублюдок? Сколько? Зачем, Фей? Почему, чёрт бы тебя побрал?

Я отдал бы ей все, что имею. Подарил бы все, чего она пожелает. А теперь… Ей придётся ответить на мои вопросы. Ответить за то, что она сделала. За разбитое сердце, за мое унижение. Я не верю, что она просто тупая шлюха, случайно раздвинувшая ноги для бывшего любовника. Скорее всего, он не был бывшим. Все это время… он не был бывшим.

Бл*дь… Все это время она трахалась с нами обоими. Я почти уверен. Черт, история с Кайлой Грэм всплывает в памяти, и к горлу подступает тошнота. Дружба погибшей ассистентки и Фей также неслучайна, как наша с ней встреча на приёме сенатора. Зак не такой безнадёжно тупой, как пытается выглядеть. Больной ублюдок, ведущий двойную игру. Надеюсь, что ему понравилась моя благодарность. Хотя это только начало. Я вытрясу из Фей правду, а потом приду за его головой. Пытаюсь вытолкнуть из головы мерзкие пошлые кадры с яхты и не могу. Фей не играла, не имитировала, и ее никто не принуждал. Она стонала и текла, а потом кончила, едва не разбив в экстазе затылок о зеркало. Я хорошо успел изучить реакции Фей, заметил бы фальшь, но похотливая сука реально ловила кайф от траха с этим недоумком, который ебет все, что шевелится. Зак всеяден и небрезглив. Пользованные проститутки или наркоманки, трахающиеся за дозу — ему абсолютно похер. Так какого хрена я решил, что Фей другая, хотя знал, что у них была связь? Потому что я, мать вашу, идиот, полный кретин.