- Теть Нин! Ты не мудри. Говори прямо, - возмутилась я, доставая эту самую буратиновскую ногу с полки и торжественно поднимая ее над головой.
Тетя Нина смутилась. Нога ей была совершенно ни к чему. Просто удобный предлог. Смешно смотреть: стоит вся красная, щеки надулись, смотрит исподлобья. Ну что ты с ней будешь делать? Я присела к столу, отодвинула подальше от края розетки с вареньем.
- Сама сказала: он Ванечке дядя. Уж если отца нет, то пусть хоть дядя к нему приходит.
- Отец у Ванечки есть. Только ты его выгнала, - непримиримо ответила тетка. - А Роман твой ... К Ванечке! Да! Как же! Жди! Это он за тобой ухлестывать начал! Лыжи навострил ...
- А не пора ли тебе повторить курс лечения? - полюбопытствовала я, - Опять, наверное, с головой что-то? Заговариваешься!
Оборвала неделикатным образом дурацкий разговор. Ушла на кухню - мыть посуду. Потом стирала. Потом читала Ванечке книжку. Тетя Нина молчала. Обиделась. До позднего вечера мы вообще не разговаривали. Зачем я полезу, если она дуется, как мышь на крупу? И напрасно. Послушала бы себя со стороны. Такую чушь городит несусветную...
Когда Ванечка уже спал, а я села к столу - штопать его колготки, тетя Нина завелась снова.
- Ты вот не хочешь меня слушать, а я тебе правду говорю. Смотри, Александра ...
Она села за стол напротив меня и полезла в коробочку с катушками.
- Ты опять за свое? - поморщилась я. От неожиданности нечаянно воткнула иголку себе в палец.
- И буду! - тетя Нина выловила в коробочке наперсток, протянула мне. - Пока не поймешь!
Я дотронулась кончиками пальцев до своего левого виска. Там, после Ванечкиной болезни, ярко выделялась седая прядка. Ну, кто польстится на седую? Тетка усмешливо смотрела на меня. Жест мой прекрасно поняла, но была со мной не согласна. Мне хотелось спать, ругаться с тетей Ниной не хотелось вовсе.
- Что ты так дергаешься? Даже если он и начал ухлестывать - ничего ужасного. Наоборот, приятно.
- Он женат, Александра. Ведь - это грех ...
- Он женат, я замужем ... Брось ты ... - улыбка получилась кривой.
- Грех на душу берешь, Алька!
- Я что? Его поощряю? Кокетничаю с ним? Сама знаешь, что нет! - и перешла в наступление. - Ты сама говорила, мне надо личную жизнь устраивать. А как до дела дошло, так ты в кусты ...
- Тебе замуж надо! А не с семейными мужиками блудить!
- Совсем чокнулась, - вздохнула я.
- Ты меня, Александра, не обижай. Я тебе добра желаю, - тетя Нина напряженно перебирала в коробочке катушки с нитками.
- Да кто тебя обижает?! - вспылила я и в сердцах швырнула Ванечкины колготки на стол. Помолчала. Успокоилась. И ехидно добавила:
- А если мне приятно его внимание? Тебе такое в голову не приходило? Или я каменная?
Тетя Нина неодобрительно покачала головой. Спорить все-таки не стала. Ну да! Какие уж тут споры?! Знает, что бесполезно.
Я разобрала постель и легла, не дожидаясь, когда тетя Нина закончит свои дела. Притворилась спящей. Надо подумать над теткиными словами. Может, Роман Анатольевич на самом деле ко мне заскакивает под удобным предлогом? Не к Ванечке? Все может быть. А даже если и так? Кому от этого плохо? Я ведь ему авансов не выдаю...
Но я все-таки намекнула Роману Анатольевичу о нежелательности его посещений. Мы удачно встретились через день на улице перед моим домом.
Гуляли с Ванечкой до ужина во дворе. Ванечка со змеиным шипением гонял по двору голубей. Я наслаждалась теплым вечером, вспоминая о премии, которую мне дали за сверхурочные. Будет на что этому извергу рыжему шубку купить. И тут, как черт из табакерки, возник Роман Анатольевич. Я вздохнула. Тетка права. Что-то зачастил. В руках - огромный разноцветный пакет. Опять подарки? Это уж слишком.
Я поздоровалась и сразу откровенно все ему выложила. Он правильно понял, не обиделся. Даже пошутил:
- Придумайте пароль, Аля. А я позабочусь о связных.
Мне понравилось, что не обиделся. Да черт с ним! Пусть шляется. Только, чтоб тетка не расстраивалась.
Больше в нашем доме он не появлялся. Звонил мне на работу, договариваясь о встрече. Валька Прохоров, из профкома, давно положивший на меня глаз, едко усмехался:
- Пока муж там в какой-нибудь Зимбабве уродуется, она себе хахелей заводит.
Он не знал, что мы с Рыжим разошлись. На работе все думали, Мишка ухватил счастливый случай подзаработать.
- Тебя бесит, Валя, что ты не входишь в число моих хахелей? Не бесись. У тебя все впереди, - так же едко усмехалась я и начинала готовиться к очередной встрече с деверем.
За май мы встречались с ним пять раз. Он ухаживал за мной аккуратно, не переходя границы приличий. Все время помнил, что Ванечка рядом. Ему тоже уделял много внимания. Приносил сласти, игрушки. Мне эта корректность импонировала. И, хотя понимала, к чему это все идет, чувствовала себя в безопасности. Ванечка, как партизан, дома ничего не рассказывал. Не вспоминал даже о дяде "Ломане". И, честно признаться, без всяких просьб с моей стороны. Может быть, считал эту тему недостойной для обсуждения с бабой Ниной? Кто знает ... Подаренными игрушками не хвастался. По приходе домой прятал их в свой ящик и больше оттуда не доставал.
Ванечка молчал. Я молчала. Тетя Нина не знала ничего. Если и догадывалась о чем-то, то свои соображения больше вслух не высказывала. Меня это устраивало. Я плыла по течению, не испытывая желания трепыхаться ...
Однажды деверь повез нас на своей машине в лес. За ландышами. Я радовалась, наверное, больше Ванечки. В машине всю дорогу тихонько мурлыкала себе под нос старые шлягеры. Лес - это здорово. Я так давно не была в лесу.
