– Ну, вот скажи, кому?!
– Понятия не имею.
– Ведь Надя могла звонить по этому номеру, понимаешь? А он был отключен!
Надо же, трезвый, свежий, подтянутый, и мозги на месте.
А ведь Кудряшова так и не нашлась…
– Ладно, – потрепал ее по плечу Грозовский. – Ты подключись к кондитерской эпопее, а то у Тимура как всегда! Идей туча немереная, и ни одной толковой!
Он ушел, и по его стремительным, легким движениям Даша поняла, что разговор с ней уже выветрился у него из головы.
…А еще этот парень вчера сказал, что, когда женщине отрезают крылья, она садится на метлу.
Жаль, она не спросила, как его зовут.
День выдался тяжелый.
Паша даже домой пообедать не успел забежать. Он позвонил Наде, сказал, что дел по горло и борщ ему греть не нужно… Надя вздохнула, сообщила, что не борщ сегодня, а рассольник, и он все равно горячий, только сварила, но нет так нет, до вечера не прокиснет. Паша, положив трубку, помечтал немного о Наде – вот бы она увидела в нем не только хорошего друга, а… Ладно, ее другом тоже быть хорошо – такая она светлая, искренняя, добрая и… красивая.
Паша вернулся к своим бумагам, когда в кабинет заглянул Саня Крайнов, молодой оперативник, друг и напарник, отличный парень, такой же одинокий – слишком много времени и сил отдавал работе. Где ж найти ее, подругу жизни – верную, любящую и понимающую, готовую терпеть мужа-опера с его небольшой зарплатой и вечными дежурствами? Вот и женился Саня на работе, днюет и ночует в отделении, став грозой преступников всего района.
– Чем увлекся? – поинтересовался Крайнов, застав во внеурочное время Пашу за рабочим столом.
– Да ориентировочка пришла. Заказное убийство.
– Сколько их таких приходит? – Саня со всего маху плюхнулся на шаткий стул и закурил. – Сплошные дохляки.
– Да нет… – покачал головой Паша, показывая ориентировку Крайнову. – Тут случай особый. Киллер объявлен в федеральный розыск. Его хорошо разглядели.
– Ну да! – захохотал Саня, даже не взглянув на распечатку. – Бабки из соседних подъездов? Они всегда хорошо разглядывают. Только не тех…
– Не бабки, а свидетели. И тот, в кого стреляли, и его охранник. А стреляли ни много ни мало – в генерального директора «Стройкома».
– Живой, что ли?
– Живой.
Саня наконец пробежал глазами ориентировку и усмехнулся:
– Не велик, видать, мастер стрелять этот киллер.
– Вот именно. И вообще, похоже, дилетант работал, – поделился Паша своими соображениями. – И стрелял как-то по-идиотски, и разглядеть себя дал! – Он посмотрел в окно и добавил мечтательно: – Взять бы его, голубчика, а там и на заказчика можно выйти…
– Ага, так тебе и дали! Да и какой дурак в Москве прячется? Залег где-нибудь на дно на периферии…
Но Паша Крайнова не слышал, ему очень хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы Надя посмотрела на него не только как на друга… Если он раскроет громкое дело, о нем напишут в газетах, а может, и в звании повысят.
Жить без алкоголя оказалось еще труднее, чем в запое, но срываться не хотелось, несмотря на панический страх, который душил по ночам и заставлял покрываться холодным потом днем.
Что, если Барышев его вычислил?..
А если Кошелева возьмут и он его сдаст?
Песков даже сходил к невропатологу, посоветоваться насчет страхов – нет, конечно, о причине он ничего не рассказал, пояснил только, что подвержен паническим атакам, и попросил выписать что-нибудь успокоительное. Невропатолог прописал отвар корня валерианы и посоветовал посмотреть своему страху в глаза, а не прятаться от него.
Этот совет навел Пескова на мысль…
Он купил апельсинов, бананов и решил навестить Барышева в больнице. Посмотреть своему страху в глаза. Потому что чем дольше он от него прячется, тем больше навлекает на себя подозрений.
…Когда он зашел в палату, Барышев спал и возле него никого не оказалось. К сожалению, шеф был не подключен к жизнеобеспечивающей аппаратуре, а то можно было бы, никем не замеченным, просто отсоединить какой-нибудь проводок… или трубочку.
Песков, судорожно сглотнув, положил пакет с фруктами на тумбочку. Сергей не проснулся.
Можно и без трубочки обойтись – просто выдернуть из-под головы подушку, бросить ее на лицо и сесть сверху. Сколько минут нужно, чтобы он задохнулся?..
Дверь открылась, Песков вздрогнул, словно его хлестнули кнутом, отшатнулся, загремев стулом.
Зашла барышевская жена, кивком поздоровалась.
– Здравствуйте. – Игорь убрал за спину дрожащие руки. – Простите, расшумелся… Ну, как Сергей?
– Нормально я, – пробасил шеф, и Песков снова невольно вздрогнул.
Барышев не спал? Читал его мысли…
Если он сейчас же не возьмет себя в руки, то лучше сразу сдаться с повинной, а это в его планы не входит.
– Привет! – расплылся Игорь в улыбке. – Наконец-то разрешили тебя навестить. Вижу, ты совсем уже молодцом!
– Не совсем, – сдержанно улыбнулась барышевская жена.
– То есть… я в том смысле, что Сергей явно выздоравливает. Кошмар! Просто в голове не укладывается! Представляю, каково вам пришлось! Ужас! Ужас!
– Ну, ты еще заплачь, – усмехнулся Барышев. – Что ты разохался? Я в порядке. Почти.
Прав оказался врач – своему страху надо смотреть в лицо. Песков почувствовал легкость – если бы шеф его подозревал, то не шутил бы…
– Но ведь это… это могло черт знает чем кончиться! Вот что мне покоя не дает.
– Не кончилось же. Мазилой снайпер оказался.
– Да. Слава богу.
– Сережа! – взмолилась Ольга. – Прошу тебя! Я не хочу про это слушать.
– Все, больше ни слова на эту тему, – подмигнул Игорю Барышев. – Потом обсудим. Видишь, не так уж я был неправ.
Опять руки вспотели… Нужно что-то сказать. Мол, да, конечно, под тебя кто-то копает, и я в этом обязательно помогу разобраться.
– Все, все! У нас еще будет время. – Барышев, покосившись на жену, почти шепотом поинтересовался: – Ты мне лучше скажи, что в «Стройкоме» делается?
– Сережа! – воскликнула Ольга.
– Так! И эта тема под запретом. Ну, хорошо, Оля, скажи, о чем мне с Игорем разговаривать? Про погоду, что ли?!
– И про погоду нельзя! Вы нас простите, Игорь, но Сергею сейчас будут делать перевязку…
Она сверкнула глазами – ишь, недовольна, что мужика любимого будоражат… Покой ему нужен…
– Да, да, конечно… – Игорь попятился к двери, опять сбил стул, будь он неладен, улыбнулся Сергею. – Я приду завтра. Если, разумеется, Ольга Михайловна не возражает…
– Не возражаю, – натянуто улыбнулась барышевская жена. – Правда, извините, Игорь, что так получилось.
– Что вы! Что вы! О чем разговор! Я же понимаю… Держись! – подмигнул он Барышеву и выскочил из палаты.
