Прибывали все новые и новые телеги. Алекс слышала рев моторов и скрип неуклюжих деревянных повозок, взбиравшихся на холм. Потом смех, крики и топот детей, бежавших к костру. На Алекс и ее спутников накатывались волны веселых подростков. Хорошо было то, что толпа отделила их от Уиланов еще до того, как они успели добраться до подножия холма. А плохо – то, что избавиться от толпы было уже невозможно.
– Кричите Р!
– Р!
– Кричите А!
– А!
– Кричите К!
– К!
Вопли были оглушительными. Вместо того, чтобы идти прямо к костру, Джо стал пробиваться через толпу к краю. Алекс увидела, что на дальнем конце поля стоят длинные столы, накрытые белыми бумажными скатертями. На них было все – от сырых хот-догов, которые можно было жарить на костре, до безалкогольных напитков и печенья «Орео». За столами распоряжались взрослые, в основном, женщины, но было и несколько мужчин. Тракторы и машины припарковали позади сплошной стеной; теперь становилось ясно, почему телегам пришлось ехать через поле.
– Проголодалась? – спросил Джо.
– Нет, а ты?
– Я тоже.
Они все еще шли пешком. Алекс спотыкалась уже в десятый раз, и только рука Джо мешала ей упасть.
– Принцесса, у тебя есть теннисные туфли?
Поняв, что он намекает на ее каблуки, Алекс улыбнулась.
– Конечно, есть. Я надеваю их, когда играю в теннис. А что?
– Ты могла бы надеть их и на это мероприятие.
– Если бы я знала, что мне предстоит ковылять по коровьим пастбищам, то, разумеется, надела бы. А еще лучше здесь подошли бы армейские ботинки. Слушай, ты не мог бы идти немного медленнее? Тогда мои высокие каблуки не представляли бы собой такую уж проблему.
Он засмеялся и слегка умерил шаг.
– Значит, я слишком тороплюсь? Извини. Я просто пытаюсь добраться до места раньше, чем нас нагонит весь город.
Это настолько соответствовало ее желаниям, что Алекс сама понеслась вперед, забыв про злосчастные каблуки.
– Раз так, беру свои слова обратно.
– Сегодня вечером Али будут награждать, и я хочу посмотреть на это. Дженни будет петь. А потом…
– Что потом? – спросила она.
– А потом мы сможем делать все, что захотим.
Они добрались до опушки леса, где к ночной темноте добавлялась тень деревьев, обеспечивая полное уединение. Сюда доходил свет от большого костра. На краю опушки стояло несколько человек, но это место находилось вдали от толпы и тех, кто шел к столам и обратно.
– А что это будет? – спросила Алекс.
– Не знаю. Может быть, возьмем по хот-догу или что-нибудь еще.
Джо улыбнулся, поднес ее руку к губам жестом, от которого у Алекс растаяло сердце.
– Замерзла? – спросил он, окинув взглядом ее шикарные дорогие блейзер и свитер. По выражению его лица было ясно, что его мнение о ее выборе одежды для такого сборища соответствует мнению о выборе обуви.
Но холодно ей не было. Хотя вечер становился все морознее, внутри Алекс бушевал пожар.
Однако говорить об этом Джо она не собиралась. Пока.
– Немножко, – солгала она.
– Держи. – Джо сбросил с себя куртку и накинул ее на плечи Алекс.
Между тем у костра происходили странные вещи. В огонь полетели какие-то тряпичные чучела, отчего действие начало напоминать средневековое аутодафе.
Алекс закуталась в голубую парку и не знала, плакать ей или смеяться. Подумать только, она, в элегантном костюме от Жиля Сандера, стоит посреди коровьего пастбища в какой-то глуши, утопив в грязи каблуки ботинок от Маноло Бланик, укутавшись в самую уродливую куртку, которую она когда-либо видела, и наблюдает за странным дикарским ритуалом, до которого ей нет никакого дела.
Но самое удивительное заключалось в том, что ей здесь нравилось.
Раз Джо рядом – значит, это и есть то место, где она должна находиться.
Куртка хранила его тепло и его запах. Алекс вдохнула его и улыбнулась собственной глупости.
– Валяй, Али! – громко крикнула ему секс-бомба, приложив руки ко рту.
Очнувшись, Алекс поняла, что перед ревущей толпой стоит Али и ему вручают что-то похожее на банку с ветчиной? Чушь какая-то. Впрочем, она не слышала ни слова из того, что говорил церемониймейстер, или как там назывался этот болтун с мегафоном. Она послушно похлопала, когда Али водрузил банку с ветчиной (да нет, не может быть!) себе на голову как желанный трофей. Джо прямо у нее над ухом испустил громкий разбойничий свист.
Когда в ушах перестало звенеть, Алекс толкнула Джо локтем в бок.
– Слушай, скажи, – пробормотала она, когда Джо вопросительно посмотрел на нее, – они что, в самом деле наградили Али консервированной ветчиной?
– Ты не слушаешь, – проворчал он.
– Да или нет?
– Да. Это ежегодная премия лучшему трюкачу на баскетбольной площадке. А ветчина – в честь клички. Али прозвали Окороком, потому что он часто ведет мяч, держа его за спиной.
– Теперь понятно, – сказала Алекс. – Должно быть, ты очень гордишься им.
Джо улыбнулся.
Дирижеры подали знак, и толпа снова разразилась восторженными воплями. Тут кто-то положил Алекс руку на плечо, и она удивленно обернулась.
– Неужели вы тоже болельщица «Ракет»?
Это был тот самый зубной врач, с которым она познакомилась в тот незабываемый день, когда приехала увольнять Джо. Рядом с ним стояла симпатичная брюнетка лет тридцати с небольшим. Женщина улыбнулась, и Алекс ответила на ее улыбку.
– Похоже на то, – неуверенно ответила Алекс. Тут Джо оглянулся и заметил вновь прибывших.
– Слушай, Бен, в этом году они должны занять неплохое место, верно? – спросил он.
– Непременно займут.
– Алекс, вы помните Бена? Это его жена, Трейси. Их сын Стив – наш шестой номер.
Алекс ничего не понимала, но успешно делала вид, что понимает, о чем идет речь. Если бы она не сходила с ума по Джо Уэлчу, то стукнула бы его по голове. Она стояла здесь, увязая в коровьих лепешках, не для того, чтобы разговаривать о баскетболе.
– Трейси, это мисс Хейвуд, – сказал жене Бен. Взгляд Трейси упал на куртку Джо, в которую по-прежнему куталась Алекс.
– Я уже догадалась, – сказала она.
В тоне женщины было нечто, заставившее Алекс призадуматься. Интересно, что о ней говорят в городке? Впрочем, наверно, лучше не знать.
– Алекс, – представилась она, отпустив полу куртки и протянув руку.
– Трейси.
Они обменялись рукопожатиями, а потом Бен и Трейси стали следить за продолжением шоу. Перед костром выстроилась группа маленьких девочек человек в тридцать, и Алекс поняла, что сейчас будет петь Дженни.
