class="p1">– Нет, ты же… то есть вы же ясно дали мне понять, что между нами ничего не может быть…
– О Боже, у тебя до сих пор всё либо чёрное, либо белое. Ты не понимаешь, что возможность любить дана не всем? Отношения, Миховски, бывают разными. Я не собираюсь сейчас читать лекцию об упущенных возможностях, ибо ты права – между нами действительно ничего не может быть. Я даже не стану задавать вопрос, который мучил меня многие годы, – Сайвер покачал головой, обдумывая дальнейшие действия. – Я сделаю лишь одну вещь. Пройдём со мной.
С этими словами Маерс чуть ли не бегом направился в свои новые апартаменты, в которых они с дочерью переехали после смерти Хитроу.
Надин шла – вернее, бежала – за ним, едва успевая передвигать ватные ноги. Она чувствовала, что что-то упустила, только вот что? Спустя столько лет ей предстояло это узнать… Маерс зашёл к себе кабинет, в котором всего несколько часов назад говорил с Леонорой о её матери. Открыв верхний ящик стола, он извлёк похожий конверт.
– Вот, читай.
Надин судорожно пробежала глазами по строчкам, с трудом фокусируя взгляд. За ту минуту, которую она держала в руке данное профессором письмо, она вспомнила все годы страданий и мучений, которые прожила вдали от любимого мужчины и своего ребёнка. Строчки путались и прыгали перед глазами, будто насмехаясь над ней.
– Я ничего не понимаю, – недоумённо скривила губы Надин. – Зачем вы мне это дали? Какие-то отчёты перед министерством…
– Жаль, у тебя нет карточки успеваемости, я бы влепил минус за несообразительность, Миховски. Обрати внимание на особенности стиля писем и адрес почты. И, кстати, Ник никогда в подписи не указывал занимаемую должность… Это так, к слову.
Сайвер протянул ей обратно до боли знакомое письмо. Надин выхватила из рук Маерса другие бумаги и сверила шапки писем.
– Сайвер… – её голос дрогнул. – Как это возможно?
– Ты что, никогда ничего не получала от Хитроу? Раздатки, опросники, электронные версии лекций?
– Нет, он у нас ничего не вёл…
– Воистину, дурь необъяснима, – подытожил профессор.
– Кто это написал?! – с истерическими нотками в голосе выкрикнула Надин, тыча пальцем в затёртое до дыр письмо.
– Сейчас этого не узнать – зарегистрировать ящик на имя директора или сделать дополнительный – не составляло труда даже в те годы.
В глазах Надин потемнело, изображение поплыло, и предметы утратили свои очертания. Маерс подхватил чуть было не потерявшую сознание женщину и усадил её в кресло.
Впервые в жизни ей нечего было сказать – она совершила ошибку, приняв на себя ответственность, ни с кем не посоветовавшись. Это же элементарная безалаберность – не проверить важную информацию!
Но, с другой стороны, почему она должна была проверять сведения, исходящие от Хитроу? Он был директором, членом Верхней палаты Лордов, Председателем Международной конфедерации и прочая, и прочая… Она ни на минуту не усомнилась в правдивости его слов, ибо, как и многие, полностью доверяла Хитроу. Она даже не отправила ему ответ…
К горлу подступил ком, голова налилась свинцом. Ей, в который раз за эти годы, захотелось умереть. Она чувствовала, что летит в пропасть и никак не может разбиться…
Профессор Маерс стоял у окна и расфокусированным взглядом смотрел в бесконечность. Он так долго искал ответ, а тот оказался настолько банальным… Он знал, у кого был доступ к почте директора, знал, кто мог зарегистрировать дополнительный ящик, а потом его незаметно удалить. Он знал, к кому на стол попадают запросы о подтверждении виз для иностранных студентов…
– Я отомщу этой мрази, – прошипела Надин – она поняла, что это была Маффи.
– Запомни, Миховски: лучшая месть – это забвение. Оно похоронит врага в прахе его ничтожества. Эти великие слова принадлежат Бальтасару Грасиан-и-Моралесу, и я…
– Давай без философии, Сайвер. Я не знаю, что сказать, я как в тумане…
Он обернулся, устало глядя на неё:
– Не смею перебивать. Немая Миховски – мечта фантаста.
– Не старайся меня задеть, я столько выстрадала, – по лицу женщины потекли слёзы.
– Только из-за собственного идиотизма.
– Каждый день, каждую ночь, столько лет…
– Миховски, хватит. Ты сама написала себе этот сценарий и усердно играла в нём главную роль. Твоя ошибка в том, что ты не сказала мне правду. Понимаешь, Миховски? Правду… Или не была уверена, мой ли это ребёнок?
– Твой. Кроме тебя у меня ни с кем не было близких отношений.
На некоторое время они оба замолчали, углубившись каждый в свои мысли. Сайвер отчего-то вспомнил Миллиртона, который уже одиннадцатый год состоял на учёте в психиатрическом отделении центрального госпиталя. Однажды, на встрече выпускников ребята сняли катер и отправились в небольшой круиз. Вечер прошёл настолько бурно, что они решили охладиться в мутных и холодных водах Темзы. Стали прыгать с катера, и один человек попал под винт… Увиденная страшная смерть повергла Миллиртона в настоящий шок; она увлекся алкоголем, его психика пошатнулась, и теперь психиатры безуспешно пытались вернуть ему способность адекватно воспринимать действительность. Его не изолировали от общества, но признали недееспособным. Он вёл бумажную работу в историческом отделе какой-то государственной организации, переписывая и дополняя историю старинных родов Англии.
– Кэтрин – одинокая несчастная женщина, – заговорил Сайвер. – Ты вспыхнула и прогорела, а она была с нами все эти годы. Помогала мне с Лео, ждала и надеялась, но так и не дождалась… – он горько усмехнулся. – Так что мстить, мисс Миховски, просто бессмысленно, – произнёс профессор, обращаясь скорее к самому себе, чем к Надин.
А сама Надин думала только о том, как наверстать упущенное и завоевать доверие дочери и Сайвера. Она наделала много глупостей и теперь не имела права ни на одну ошибку, ни на один промах.
– Прости меня. Я столько всего натворила… – вытирая слёзы, Надин подошла к Маерсу и коснулась его лица влажной ладонью. – Ты нужен мне. Вы оба нужны мне. Я была уверена, что ты отдал девочку в приют, я так тебя ненавидела! Она красивая?
– Да. – Он поправил галстук. – Зачем ты написала отказ?
– Тогда я ещё не знала, что Маффи просто не подтвердила визу, думала, она заявила на меня не только в миграционную полицию… Я очень боялась, что меня посадят в тюрьму. Здесь или в России, без разницы. Бабушка была очень старая, а младшая сестра закончила 9 класс… Леонору бы отправили в детский дом. Что бы с ней стало?
Воображение Сайвера нарисовала страшную картину трущоб и ораву чумазых ребятишек в рваных штанах. О такой мотивации поступка Надин он не думал.
– Столько лет я молилась за неё, пыталась
