Я покачала головой, толком не понимая, что именно хотела передать этим жестом. Н-да, теперь-то я точно знаю, что случилось с Валерой, Стасом, Женей и, наверное, Ольгой, но Алиса права: показывать этот документ Воробьеву никак нельзя. Даже если я просто заикнусь о том, что видела и знакома с историей болезни Елены Владимировны, это тут же вызовет подозрения о способе, которым я получила доступ к врачебной тайне. А за дачу взятки, насколько я помню, у нас нехило наказывают.
Следовательно, у меня снова нет почти никаких доказательств. И я вовсе не супермен, который сможет остановить маньяка одним щелчком пальца.
Я тяжко вздохнула и опустила голову. Но если к Стасу действительно приходила некая странная девушка, и эта незнакомка — Елена, то времени у меня почти нет. Либо я остановлю ее, либо она убьет его.
* * *
«Как полезно ходить на конференции, кто бы мог подумать! Никогда не понимала всех этих заумных докладов, презентаций и тому подобное, но сегодняшняя моя встреча скрасила все эти скучные разговоры. Поверить не могу, до чего он похож на тебя! Те же глаза, тот же рот (не хватает разве что жесткой ухмылки), те же красивые густые брови… Может быть, это и был ты? Сколько мы не виделись? Ведь около восьми лет! Может, ты просто испугался, увидев меня, и поэтому представился другим именем?.. Я так плохо помню твой голос, что голос этого человека показался мне знакомым. Не знаю. Но он так улыбался мне, что, если бы он действительно оказался тобой, это был бы лучший день в моей жизни».
Я подняла трубку таксофона. Да, такие в нашем городе еще остались, но буквально пару штук. Например, к этому пришлось ехать на троллейбусе двадцать минут! Задание передо мной стояло в высшей степени забавное, если бы не касалось реальных человеческих жизней. Глубоко вздохнула, прижала платок к микрофону трубки, и набрала номер милиции.
— Дежурная часть. Лейтенант Жученко слушает.
— У меня есть важная информация, — тихо начала я, максимально коверкая собственный голос. — Вы готовы записать?
— Послушайте, девушка. Это номер экстренного вызова. Баловаться тут не рекомендуется — это наказуемо! — строго заявил дежурный.
— У нас в городе произошла серия убийств, — продолжала я. — Сейчас назову имена убитых. У меня есть информация о предполагаемом убийце.
Лейтенант зашелестел бумагой.
— Вы кто такая? Назовите себя!
— Ваше дело — передать эту информацию следователю, который вел расследования, — механическим голосом продолжила я, замирая от страха. — Вы меня хорошо слышите?
Как только я стала рассказывать ему ту самую заветную информацию, телефон вдруг отключился. Вот блин! А ведь на экстренных номерах есть лимиты времени! Чертыхнувшись, постояла рядом с автоматом, размышляя, что делать дальше. Выбора у меня нет. Придется рискнуть по-крупному.
Я достала из кармана мобильник и набрала Воробьева.
Несколько минут в мою голову врывались только сонные гудки. Затем, наконец, их прервал хриплый голос опера.
— З-здравствуйте, — у меня в горле вдруг страшно пересохло. — Вы меня вряд ли помните, но…
— О, Господи, да прекрасно я тебя помню, — простонал Воробьев. — И подружку твою, хамку, тоже. Только сейчас не собираюсь ни о чем разговаривать, я в отпуске. Ясно?
В этот момент я почувствовала прилив дикой, необъяснимой ярости. Во-первых, куда-то подевалось его уважительное отношение, во-вторых, он даже не собирался выслушать меня, еще не зная, что я хочу сказать! Наверное, когда это все закончится, мне тоже не помешает показаться психиатру!
— Подождите, товарищ капитан! Я узнала, кто убил Конькова. Вы ведь его помните?! И нападение на Стаса Рудницкого… А на этой неделе убили еще одного парня! Это все один и тот же человек, и я не могу вам не сообщить!
Ободренная тем, что опер молчал в ожидании продолжения, я выпалила ему в общих чертах всю историю своего расследования и попросила хотя бы проверить данные о Елене.
— Послушай, деточка, — зевнув, вдруг сказал Воробьев. — Если тебе преподавательница не поставила зачет, совсем не обязательно обвинять ее в убийствах! Давай мы сделаем вид, что я ничего этого не слышал? Потому что смотри, что будет дальше. Мы проверим твои показания. Они окажутся ложными. Возникнет вопрос: откуда ты это узнала? И у тебя начнутся неприятности…
— Да пусть начнутся! — заорала я. — Зато люди живы будут!
— Есть еще нюансы. Если я правильно помню — там дела уже в суд ушли. Никто не будет опять заводить лишнюю возню. Тем более, ты сама знаешь, кто бы хотел, чтоб все это побыстрей разрешилось. Если не поняла меня, спроси свою подружку-мажорку! Так что все, пока! Если так не терпится, скачай себе в Интернете игру, и играй в детектива там. В реальной жизни это слишком опасно.
Он отключился, даже не позволив мне возразить.
Какой идиот!
Что же это за мир-то такой?!
Я сунула телефон в карман, впервые почувствовав себя последней преградой на пути движущегося на город цунами.
Несмотря на то, что я едва была в состоянии найти себе место, мою «школьную» работу никто не отменял и теперь, слоняясь из угла в угол лаборантской, я мучительно раздумывала, что делать дальше. Пойти к ректору? Ну да, Елену Владимировну, скорее всего, отправят на проверку к психиатру или наркологу, которым она отвалит кучу денег — как и делала прежде, — и получит справку о своем кристальном здравии. Пойти к ней? Судя по всему, Ольга уже ходила. Так, есть еще несколько фантастических вариантов: расклеить листовки по университету «Я знаю, кто ты», позвонить на радио и быстро вывалить это все в прямом эфире, молиться Кришне, взывать к инопланетянам… Я глухо застонала и почти без сил опустилась на жесткий деревянный стул — от постоянной нервной ходьбы болели колени. Надо же, ведь у меня никогда не было этой привычки — неужели заразилась от Кирилла?..
Кирилл… Вот кто знал бы, что делать! Какую-то секунду я почти серьезно собиралась бежать к нему, но тут же одернула себя. В лучшем случае он скажет, чтобы я не лезла не в свое дело, в худшем — просто не станет со мной говорить. Вряд ли ему приятно мое общество даже в незначительных количествах.
Сама не понимая, зачем, я залезла во внутренний карман сумки и вытащила оттуда нашу фотографию. И снова, и снова — Стас в дурацких очках, нереально красивая Алиса, бледная я и скромно пристроившаяся справа Елена Владимировна, преподавательница эстетики. Я так засмотрелась на этот отпечаток прошлого, что даже не заметила, как надо мной кто-то склонился.
— Ух ты, — улыбнулась Наташа. — Это где вы с ней фоткались?
