Какие-то телефоны, агрессивно вырисованные, видимо, во время разговора, цветочки-фракталы, заметки «Подойти в деканат филфака», даты рождений — ничего подозрительного. Я тяжело вздохнула и уже хотела засунуть его назад в ящик, как тут рука дрогнула, и еженедельник упал на пол. Бумажки, визитки и прочая ерунда разлетелись по всему кабинету, и я мгновенно нырнула под стол их собирать.
Ох, лишь бы не вошел никто! Пару раз я больно стукнулась головой о ящики, потом — чуть не застряла между столом и батареей — туда угодила какая-то бумага, с виду похожая на рекламную листовку, и я даже засомневалась, стоит ли за ней лезть. Сунув блокнот в ящик, я все же потянулась за ней. Наконец, после N-ного количества усилий, листовка оказалась у меня в руках. И тут я замерла, внезапно почувствовав приступ удушья.
«Третья областная конференция психологов, 23 марта, ДМ «Юность»».
А ниже — неровным почерком:
«Кирилл С. 333–28–29».
Не может быть…
От неожиданности я даже не могла сообразить, что делать. Захотелось вскочить, и я едва не проверила повторно крепость стола своей головой. В глазах помутнело. Да как?! Откуда у нее номер Кирилла?! Что все это значит?!
У меня в голове вдруг пронеслось свежее воспоминание нашей последней встречи и зазвучал голос Кирилла: «Благо, послезавтра конференция психологов, поспрашиваю коллег о вакансиях…» Да ведь вчера и было то самое событие, о котором он говорил! Я судорожно втянула воздух. Только не это. Только не он!
В коридоре послышались шаги — слишком близко от кабинета, чтоб я могла выскочить незамеченной. От ужаса у меня перехватило дыхания — я забилась под стол, сжавшись в маленький комочек.
— Да-да, помню. Ну, мы с вами об этом как раз и говорили.
Елена Владимировна быстрым шагом зашла в кабинет и швырнула сумку на стул.
— Нет, ну что вы! Если вам не удобно сегодня, то можно и завтра, так даже лучше. Во сколько? В двенадцать? Возле психологического факультета? Отлично. Да, до свидания, Кирилл Петрович.
Я помертвела. Ну почему именно он?! Ну как он мог с ней познакомиться?! Зачем он ей?! Ох, какой глупый вопрос. Конечно, внешность Кирилла не бросается в глаза, как у Стаса, но не обратить на него внимания может только слепая. Боже, я переверну этот город, но найду его и не дам ему с ней встретиться!
Тем временем со скрипом открылся первый ящик стола — эстетичка достала еженедельник и бросила его в сумку, затем остановилась, будто о чем-то раздумывая. Сунула руку во внешний карманчик и достала связку ключей. У меня сразу же закололо под ребрами от желания стащить их немедленно. Елена стояла неподвижно, поглаживая пальцем брелок в виде бабочки.
— Помнишь, когда ты подарил его?
КТО?! Кто здесь еще? Мне до боли захотелось пискнуть от страха, но вскоре я поняла, что в кабинете нет никого, кроме нее… и меня под столом!
— Да, ты прав. Он мне больше не нужен, — она с остервенением рванула бабочку со связки, проволочная цепочка лопнула, и брелок полетел в мусорную урну прямо рядом со мной. Если она только нагнется, чтоб его достать… ох…
— Я больше не хочу о тебе знать. Убирайся к черту! — в голосе Елены зазвучали слезы. — С тобой покончено.
Она быстро запихнула ключи во внешний карманчик, схватила сумку и вышла из кабинета, заперев дверь. Я оказалась в ловушке. А Елена Владимировна пошла готовиться ко встрече с моим любимым. И кто знает, чем все это может закончиться.
Выбравшись из-под стола, я едва могла стоять — ноги и руки ужасно затекли, а спина дико болела из-за неудобного положения. Выхватив из кармана телефон, я набрала Наташу.
— Привет. Слушай, у нас немного изменился план. Ну, то есть, план тот же. Только мне нужно попасть в квартиру Елены до завтрашнего полудня. Я потом все объясню.
Наташа начала лепетать что-то о том, что моя задача непосильна, но я уже отключилась. Распахнув окно, выглянула на улицу. Н-да… Второй этаж, однако!
Больше всего в тот момент, когда я стояла на широком пластиковом подоконнике, меня почему-то волновали каблуки моих сапог. Даже не представляю, как они выдержат это! Хоть бы ноги не переломать… Хорошо, хоть внизу белел заледеневший к вечеру сугроб — после моего испытательного полета возле общаги я знала, что приземляться в снег не так страшно, как на голый асфальт. Так… раз-два-тр… Ой, нет. Ну почему изо всех людских фобий мне досталась именно боязнь высоты?!
Давай, Вика! Ты же прыгала в детстве с дедушкиного гаража. Плевать, что он был раза в четыре ниже… Только бы не зажмуриться. Только бы…
Удар оказался очень болезненным — одна нога таки подвернулась, и от боли у меня на несколько секунд потемнело в глазах. Зато я была на свободе! Кое-как поднявшись, почувствовала, что правой лодыжки у меня просто нет — удивительно, как я наступаю, не чувствуя земли. С трудом добрела до лавки и легла на нее, давясь слезами.
За те десять минут, что я провела под окнами кабинета эстетики, успела раз двадцать набрать Кирилла. Его телефон молчал — то ли он видел мой номер и не хотел отвечать, то ли просто засунул его в портфель и смотрел телевизор, факт есть факт — он оставался в неведении, с кем именно назначил встречу на завтра.
Времени на то, чтобы пострадать от адской боли в ноге, у меня не было. Я потащилась на стоянку такси и, выяснив адрес Наташи, отправилась в само логово минотавра.
* * *
— Вика, ну правда. Я же помру от страха, — нахмурилась моя школьная подруга. — Это… это слишком круто для меня!
— Попросить книгу по эстетике?!
— Украсть ключи из сумки! — закричала она, вскочив с дивана. — И потом: тебе надо в больницу, а не в квартиру к сумасшедшей! Ты же едва можешь ходить! Смотри, что у тебя с ногой!
Я покосилась на распухшую до невероятных размеров фиолетовую лодыжку.
— Это же Кирилл, Наташа. Он важнее, чем моя нога. Важнее, чем страх, — я помолчала. — Если завтра она и попытается кого-то убить, то пусть это лучше буду я, понимаешь?
Девушка замерла посреди комнаты, глядя на меня с невероятной жалостью.
— Понимаю. Я — понимаю.
— Я бы сделала это для тебя.
— Ты и так много для меня сделала, — вздохнула она. — Ладно, попробовать можно. Ходила же я раньше к ней за сахаром…
В коридоре послышался приглушенный скрежет открываемого замка. Мы замерли, глядя друг на друга круглыми глазами.
— Это Елена — я обогнала ее на такси, — шепнула я. — Ждем двадцать минут, пока она разденется, и можно идти.
— Мамочки… — Наташа наморщила лоб. — А если…
— Я буду возле двери. Ничего она тебе не сделает! — я хотела было решительно встать с дивана, но вовремя одумалась — каждое движение отдавалось мучительной волной боли, разливавшейся по всей голени. — Все будет хорошо, ты справишься. Главное, чтоб Елена была хоть в чем-то нормальным человеком и, придя с работы, бросала сумку на тумбочке в коридоре.
