– Ты любишь ее.
– Да, но я ее сестра. Это не в счет. Ей была нужна любовь отца. Нили знала, что отец ее не любил.
– Иногда я думаю, что одной отцовской любви тоже недостаточно. Может быть, на самом деле детям нужна мать. Я не умею выбирать платья для Дженни, не умею выводить Джоша из постоянной хандры, а теперь Али начал курить «травку». – Он невесело рассмеялся. – Черт побери, я старался изо всех сил, но этого оказалось мало.
– По крайней мере, ты любишь их, и они это знают.
– Да, я люблю их.
– Джо…
– Что?
Голова Алекс уютно лежала на его сильном плече. От Джо пахло свежим воздухом, дымом костра и совсем чуть-чуть перегаром. Наверно, она и сама пропиталась этой мерзкой вонью, до отказа заполнявшей машину. Алекс повернулась, чтобы видеть выражение его лица.
– Расскажи о своем отце. Он всегда был таким – я имею в виду, пил – или?..
У Джо дернулся уголок рта, глаза уставились в потолок. Алекс обняла его за талию.
– Отец пил, сколько я себя помню. Наверно, еще до того, как я родился. Когда я был маленьким, это не так бросалось в глаза. Он напивался до отключки, но не слишком часто, примерно раз в два месяца. Кто-нибудь прикрывал его на это время. Он был тренером, причем знаменитым. Ты знала это? – Алекс покачала головой. – В Черчилл-Даунс у него была своя конюшня, битком набитая чистокровками. Однажды вечером он напился и уснул прямо в стойле, а когда проснулся, оказалось, что жеребец Винса Аткинсона, стоивший двенадцать миллионов, сломал ногу так, что нижняя часть висела на полоске кожи. Лошадь пришлось пристрелить, Аткинсон получил за нее страховку, но пошел слух, будто отцу заплатили, чтобы он на все закрыл глаза и позволил Аткинсону отхватить круглую сумму. Через несколько месяцев Аткинсон обанкротился, а отцу больше не доверяли дорогих лошадей. Его карьера покатилась под откос. Лошади были все хуже и хуже, жокеи и берейторы тоже, и в конце концов, все кончилось. Он оказался не у дел. Отцу просто некого было тренировать. Никто не доверил бы ему и четверти лошади. Конечно, отец должен был платить страховые взносы, но он плохо разбирался в таких вещах. И тогда он начал пить по-настоящему, а к тому времени, когда погибли мать и сестра, он стал тем, что называется «алкоголик по выходным». Теперь он пьет через день. Вот почему он живет здесь, а не со мной. Я не хочу, чтобы дети видели его в таком состоянии. Обычно он пьет здесь в одиночку и отрубается. Но каждые три-четыре месяца устраивает концерты вроде сегодняшнего. Скажу тебе честно, я уже сыт по горло. Ты видела лица Али и Джоша? Он позорит моих детей. Можешь не сомневаться, завтра я как следует поговорю с отцом. Он подает им дурной пример.
– А что потом?
В тихом голосе Алекс звучало сочувствие. Она гладила его мускулистую грудь, обтянутую мягкой шерстяной тканью. Уэлч, не замечавший этого, пожал плечами.
– Не знаю. Что я могу сделать? Только отругать его, когда это случится снова. – Джо покосился на нее, и выражение его лица стало мягче. Он снял ее руку со своей груди и поднес к губам. – Ты просто чудо.
Алекс улыбнулась и потянулась к нему, но Джо нежно положил палец на ее губы.
– Прежде чем мы продолжим, я должен тебе кое-что рассказать. Может быть, после этого ты передумаешь.
Алекс широко раскрыла глаза.
– Что?
– Сегодня утром Томми попросил меня приехать к нему в офис, – сказал Джо. – Заодно он пригласил туда адвоката, нашего общего друга Роба Мейхью. Потом шериф предъявил мне женскую сумку и туфли и сказал, что они нашли в пластиковом мешке для мусора останки, которые могут оказаться человеческими. – Джо посмотрел ей в глаза. – Сумка и туфли принадлежали Лоре. Томми считает, что и останки, возможно, тоже ее.
Когда сказанное дошло да Алекс, она резко выпрямилась.
– О боже! Шериф думает, что твою бывшую жену убили? Мать Али, Джоша и Дженни?
Он кивнул.
– Похоже, что так.
– Здесь, в Шелби-Каунти? Не может быть! – В ее голосе звучало недоверие.
– Да, именно здесь. Конечно, еще может оказаться, что все это какая-то ерунда. Во всяком случае, я на это сильно надеюсь. И ничего не скажу детям, пока не будет убедительно доказано, что это она. Томми просил держать это в секрете до получения результатов анализа из лаборатории.
– Скорее всего, результат будет отрицательным. – Алекс слегка успокоилась, но тут же сдвинула брови и посмотрела на Джо. – А почему ты решил, что это может заставить меня передумать насчет нас?
Его задумчивая улыбка была такой чарующей, что у Алекс заныло сердце.
– Нас, да? Мне нравится это слово. – Его улыбка угасла. – Если окажется, что это все-таки Лора, это будет значить, что ее убили. Здесь, в «Райском графстве». Примерно восемь лет назад, предположительно в июне, судя по дате на билетах, найденных в ее сумке. – Он сделал глубокий вдох. – Именно тогда я видел ее в последний раз. Она пришла навестить детей. С тех пор я ничего о ней не слышал и был рад этому. Но Томми уже подумал, что ее мог убить я. Так же могут подумать многие.
Алекс уставилась на него.
– Не может быть.
– Еще как может, – уныло ответил Джо. – Я знаю Томми с детского сада, а он записывал нашу беседу на диктофон, надеясь, что я сознаюсь в убийстве.
– Но это смешно! – выпалила Алекс.
Джо улыбнулся ей:
– Ты не спросила, не моих ли рук это дело.
– Я знаю ответ.
– Слепая вера, да? – Его улыбка стала шире и теплее.
– Я знаю таких мужчин, как ты. Иногда они бывают дерзкими и невыносимыми. Грубыми и упрямыми. Но женоубийцами? Невозможно.
Когда она закончила, Джо улыбался от уха до уха.
– Спасибо за исчерпывающее описание. Я больше никогда не рискну попросить у тебя характеристику.
– Правда ранит, – с мимолетной улыбкой повторила Алекс слова, когда-то сказанные ей Джо.
Уэлч взял руку Алекс, лежавшую у него на груди, поднес к губам, поцеловал ладонь и пощекотал ее языком. Почувствовав прикосновение его языка, Алекс затрепетала. Ее веки дрогнули, а губы призывно приоткрылись.
– Ты ведь не думаешь, что я на самом деле, как это – дерзкий, невыносимый, грубый и упрямый, правда? – Губы Джо прижались к ее запястью. Пульс забился как бешеный. Алекс поняла, что Джо это почувствовал. Впрочем, это не имело значения: то же самое он мог прочитать в ее глазах.
– Именно так я решила с первого взгляда.
– Странно. Потому что, когда ты пришла увольнять меня, я сразу подумал: ах, какая сладкая малышка!
– Врун, – рассеянно сказала Алекс.
Глаза ее наслаждались разительным контрастом между ее бледными, хрупкими пальцами и державшей их сильной смуглой рукой, а тело безуспешно пыталось справиться с учащенным дыханием и дрожью предвкушения.
