Пролетев отпущенное ему расстояние, гарпун резко дернул трос; затем Стратос потащил его обратно. Лодка накренилась в мою сторону. Вытягивая наверх гарпун, Стратос невольно задел меня тросом; это легкое касание, даже смягченное водой, ожгло меня словно раскаленное железо, вселив еще больший ужас. Я мельком увидела его — стоя возле фонарей, он быстрыми, тренированными движениями укладывал блестящий трос в бухту. На несколько мгновений ему пришлось выпустить из рук румпель, и свет отклонился в сторону. Тень лодки укрыла меня. Сложившись пополам, я снова нырнула и поплыла на глубину, навстречу черным водам. Но «Психея» резко выровняла курс и повернулась вслед за мной, будто влекомая радаром, настроенным на меня.
В какую-то долю секунды, потеряв голову, я собралась поднырнуть под нее, но поняла, что это будет означать верную погибель: даже если гребной винт не прикончит меня, все равно, вынырнув на поверхность, я окажусь легкой добычей для Стратоса. В любом случае исход будет один, и он не заставит себя ждать… В следующий раз Стратос не промахнется. Еще полторы минуты этого ужасного, неравного поединка, и со мной все будет кончено. Задыхаясь, я вынырнула на поверхность, готовая мишень… останется только пронзить меня…
Ослепленная ярким светом, я повернулась лицом к нацеленному на меня гарпуну и подняла руку. Наверное, пыталась набрать в легкие воздуха и крикнуть, добиться хоть минутной отсрочки, в течение которой я могла бы вразумить его, обуздать его безумную ярость. Но едва я повернулась, как он снова вскинул руку с гарпуном. Тускло мерцало длинное золотистое древко, сверкали острые зубья. Свет преследовал меня, загонял под воду, не выпуская на поверхность, я чувствовала себя как мотылек, сгорающий в пламени. Другой рукой Стратос придерживал румпель. Если гарпун и в этот раз пролетит мимо цели, лодка, влекомая этим лучом-радаром, попросту налетит на меня и отправит в морскую пучину.
Видя, как напряглись его мышцы для броска, я судорожно глотнула побольше воздуха. Сверкнул металл — я повернулась и нырнула во мрак. Не ощутила ничего — ни зубьев, ни троса; должно быть, он промахнулся. Держась под водой, насколько хватит сил, я плыла, плыла, устремляясь прочь, в открытое море…
Настал момент, когда мне пришлось вынырнуть. Я всплывала навстречу свету… он окружал меня со всех сторон… Море, вдруг ставшее блестящим и лазурным — от смешения золотистых лучей с его синевой, — было испещрено рябью, и на фоне его чернел грозный силуэт лодки.
Еще не вынырнув на поверхность, я уже увидела его тень, возвышающуюся над другой тенью, высокий, громадный силуэт, расплывчатый и колыхающийся, словно столб дыма. Он был там, наверху, выжидал, держа гарпун наперевес. Конечно же, на самом деле я не видела ничего, кроме движущихся теней на фоне света, но я знала, как если бы море являло собой прозрачное стекло, что гарпун по-прежнему у него в руках. Значит, он не метнул его только что, это был обманный маневр для отвлечения внимания. И сейчас он меня настигнет, когда, задыхаясь и выбившись из сил, я всплыву на поверхность в последний раз.
И тут я за что-то зацепилась — что-то коснулось моей протянутой руки, вынудив меня неуклюже вынырнуть на поверхность. Лодка покачнулась, из-под носа ее пошла крупная волна, и в тот же момент гарпун устремился вниз — яркая вспышка среди миллиона мелькающих светящихся точек: звезд, капелек воды, брызг пены, ослепляющих мои залитые водой глаза. Послышался треск, жуткий, режущий ухо звук, затем ругательство. Все вокруг поплыло, замелькало с головокружительной быстротой и внезапно погрузилось во мрак, когда огромный черный силуэт вырос между мной и светом. Я так и не поняла, что же вышибло меня на поверхность, но всем своим существом отчаянно жаждала свежего воздуха, точки опоры. Сейчас я находилась среди груды обломков скалы. Гарпун, брошенный несколько поспешно, ударился о нее, и лодка Стратоса, преследовавшая меня на чересчур близкой дистанции, ткнулась носом в скалу и была грубо отброшена назад.
Этой минутной передышки, а также ощущения надежной опоры — скалы — оказалось достаточно. По мере того как живительный воздух наполнял мои легкие, парализующий страх покидал меня, и я поняла, что, пока буду держаться среди скал, мне ничто не грозит.
«Психея» развернулась, направляясь ко мне; я опять нырнула и, огибая груду обломков скалы, устремилась к противоположному ее концу. Протянула руку, нащупывая точку опоры, чтобы передохнуть, пока лодка будет двигаться в обход.
И тут я вдруг зацепилась за что-то под водой, не сумев дотянуться до скалы. Что-то тонкое и гибкое, как змея, опутало мои ноги и тянуло вниз, словно груз, привязанный к ногам человека, осужденного на казнь через утопление.
Страх придал мне новые силы, я стала бороться с этой неизвестной и неожиданной опасностью, позабыв о другой. Свет, гарпун — они принадлежали верхнему миру, этот же ужас исходил словно из преисподней. Живое воплощение кошмара, порой преследующего купальщиков, — водоросли, щупальца, рыболовная сеть… Это «что-то» крепко держало меня, тянуло вниз, душило. А свет уже приближался.
Моя слабеющая рука снова нащупала твердую поверхность скалы, я вцепилась в нее, волоча за собой штуковину, опутавшую мои колени. Все, конец мне, и я знала это. Свет приближался.
И вдруг он исчез, будто кто-то щелкнул выключателем. Внезапная тьма наполнилась шумом, ослепила меня. Но шум был настоящим: ночь неожиданно прорезал рев двигателей, слышались крики, треск заводимого мотора, и я увидела другие огни — маленькие и тусклые, они стремительно приближались. Погруженная во тьму лодка Стратоса замерла между мной и звездами, будто в замешательстве, затем мотор ее взревел, и белая пена, брызнувшая из-под кормы, едва не сбила меня с моей скалы. Лодка ринулась прочь, и тьма мгновенно поглотила ее. А на месте ее возник силуэт более крупного судна с горящими на носу и на мачте огнями.
Кто-то сказал: «Держись крепче, малышка», потом еще кто-то произнес по-гречески: «Храни нас Бог, да это госпожа моря», а затем раздался еле слышный голос Колина: «Она ранена».
Вслед за этим о скалу возле меня стукнулся багор, и яхта мягко приблизилась. Ко мне протянулись руки, ухватили меня. Борт яхты накренился, я ухитрилась уцепиться за него, а затем меня наполовину втащили на борт; так я и висела, перегнувшись через него, задыхающаяся и обессиленная, пока наконец чьи-то руки снова не подхватили меня и не подняли на палубу, а вместе со мной и тот неизвестный предмет, что обвился вокруг моих ног и едва не утопил меня.
Я лежала в рубке яхты, скорчившись на толстой веревочной подстилке, тяжело дыша и дрожа всем телом. Словно сквозь пелену до меня доносился голос Марка, я чувствовала прикосновения его рук. Меня сильно растерли чем-то сухим и жестким, влили в рот какой-то едкий, ароматный напиток, и все это время яхта покачивалась и со скрипом терлась о скалу, а Марк не переставая ругался вполголоса, да так, как я от него и не ожидала. Потом я ощутила сухую шершавую поверхность твидового пиджака, наброшенного на мои голые плечи, еще один глоток крепкого греческого бренди… и вот я сижу, Марк обнял меня здоровой рукой, тепло его тела согревает и успокаивает. Онемевшими, слабыми пальцами я прижимаю к себе его пиджак, прикрывая наготу.
