Неожиданно он повернулся и взглянул на Миранду.
— Почему бы вам ненадолго не уехать из Драгонвика? Поезжайте домой, — резко произнес он.
Она подняла голову и взглянула на него с печальной тихой улыбкой.
— Вы всегда мне это советуете, помните? Уехать домой. Домой. Я не могла это сделать тогда и… — она остановилась. Ее капюшон упал на спину и пламя костра осветило ее золотые волосы, — и не могу сейчас, — тихо закончила она.
— Но почему? — сердито спросил он. — Он не отпустит вас?
— Да, не отпустит. Но я и сама не хочу уезжать. Я не могу покинуть его. Я… я нужна ему.
— Вздор! — отрезал Джефф. — Я знаю достаточно, чтобы понимать, что вы ничем не поможете наркоману, если он сам не захочет себе помочь. Вы будете забирать у него опиум, а он искать себе новую порцию. Он унизит вас. Вам хочется, чтобы он и вашу другую руку… или что-нибудь похуже?
Она соскользнула с ларя для муки и встала, холодно глядя на него.
— Вы всегда неверно судили о нем, — сказала она. — Он поступает так из-за раскаяния, что он застрелил этого мальчика. Я не могу покинуть его. Я должна ему помочь. Я знаю, на самом деле он добр.
Неужели она и вправду в это верит? — ошеломленно подумал Джефф.
— Вы не думали так, когда писали мне эту записку… когда прибежали сюда! — вне себя закричал он. Ему одновременно захотелось и гневно затрясти ее и поцеловать ее больную руку.
— Думала, — ответила она, упрямо поднимая подбородок.
Против собственной воли он вдруг наклонился и довольно грубо прижался к ее губам.
Стало тихо. Она испуганно поднесла руку ко рту.
— Джефф! — прошептала она, ошарашенно глядя на него.
— Простите, — сказал он. — Но не стоит смотреть на меня с таким потрясенным видом. Немного же стоит женская интуиция, если вы до сих пор не подозревали, что я чувствую по отношению к вам.
Она медленно покачала головой.
— Нет, я ничего не знала.
Ее удивление уступило место другому чувству, чувству благодарности. Она подумала о рождении ребенка и о той поддержке, которую оказал ей Джефф. Она вспомнила свою беседу с доктором Френсисом на кухне у Эдгара По и о том неожиданном удовольствии, которое получила при упоминании имени Джеффа.
Увидев, что она нахмурилась, Джефф самоиронично усмехнулся.
— Пусть это не тревожит вас. Я не теленок, жаждущий ласки, и я не стану делать вам никаких неприличных предложений. И вообще, я не понимаю, почему мои чувства должны были столь нелепо сосредоточиться именно на вас.
Он остановился, размышляя, действительно ли это так. Конечно, отчасти ее привлекательность в его глазах объяснялась физическим влечением — стройное грациозное тело, светлые волосы, удлиненные глаза цвета спелого ореха под густыми ресницами. Но ведь и к другим женщинам он временами чувствовал не менее сильное физическое влечение. Именно ее трогательная невинность и беспомощность привлекли его, это и, как ни парадоксально, ее слепая увлеченность Николасом. Должно быть, именно это придало ей ореол недоступности, а в нем самом выработало неосознанное чувство соперничества. Но теперь он ощущал нечто большее. Сладость ее губ решила его судьбу отныне и навеки. И хотя Джефф продолжал поддразнивать ее, от мысли, что он переживает крушение своих надежд, он чувствовал невыразимую печаль.
— Я должна идти, Джефф, — спокойно сказала она и неуверенно улыбнулась, в то же время бросая испуганный взгляд в сторону дома.
— А я так и не помог вам.
Он нахмурился, затаптывая тлеющие угольки костра.
— Я выясню все, что смогу об опиуме. Я напишу вам.
— Пожалуйста, не надо. Он увидит письмо. Это не имеет значения. Я справлюсь. Может быть, это не повторится.
Скорее всего повторится, решил Джефф. Но он больше ничего не мог сделать. Он подумал, что она уже жалеет о том, что обратилась к нему. Он подвел ее не только тем, что не смог дать ей разумный совет, но и своим поцелуем, который безвозвратно испортил их взаимоотношения. Своим импульсивным поступком он вновь заставил ее замкнуться в себе.
— До свидания, — прошептала она не поднимая глаз и бросилась от него прочь.
Ему ни разу не пришлось почувствовать ее желание броситься к нему в объятия. И это отчаянье, с которым она устремилась к дому, скользя по талой земле, было вызвано не горячим желанием вернуться к мужу и не страхом, что все может открыться. Она убегала от Джеффа и от тоски, которую он разбудил в ней. На своих губах она ощущала поцелуй Джеффа словно алую метку своей вины перед мужем.
Днем Николас неожиданно спустился вниз и, без стука войдя в комнату жены, остановился возле ее кресла, глядя на нее сверху вниз. Его глаза сузились. Она сидела у окна, лениво переворачивая страницы модного журнала, потому что больная правая рука не давала ей возможности вышивать. На перевязь она накинула кружевную шаль.
— Вы выглядите прекрасно, моя дорогая. Ваши щечки словно розы. Может, это румяна? Или вы ходили гулять в такой холодный ноябрьский день?
Она насторожилась. Может быть, он видел, как, возвращаясь домой, она пересекала лужайку?
— Ну да, — выдавила она. — Я действительно гуляла утром. Я очень плохо спала. Думаю, свежий воздух помог мне.
— Это разумно, — ответил он, и она поняла, что ее прогулка его совсем не занимала, потому что у него на уме было что-то иное.
— А как ваше здоровье, моя любовь? — он наклонился вперед, улыбаясь с преувеличенной любезностью, что всегда означало неприятность. — Меня это очень занимает.
Ее обдало жаром. Она не могла ошибаться в истинном значении его вопроса, но предпочла проигнорировать его:
— Благодарю, что вы беспокоитесь обо мне, Николас, но я уверена, что прекрасно себя чувствую.
Она быстро встала.
— Может быть вы хотите поесть? Я уверена, вам это необходимо.
Его смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок, а лицо сильно осунулось. Он не двигался.
— Было бы жаль, если бы вы оказались бесплодны, а? — произнес он.
Это все опиум, размышляла она. Он болен. Он не ел почти три дня, и я вижу, как он страдает.
Она взяла себя в руки, стараясь улыбнуться и ответить как можно легкомысленнее:
— Все в Господней воле, дорогой. И в конце концов, мы имеем друг друга. Ведь вы женились на мне не ради этого?
В последовавшем молчании ей показалось, что ее слова рухнули в пустоту.
— Ведь так, ведь так, Николас? — упрямо прошептала она. — Вы любите меня, меня саму. Я знаю, вы любили и любите. Несмотря ни на что. Не смотрите на меня так, — страстно добавила она. Его немигающий взгляд не изменился.
— Как, любовь моя? — мягко спросил он.
— Как вы смотрели на… Она закусила губу.
