— А… — Я слегка запнулась. — Хозяин… Какой он?
— Мужик, он и есть мужик. — Фыркнула Миа. — Надеюсь, ты не девственница?
— А что? — Насторожилась я.
— Да нет, ничего. — Пожала плечами она. — Просто, несколько месяцев назад приехала одна… целочка. Не знаю уж, сколько стоил её контракт, но нос задирала — будь здоров!
— И?
Мерзавке, всё же, удалось разжечь любопытство.
— А ни фига! — Ответила она. — Девочки говорили, что струхнула. И, в решающий момент закатила истерику.
— А дальше что?
Нетерпение пёрло изо всех щелей.
— А мне какая разница? — Казалось, Миа потеряла интерес к разговору. — Выгнали, наверное. — И язвительно добавила. — Без выходного пособия.
— Слушай, а зачем ему это надо? — Попыталась проверить Элкину теорию я.
— Обсуждать главу дома запрещено. — Посуровела Миа. — Наказание — немедленное увольнение.
— А… жены? — Я невольно покраснела.
— А-а, эти! — Она вскочила и, сгорбившись, прошлась по комнате, покряхтывая и держась за спину. — Так они ровесницы господина. Ну, в крайнем случае, не десяток лет моложе.
Саид-Кериму сейчас пятьдесят девять. Так что, представив, его в ночном клубе в окружении дам столь почтенного возраста, да ещё в паранджах, я невольно улыбнулась.
— Вот-вот. — Проказливо подмигнула она, резко сменив тему. — Трусишь?
— А чего мне бояться? — Храбро выпятила подбородок я.
— Ну-у… Я тоже считала, что попаду в палатку бедуина. В действительности же, всё оказалось гораздо лучше.
Да уж… При существующих в Лос-Анджелесе ценах на жильё, чтобы снять такой домик, статус официантки явно маловат. Или же пришлось бы не есть, не пить и каждый день мыть гору посуды, величиной с Эверест.
— Должно быть, он весьма щедрый человек. — Предположила я.
— Подумаешь. — Вяло откликнулась Миа. — При его-то миллиардах. В конце концов, кто-то собирает марки, некоторые клеят модели самолётов. — Миа глянула куда-то в сторону потолочного плинтуса и многозначительно замолчала.
«А состоятельные мужчины коллекционируют красивых женщин». — Про себя докончила тираду я. — «Причём, живая портретная галерея весьма разнообразна и обновляется с завидной регулярностью».
— Ладно, располагайся. — Миа Кей направилась к выходу. — У Эстеллы — француженки — сегодня день рождения. Так что, к восьми подгребай. Это через два дома слева.
Вечеринка прошла довольно скромно. В смысле, без мужчин. Девочки, в количестве пятнадцати, чинно сидели кто где, и потягивали безалкогольные напитки.
Центром внимания на некоторое время стала я. Невольницы Саид-Керима изо всех сил пытались поддерживать светскую беседу, но на лицах явственно проступала скука. Вяло пообщавшись около часа, и поохав над подарком господина, представлявшим экзотическое индийское сари, вышитое золотыми нитями потихоньку начали расходиться.
В последующие дни я, изо всех сил изображая наивную дурочку, сунула нос всюду, куда только смогла. Побывала в гостях у всех новоявленных приятельниц. Устроила экскурсию по общежитию прислуги. Никаких казематов, в которых бы томились узники, разумеется, не обнаружила. Попытка проникнуть во дворец, кончилась — увы — ничем. Шкафоподобный охранник, невзирая на все попытки подбить клинья и растопить ледяное сердце, просто-напросто, развернул на сто восемьдесят градусов и легонько толкнул в спину. Отчего чуть не упала, и, чтобы удержать равновесие вынужденно перешла на бег.
Теперь, по прошествии недели, до меня дошло, какие чувства владели подругами по несчастью.
Тоска. Жуткая, ничем не прикрытая усталость, навеянная ожиданием. Как вскоре выяснилось, Саид-Керим не часто баловал вниманием неофициальный гарем. Светская жизнь же состояла из выездов в люди но, не более чем пару раз в неделю. Кстати, «супружеские обязанности», то есть, не «супружеские», ну надеюсь, вы понимаете, он выполнял и того реже. Теперь поделите на количество желающих, да представьте, что все они — молодые, здоровые женщины, в большинстве чрезвычайно до «этого дела» охочие. И получите на выходе ужасную картину, даже отдалённо не напоминающую сексуальное рабство. Об этом девчонки только мечтали. В действительности, жизнь «наложниц» гораздо больше напоминала унылое существование монашек.
Да что там! Те, по крайней мере, иногда могли позволить себе маленькие шалости. Ибо грешили «всего лишь» перед Богом. И всегда был шанс исповедоваться и получить отпущение. В нашем же случае… О-о! Всё обстояло гораздо хуже! Ибо туго набитая мошна — более осязаема, чем абстрактная надежда на загробную жизнь, в которую, к тому же, целая куча народу просто не верит. Деньги же — как известно — дело серьёзное.
Честное слово, не знаю, как товарки выходили из щекотливого положения. Равно как и то, не запрещено ли Кораном использование вибратора. Так как всё это время волновали вопросы посложнее. То есть, на первый взгляд, оно конечно… Я, как и все горемычные содержанки страстно мечтала о встрече с повелителем. Желательно тет-а-тет. Но, в отличие от чаяний большинства, мои проблемы были несколько иного свойства.
Но, как сказала Миа в первую встречу: «А фиг там»! Занятый Очень Важными Делами Саид-Керим попросту игнорировал томящуюся коллекцию красоток.
— Эх! — Миа Кей вылезла из бассейна и устроилась на соседнем шезлонге. — Как только вернусь в Лос-Анджелес, отправлюсь в мужской стриптиз клуб, и сразу же дам двоим. — Она мечтательно зажмурилась и потянулась, как кошка. — Даже нет, троим!
Представив гибкое тело фантазёрки в окружении мускулистых накачанных фигур, я печально вздохнула. Ибо страшно ей завидовала. Простая жизнь, немудрёные желания. Что ещё нужно для счастья? Не подумайте, я с лёгкостью могу последовать её примеру. Только, вряд ли получу удовлетворение. Единственный, чьих объятий желала — Мишка. Вероятная же встреча скрывалась в тумане неопределённого и постепенно перестающего внушать оптимизм будущего.
— А… Ты сколько дожидалась? — Осторожно спросила я, намекая на первое рандеву с хозяином.
— Дня три. — Наморщив носик, изрекла Миа. И участливо осведомилась. — Надоело?
— Не то слово. — Подтвердила я. — Это, как перед визитом к дантисту.
— Во-во! — Заржала она. — Ты, прям поэтесса.
Ничего возвышенного в маете перед неприятной процедурой, избежать которой не представляется никакой возможности, я не видела. Но возражать не рискнула. Ибо жаркое солнце, грустная атмосфера и просто хандра, наконец, размягчили мозги до состояния жиденькой кашицы.
— Угу. — Из вежливости промычала я.
