– Вопреки мнению, некогда распространенному среди недалеких студентов, которых я имел несчастье учить, я не умею читать мысли, – теряя терпение, прорычал он. – Я мог бы воспользоваться легилименцией, которая покажет мне образы, крутящиеся у вас в голове, но, учитывая специфику отношений, которые мы сейчас обсуждаем, я хотел бы услышать ответ от вас.
– Я пришла, чтобы… – она запнулась и нерешительно помедлила, но услышав его раздраженный вздох, выпалила: – Я больше не могу! Мне нужно на сессию! Мне нужно забыться… в боли…
– Это то, чего вы хотите, мисс Грейнджер? Боли? – спокойно уточнил он, и она поняла, что отступать некуда. Признание вырвалось из нее, как окками из коробки, стремительно увеличиваясь в размерах и заполняя собой все свободное пространство.
– Да, сэр.
– Каким образом?
Вот он, запретный плод, нужно лишь протянуть руку и сорвать.
– Порка, сэр, – еле слышно прошептала Гермиона и закрыла глаза, не в силах смотреть на бывшего учителя, которому только что рассказала о самом сокровенном. Если он сейчас высмеет ее и выставит за дверь, то так тому и быть. Но она не простила бы себе, если бы не попыталась.
– Ваше стоп-слово, мисс Грейнджер? – за голосом Снейпа последовало тихое шуршание, и она поняла, что он встал. Ледяной ужас сковал все тело, так что руки и ноги онемели, и она не смогла бы сейчас шевельнуть и пальцем. Неужели он действительно собирается это сделать? Неужели они собираются это сделать?
– Я жду, мисс Грейнджер.
Её мысли в панике заметались. Нужно было что-то ему ответить. Стоп-слово, после произнесения которого он будет вынужден немедленно прекратить все действия. Ее страховка. С Драко они использовали стоп-слово «Поттер», ведь во время сессий фамилия друга была последним, что она могла бы произнести случайно. Но это слишком напоминало бы ей о бывшем Верхнем. Нужно нечто другое, но в то же время, похожее…
– «Уизли», сэр, – решительно сказала Гермиона, открывая глаза. – Мое стоп-слово – «Уизли».
– Как мило, – процедил Снейп, скривившись, словно увидел перед собой нечто омерзительное. – Подойдите к кровати, поднимите платье до талии и наклонитесь. Обопритесь руками и ждите. Я сейчас вернусь.
Хлопнула дверь, и Гермиона осталась наедине со своей паникой. Он действительно приказал ей это? Ей правда придется поднять платье и выставить перед ним задницу, чтобы он… Её взгляд метнулся к двери. Куда он направился? Может быть, он решил дать ей шанс передумать и уйти? Вернее, трусливо сбежать, испугавшись собственных желаний и того, что они вот-вот осуществятся. Она так долго этого ждала. И сбежать теперь, когда самое трудное – признание Снейпу – позади, было бы предательством по отношению к самой себе.
Она решительно подошла к кровати и подняла узкое платье, закрепив его на поясе. Открывшаяся прохладному воздуху кожа ягодиц и бедер над чулками тут же покрылась мурашками. Гермиона мысленно порадовалась, что совсем недавно обновила все свое белье, и то, что сейчас было на ней, – черные кружевные трусики, ажурный пояс и тонкие чулки – выглядело красиво и сексуально. Она замерла, сообразив, что думает о том, чтобы быть сексуальной… для Снейпа?
Хлопнула дверь, и Гермиона замерла, затаив дыхание. Она стояла спиной и не видела его, но слышала, как он остановился у входа, словно был удивлен, что она все еще здесь.
– Очень хорошо, мисс Грейнджер. По крайней мере, вы по-прежнему исполнительны, – он медленно обошел ее сзади, словно хищник, загнавший добычу в ловушку, и встал слева, видимо, чтобы удобнее было наносить удары правой рукой. – Посмотрим, что будет дальше. Вам следует уяснить, что, раз вы сами пришли ко мне и попросили о порке, сознательно и добровольно отдав мне контроль, то вы будете подчиняться моим приказам беспрекословно. Вам это ясно?
– Да, сэр, – пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце, ответила Гермиона дрогнувшим голосом. Она вдруг поняла, что находится в одной комнате с мужчиной, который готов причинить ей физическую боль, и все пути отступления уже отрезаны. Она упустила свой шанс сбежать, и всё, что ей оставалось, – стоять здесь с поднятым до талии платьем, выставив задницу, и покорно ждать. И ее невероятно, до безумия заводила эта мысль. А также собственная беспомощность и готовность принять наказание и терпеть боль, которую он сочтет нужным ей причинить. Сейчас от нее больше ничего не зависело. Не нужно было думать, просчитывать варианты, принимать решения и нести за них ответственность. Нужно было всего лишь слушать его приказы и подчиняться. А в том, что он не перейдет границы и не навредит ее здоровью, Гермиона почему-то была уверена.
– Вам запрещено двигаться и менять позу без моего разрешения, – монотонно произнес Снейп, – а также дотрагиваться до меня или инструментов для порки. Вы будете молчать, пока к вам не обратятся или пока вы не получите разрешение говорить. Один раз вам дозволяется попросить о перерыве без применения стоп-слова, если дискомфорт будет слишком сильным. Вам все понятно, мисс Грейнджер?
– Да, сэр, – Гермиона поняла, что ее дыхание участилось. Снейпу никогда не нужно было повышать голос, чтобы поддерживать дисциплину в классе. Достаточно было исходящего от него ощущения силы и властности. И сейчас, в этой маленькой комнатке, когда он стоял всего в паре шагов от нее, это ощущение накрыло Гермиону с головой. И оно было тем, чего ей так долго не хватало.
– И еще одно, мисс Грейнджер, – он сделал шаг вперед, и она всей кожей почувствовала его приближение. – Я не начну, пока вы не попросите меня. Громко и четко. Я жду.
Гермиона закрыла глаза. Не было ничего унизительнее, чем говорить о своих постыдных желаниях вслух. А тем более просить кого-то их исполнить. Снейп молчал, и сзади не доносилось ни шороха. Казалось, он даже не дышал, и отсутствие звуков угнетало и пугало одновременно. В тишине некуда было спрятаться, и всё, что будет сказано, прозвучит как приговор самой себе.
– Пожалуйста, сэр… – сглотнув, пробормотала Гермиона, растеряв все мысли и не представляя, как сформулировать просьбу. – Выпорите меня.
Снейп молчал, и она не знала, это ли он хотел услышать и достаточно ли того, что она сказала. Наконец что-то негромко звякнуло, и холодный голос произнес:
– Вы получите тридцать ударов ремнем в качестве разогрева, после чего я оценю ваше состояние и решу, что делать дальше. Считать пока не обязательно, – добавил он, и на ее задницу лег первый удар.
Мир за окнами этой маленькой комнатки перестал существовать. Секунды и минуты потеряли свое значение, и время для Гермионы теперь отмеряли хлесткие удары, ложащиеся на кожу. Воздух стал густым и вязким, с трудом входя в легкие, и пространство вокруг поплыло перед затуманившимся взором. Снейп тонко рассчитывал силу, постепенно наращивая интенсивность, и боль разгоралась медленно с каждым ударом. Гермиона встретила ее как старого друга и отдалась в ее объятия, позволяя затянуть себя все глубже в огненное обжигающее озеро. Казалось, вокруг больше не было ничего, кроме этого огня, в котором сейчас горели комплексы и страхи, оставляя после себя чистые незамутненные эмоции. Как никогда прежде Гермиона чувствовала себя свободной, будто рожденной заново в этом неистовом пламени, а вокруг оседали пеплом проблемы и суета. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем огонь сменился приятным теплом, а боль поутихла, хотя ремень все еще свистел в воздухе, а удары продолжали ложиться на кожу. Адреналин и эндорфины заструились по организму с кровотоком, приглушая ощущения, и Гермиона перевела дыхание и вдруг поняла, что кричала.
– Разогрев окончен, – мягко проговорил Снейп, возвращая ее в реальность. – Вы прекрасно справились, мисс Грейнджер.
Он подошел ближе, и она почти физически ощутила его взгляд на покрасневших пылающих ягодицах. Руки дрожали от напряжения, но она помнила о запрете менять позу без разрешения. Шаги гулко прозвучали в тишине, огибая кровать, и Гермиона увидела темную фигуру, приблизившуюся к ней. Её окутал аромат Снейпа, и она закрыла глаза, желая впитать его всей кожей: бергамот, можжевельник и табачный дым. Густой, терпкий и обволакивающий. Дурманящий.
