из них осталось мало человеческого. Мне постоянно приходилось быть настороже, чтоб не оказаться побитым или не получить удар ножом в спину. Знаешь, все это чертовски унизительно. Может, ты бы навестил меня разок или два, но спустя годы заключения и сам бы все понял. Я перестал быть реальным человеком. И превратился в заключенного под номером три-три-девять-ноль-три-три.
– Этого бы не случилось, – тихо проговорил Миллер.
– Нет? Еще три дня назад я отбывал десятилетний срок…
– И я бы остался с тобой на все эти годы, – раздраженно бросил Миллер. – Разве ты не понимаешь? Вы с Холденом – мои братья. И ты не можешь даже на время исчезнуть из моей жизни. Ты мне нужен. Чертовски сильно…
Его слова с легкостью просачивались сквозь трещины в стенах, что я возвел вокруг себя в тюрьме. Внутри не выжить и минуты без холодной, нечувствительной брони толщиною в несколько миль. И вот, всего десять минут на свободе, а Миллер почти ее разрушил.
– И Шайло тоже… – Миллер покачал головой, и что-то в выражении его лица напугало меня до чертиков.
– Что-то не так? С ней все в порядке?
– С ней все хорошо, но больше я не скажу ни слова, – проговорил Миллер. – Хочешь знать, как у нее дела? Так сходи и спроси. Ты должен ее увидеть. И я вовсе не шучу.
– Она этого не захочет.
– Откуда ты знаешь? – хмыкнул Миллер, потом голос его немного смягчился. – Давай. Садись в эту чертову машину. А то мои охранники решат, что у нас любовная ссора.
– Ты говоришь как Холден.
– Ну, кто-то же должен.
– Ты что-нибудь о нем слышал?
– Нет. Но он написал книгу. Авторский дебют. Естественно, она на первом месте во всех списках и получает кучу всевозможных наград.
– Хорошо, – произнес я. И дело тут было не в наградах. Просто это значило, что Холден где-то там все еще жив.
Он не исчез полностью.
Возле дверцы внедорожника Миллер остановился.
– Ты в порядке? Ну… «Сан-Квентин» – не место для увеселительных прогулок.
– Да уж, непохоже на стадионные концерты.
Он фыркнул.
– Ты и в тюрьме об этом слышал?
– Ты чертовски талантливый, Стрэттон. – Я чуть улыбнулся. – В это верили все, кроме тебя самого.
Миллер на миг встретился со мной взглядом, а затем обнял, крепко прижимая к себе. Впервые за три года я прикасался к тому, кто не погряз в жестокости.
– Нам пора ехать, – отстранившись, произнес Миллер. – Я получил строгий приказ доставить сверток прямиком к Шайло.
– Чей приказ? – спросил я, когда мы оказались в кожаном салоне машины, просто вонявшей деньгами. Сиденья в ней располагались как в лимузине, напротив друг друга. – Как ты узнал, что я выйду сегодня?
– У стадионных концертов тоже есть свои преимущества, – пояснил Миллер, устраиваясь напротив меня. – Больше я ничего не скажу. А все, что хочешь знать о Шайло, спроси прямо у нее.
Он протянул мне бутылку пива из встроенного мини-холодильника и открыл одну для себя. Затем стукнул горлышком своей о мою.
– С днем рождения.
– Сегодня не мой день рождения.
– Но в тюрьме тебе исполнился двадцать один год, – проговорил он, когда машина плавно выехала со стоянки. – Теперь можешь пить на законных основаниях.
Я провел три дня рождения в тюрьме, а могло быть и десять. Я вышел на свободу в двадцать два, а не почти в тридцать. Я ощутил на языке первый глоток холодного пива. И чуть не застонал.
Миллер улыбнулся.
– Хорошо?
Но он выбрал неверное слово. Я оказался на свободе и, сидя рядом с лучшим другом, потягивал пиво.
– Мне это кажется нереальным.
– Я бы не смог такое придумать.
– Ты хорошо выглядишь, – произнес я. – Здоровым.
– На это потребовалось время, – проговорил он и рассказал, как сложилась его жизнь после окончания школы.
– Ты возвращаешься в Санта-Круз? – спросил я, когда он закончил.
Миллер кивнул.
– Пока Вайолет не закончит учебу. Потом она поступит в медицинскую школу, и я поеду с ней. Вероятно, в Сан-Франциско. Она не хочет далеко уезжать, а я не оставлю ее, так что…
Он пожал плечами, как будто говорил о чем-то совершенно простом. Я поковырял этикетку на бутылке с пивом.
– Эй, – проговорил он. – Все будет хорошо.
Я покачал головой.
– Я сделал так, как считал лучше для нее. И для тебя.
– Знаю, но ты дал маху, Венц. Самое лучшее для нас – это ты.
* * *
Двухчасовая поездка из «Сан-Квентина» в Санта-Круз оказалась одновременно самой длинной и короткой в моей жизни. Миллер вовсе не шутил. Мы подъехали прямиком к «Неземному миру», машина остановилась у входа. Сквозь тонированное стекло мне удалось разглядеть Шайло в задней части магазина. Внутри все сжалось, и я подумал, что меня сейчас стошнит выпитым пивом.
– Она знает?
– Только то, что ты выходишь.
Я тяжело вздохнул, мы пожали друг другу руки.
– Увидимся позже? – спросил я.
– Если от тебя что-нибудь останется после беседы с Шайло, – хмыкнул Миллер, а потом на его губах мелькнула странная улыбка. Он кивнул в сторону магазина. – Вперед. Тебя и так долго не было.
Я выбрался из машины, но внедорожник остался стоять на месте. Вероятно, Миллер, хотел убедиться, что я не сбегу. Ему не стоило беспокоиться. Теперь, когда нас с Шайло разделяло меньше двадцати футов, я просто обязан был ее увидеть. Даже если она на меня разозлится. Или, еще хуже, не обратит особого внимания. Но иметь возможность хоть минуту дышать с ней одним и тем же воздухом…
Я вошел в магазин.
Пахло благовониями, или, может, просто где-то горела ароматическая свеча. Все казалось таким же, как до налета Фрэнки. Стильным и прекрасным. Магазин походил на свою владелицу. Тихо звякнул колокольчик, возвещая о моем приходе.
– Сейчас иду, – крикнула склонившаяся над работой Шайло. Боже, ее голос… Глубокий и спокойный, он ударил мне прямо в голову, словно доза сильнодействующего средства.
Шайло соскользнула со стула и направилась ко мне.
– Чем я могу… – Она вдруг судорожно вздохнула и замолчала. И побелевшими пальцами вцепилась в край рабочего стола, чуть приот-крыв рот.
«Моя девочка…»
Она казалась чертовски прекрасной. Даже красивее, чем я помнил, хотя это было невозможно. Белое платье без рукавов с желтыми цветами подчеркивало сияние кожи, облегая фигуру, немного округлившуюся за прошедшие три года. Половину косичек она закрепила на голове, другие же спадали на плечи, притягивая взгляд к совершенной шее, челюсти, губам…
– Ронан… – Шайло сглотнула, тоже не сводя с меня взгляда. Она будто впитывала меня, пытаясь поверить, что я настоящий. – Я думала… ты выйдешь через неделю.
Я всеми силами старался оставаться на
