— Большой и мнократный салем вам от Галиаскара. У него все хорошо. Он надоумил меня остановиться у вас. «У тебя знакомых в городе нет, говорит, ссылайся на меня, и тебя пустят переночевать». Еле-еле нашел ваш дом. По каким закоулкам я только не бродил!
— Да! Темно на улице. Хорошо, что нашли. Хоть и тесно у нас, но устроимся как-нибудь. У меня в доме еще один гость живет… — Портной повернулся к кровати. — Эй, жена, вставай, гость пришел, чай сготовь!
— Нет-нет, не надо будить, я не хочу чаю… Утром, бог даст, попьем. Сейчас уже поздно, мне лишь бы прилечь где-нибудь…
— Где прилечь, найдем, но чаю, дорогой, надо бы попить.
— Нет, нет, не беспокойтесь! — горячо отказался Капи. — Какой там чай среди ночи?! Не будите… Скажите, где мне прилечь, и все…
— Мм-м, в доме у меня гость. В одной комнате и переспите.
Ораз негромко покашлял, будто только что проснулся.
— Проходите сюда, — сказал он.
Ораз и гость, увидев друг друга, не спешили здороваться.
— Кажется, я где-то видел этого джигита, — как бы между прочим, сказал Капи хозяину.
— Проходите, проходите, — вежливо пригласил Ораз.
— Опырмай, надо было сначала чаю попить… — неуверенно пробормотал портной.
Гость, не отвечая, начал раздеваться.
— Смерть как спать хочется, — сказал он, усаживаясь возле окна и свертывая цигарку.
Хозяин дома притащил подстилку, одеяло, подушку, смущенно бормоча, что надо сначала попить чаю, а потом спать. Гость свернул цигарку, закурил. Ораз не знал, как начать разговор, молчал и ждал, что тот заговорит первым. Ораз впервые видел Капи в Теренсае, в Глубокой Балке, где летом тайно проходил съезд. Этот довольно известный человек был одним из организаторов съезда. Тогда, судя по речам Капи, по тому, как он держался, юный джигит решил: «Он, должно быть, очень умный товарищ». Теперь вот глубокой ночью он появился в городке, в самом центре алаш-ордынцев. Конечно, неспроста появился. Но Ораз не смел начинать откровенный разговор.
— В твоих краях, кажется, люди добывают охру? — спросил гость у Ораза.
— Да, Капи-ага.
Капи неторопливо курил.
— Это неплохое дело добывать охру. Хороший промысел. Ты здесь учился, в школе Казиева?
— Нет, Капи-ага. Я окончил школу в Карасу. Я ученик Молдагали Жолдыбаева.
— А-а-а…
«Чего он тянет? Или не верит мне? Не знает, что я здесь по распоряжению Мендигерея?»— нетерпеливо думал Ораз.
— Вы не видели Амира Ипмаганбетова? С ним Куль-шан-дженгей…
— А зачем тебе знать? — холодно спросил Капи.
— Он мне друг, Капи-ага. Отец его здесь, в тюрьме…
Капи посмотрел на Ораза, помедлил.
— Спи, парень. И завтра еще день будет… для разговоров.
Капи, едва коснувшись подушки, захрапел, а Ораз так и не смог уснуть. Поведение этого человека удивляло его, порой даже одолевали сомнения. «Капи — сын волостного Мырзагалия, а его отец могущественный Курлеш. Когда-то Капи окончил реальное училище вместе с Галиаскаром Алибековым. А потом еще где-то учился, кажется, в Саратове… Неужели он революционер?.. А может быть, все-таки потянуло его к своим?.. Нет, не должно быть! Это невероятно! Он был вместе с Айтиевым на тайном съезде. Он видный участник событий в Богдановке». Сомнения не дали Оразу уснуть до самого утра.
Капи проснулся, едва занялась заря. Как бы дождавшись его пробуждения, поднял голову и Ораз. Не сказав ни слова, Капи потянулся к табаку, свернул цигарку, неторопливо закурил. Ораз вскочил, быстро оделся, умылся, громко предупредил хозяина, что ему надо на работу пораньше. Гость, о чем-то задумавшись, все курил и курил. Ораза, казалось, он не замечал. И умываться не спешил. Выйдя во двор, долго чистил новые остроносые сапоги, стряхнул пыль с брюк и бешмета. Суетившийся Жарке сливал ему на руки воду, гость старательно вымыл с мылом руки, лицо, не спеша вытерся, расчесал волосы.
За чаем гость был подчеркнуто важен. Облокотившись на подушку, маленькими глотками отхлебывал из блюдца горячий крепкий чай.
— Мне необходимо поехать с салемом к учителю Гу-байдулле. Помогите мне найти татарина, у которого можно взять подводу, — попросил он ерзавшего за дастарханом Жарке.
Ораз опустил голову. «Странный человек. Цедит каждое слово, будто находится в юрте самого Курлеша», — недовольно отметил он.
— Найдем, найдем, — с готовностью откликнулся портной и повернулся к жене. — Чай твой остывает, замени угольки, подклади горяченьких. Наш гость — друг Галиаскара. С ним вместе учился. Издалека едет. Ухаживай за ним, как за самим Галиаскаром.
— А он жив-здоров? — спросила женщина.
Вместо того, чтобы ответить на вопрос, Капи обратился к Оразу:
— Ты, парень, где служишь?
— В интендантстве, Капи-ага.
Гость снова помедлил, отхлебнул чаю и процедил:
— Если ты работаешь в интендантстве, то должен знать Орака. Найди его и пошли ко мне. Он живо достанет подводу.
— Подводу найти нетрудно. А где работает ваш Орак? Я не знаю человека с таким именем.
— Не имя, это фамилия его. Он тут… по военному делу, младший офицер.
— Интересная фамилия — Орак. Хорошо, разыщу. Сказать, чтобы сюда пришел?
— Да. Пусть отвезет меня к Губайдулле. Вчера я из Мергеневки добрался на почтовой арбе Сагита.
Загадочным человеком показался Оразу Капи. «Если он приехал из Мергеневки, то он не знает Абдрахмана, не видел Амира. Или он не тот Капи, которого я видел летом? Или он принимает меня за мальчишку, не доверяет? Или…»— беспокоился Ораз, направляясь на службу. «Что бы там ни было, попытаюсь найти Орака», — решил он и пошел в штаб полка.
— Вы не знаете Орака? — спросил он первого встречного младшего офицера. Тот улыбнулся:
— Это я.
Перед Оразом стоял молодой, энергичный по виду казах среднего роста. Еще раз с удивлением подумав о его странной фамилии, юноша пристально оглядел офицера и передал ему просьбу Капи Мырзагалиева.
— В доме портного Жарке, говоришь? Сейчас, сейчас! — оживился вдруг офицер.
II
В эту ночь Мендигерей не сомкнул глаз. Неожиданное свидание с Жаншой, его странное поведение, двусмысленные слова, окрики ненавистного Халела, его злобный вид — все это взволновало изможденного узника. Его лишило покоя непонятное распоряжение главы велаята: «Отправьте его завтра в путь!» Как ни старался Мендигерей отвлечься от неприятных догадок, предположений, мрачные мысли не отставали.
До самой зари проворочался он на тюремном лежбище, и только когда заиграли первые лучи солнца, измученный арестант заснул. Но сон был птичьим. Чуткий, привыкший к тревожной жизни Мендигерей открыл глаза, едва услышал за дверью топот солдатских сапог.
Мендигерея отправили.
По большой торной дороге, по которой сейчас, рано утром, гнали скот на выпас, катился одинокий тарантас. Дорога шла через Булдырты в сторону Кара-Тобе. На козлах арбы сидел возница, по бокам верхами следовали два солдата. Сегодня они смягчились, не покрикивали без причины на пленника. Долгая дорога располагала к неторопливой беседе и размышлениям. Лениво трусили кони, о чем-то разговаривали солдаты. В задке телеги лежит большой хурджун, к седлу молодого солдата привязан второй. «В Уил, видать, везут, — подумал Мендигерей со вздохом и оглянулся. — А позади…»
А позади остался знакомый и родной городок Кзыл-уй, где собирались его друзья и строили планы на будущее. А еще дальше, за городком, остались Кен-Алкап, Жанлы-тубек, Яик, родственники и родной дом. Позади остались тревожные, полные опасностей дни, горечь потерь и радость борьбы… Все уходило, уплывало. Грусть, щемящая тоска разлилась по сердцу.
«Доберется ли Амир до своих бесстрашных друзей? Сможет ли верно передать положение в этом краю? Смогут ли они правдивым горячим словом, решительными действиями поднять народ? Или эти смелые, вольные джигиты так и погибнут от руки жестокого врага, не сумев, не успев сплотиться?!
Когда вернется Амир? Кульшан… смелая, благородная женщина. Встретится ли она со своим мужем?
Хотя конвоиры и не говорили, куда везут, но Мендигерей догадался — в Уил. «Красные подошли к Уральску и тем самым беспокоят Джамбейтинский велаят. Главари велаята решили вовремя смыться, податься ближе к белому генералу Толстову, укрепившемуся в Гурьеве. В Уиле у них — кадетская школа и часть административных учреждений. Значит, я первым въезжаю в будущую столицу!»— невесело усмехнулся пленник, уставившись на тощий круп гнедой клячи, потрухивающей мелкой рысцой.
Арестант сидел в большом пустом тарантасе, впереди погонял гнедуху незнакомый шаруа, сзади рысили верхом два солдата. Солдаты были уверены, что пленник, раненный в плечо, изможденный и бессильный, и не думает о побеге. Отъехав верст двадцать от города, они развязали Мендигерею руки.
Впереди лежала долгая унылая дорога.
