Вдруг радостная весть: хан Беналей умер, вместо него теперь опять Сафа-Гирей на трон казанский сел. Сказали, что мурза Кунчак снова в Казань приехал. Мырзанай сразу послал в Казань сына Пакмана. Он теперь повзрослел, вроде бы поумнел, правит землями, которые спервоначалу у отца были. Пакман вернулся из Казани и снова огорчил Мырзаная. Хитрая Сююмбике сразу же сумела обольстить Сафу-Гирея, стала его четвертой женой, и слушается он ее во всем. И царица по-прежнему ждет возвращения Аказа, хочет отпустить к нему Эрви и отдать весь Горный край им. И будто бы у нее есть вести, что Аказ из Москвы убежал и скоро должен появиться тут. Все это Пакману мурза сказал и велел в Казань приезжать самому Мырзанаю.
— Ты знаешь, что Аказ из Москвы убежал? — спросил мурза у прибывшего к нему Мырзаная.
— Слышал.
— Что стражники царя его всюду ищут?
— Может, поймали? Убежал он еще зимой, а сейчас лета начало.
— Не о том думаешь. Царица мне сказала: «Аказ теперь Москве враг, ему путь туда отрезан. Лучше, чем он, Большого лужавуя не найти. Он смел, умен и нам будет верен». И как только появится— тебе каюк! Я тебя защитить не смогу — хан во всем не меня, а Сююмбике слушается.
— Что мне делать?
— Глядеть во все глаза! Спишь много, жрешь много! Людей озлобил, жадничаешь. Что под своим носом делается, не знаешь. Аказ давно у Магметки-чувашина живет, братьев около себя собрал, друзей. Это ты мне об этом должен рассказать, а не я тебе!
— Прости, могучий. Я все узнаю.
— Знать мало! Дело надо делать. И по-умному. У царицы рука маленькая, нежная, а возьмет за горло — и пикнуть не успеешь.
— Повелевай, могучий, я сделаю все.
— Ты знаешь, что сын мой Алим недалеко от тебя живет?
— И не слышал.
— О аллах! Он ничего не знает! Хан Сафа отослал его из Казани, теперь он у луговых черемис в Кокшамарах. Переплыви через Волгу — и ты у него. Пошли во все стороны верных людей, пусть Аказа выследят. Как только найдешь — зови Алима. Самому тебе с Аказом не справиться. Подкараульте, убейте, и пусти слух, что русские настигли Аказа.
— Братьев тоже надо убить!—крикнул Мырзанай.
— Глупец! Аказа убрать надо тайно. Если братьев убьешь — дураку будет ясно, что это твоя работа. Царицу не обманешь. С Алимом сам иди — на него я не очень надеюсь. Есть причина... Боранчею земли его верни. Помни: его дочь — подруга Сююмбике.
Аптулата снова Большим картом сделай — без Аказа он не страшен будет. Ковяжа зачем выгнал? Жадность свою умерь. Ведь он зять твой — дай ему хороший лужай. Пусть люди видят, что ты добрый, справедливый...
— Все сделаю, как велишь.
— Поживем — увидим. Когда я здесь укреплюсь, всех на свои места поставим. Время не теряй — сегодня же домой скачи.
Приехал Мырзанай в Нуженал, а там новость: Аказ с братьями и Мамлеем перебрался в Кендаров улус, и жувут гам тайно.
Пакман тотчас же был послан за Алимом, а сам Мырзанай поехал к мулле Кендару. Сразу начал разговор с дела:
— Был я, святой отец, в Казани. Там большие перемены волею царицы Сююмбике. Вина с тебя и Мамлея снята, мне велено передать, чтобы ты дочь свою, если она не раздумала, отдал Мамлею, а мурза Кучак ему денег послал. Вот они.— И Мырзанай положил на стол кошелек с серебром.
Мулла хитрость Мырзанаеву разгадал, сказал смиренно:
— Хвала аллаху, что сердце царицы смилостивилось, но Мамлей давно из улуса ушел, и говорить о свадьбе рано. Деньги пока возьми себе, как Мамлей вернется — отдашь.
Мырзанай тоже хитер. Он с муллой говорит, а сам на его дочь Асею поглядывает. А у девки глаза веселые, когда про свадьбу заговорили, вспыхнула, лицо румянцем покрылось. Если бы Мамлея не было в улусе, печальная бы сидела.
— О свадьбе ты как хочешь думай,— сказал Мырзанай,—Мое дело — волю царицы передать.
Уезжая из улуса, он тайно людей своих оставил.
Улус не город. Здесь одного человека прятать трудно, а пятерых тем более. Через день Мырзанаю донесли: Аказ с братьями в улусе. Еще через день приехал Алим с сотней джигитов, прихватил Мырзаная и Пакмана, и все поскакали в улус. С Алимом приехал старый слуга Кучака — Хайрулла. Он уже был здесь с мурзой когда-то, теперь к его сыну приставлен. С Кендаром начал говорить:
— Ты, святой отец, Аказа Тугаева знал ли?
— Сосед наш,— ответил мулла.— Но, говорят, он в Москве, в плену.
— Не в плену. Он там русскому царю служил, а теперь послан сюда народ мутить, подбивать людей против хана. Его велено нам изловить.
— Я тут при чем. У нас он не был.
— Ты, может, не знаешь. Говорят, Мамлей его сюда привел и все они здесь прячутся.
— Мырзанай сказал: Мамлею вина отпущена. Зачем ему прятаться!
— Мамлею, но не Аказу! Чтобы снова на тебя гнева не было, выдай Аказа.
— Я его не видел.
— Мы ведь искать будем.
— Ищите.
— Ай-ай, мулла, а Коран не чтит. В Несомненной книге сказано: «Сражайтесь за дело аллаха, он избрал вас, назвал мусульманами». А ты прячешь гяура, изменника.
— Ты неправ, почтенный. Мои люди следуют Корану, исправно молятся аллаху, постятся, ходят в Мекку и суд вершат по шариату. И если...
— Не ври, мулла!—крикнул Алим.— Я знаю: прошлый раз ты прятал Аказа в мечети. Сейчас мы пойдем туда. Искать!
— Не горячись, господин. Ни один мулла не пустит в обитель аллаха нечестивцев.
— А я верю: они и сейчас там! Давай ключи.
— Бери!—Кендар бросил ключи от мечети на стол.—Но помни, Алим, сын Кучаков, что в храм люди ходят молиться, а не шарить по углам. В мечети есть место, куда кроме муллы никто не может входить. Если ты нарушишь этот закон и осквернишь святое место, мечеть придется разрушить и строить на другом месте. Я донесу об этом святому сеиту, а он, ты знаешь, из колена пророка Мухаммеда, земная тень аллаха. И тебя не помилуют.
— Если найдем там этого черемисина, не мне, а тебе снесут голову!— Алим схватил ключи и вышел на улицу. Хайрулла—за ним.
На ступеньках у входа в мечеть Хайрулла остановил Алима:
— Прошу тебя, не поступай опрометчиво, господин мой. Я знаю почему Сафа-Гирей отослал тебя из Казани. И ты сам это знаешь. Теперь один твой неверный шаг—и хан уничтожит тебя.
— Но хан велел нам убить Аказа!
— Ты уверен, что это приказ хана? Не затем я вез сюда свою седую бороду, чтобы погубить себя и тебя. Твой отец тоже когда- то не послушал меня и навлек на себя гнев Сююмбике. Если и ты...
— Думаешь, что этот приказ не от хана?
— Уверен в этом. Сафа-Гирей, да продлится жизнь его в обоих мирах, во всем послушен Сююмбике. А она хочет поставить Аказа во главе горных черемис.
— Кто же хочет смерти Аказа?
— Твой отец.
— Почему?!
— Он любит Эрви и не хочет, чтобы она ушла из Казани.
— Он забыл о ней.
— Мурза упрям.Он как-то сказал недавно: «Еще не родилась та женщина, которая ушла бы от меня». Разве ты хочешь, чтобы и Эрви стала его женой?
— Об этом я не подумал. Но уйти отсюда ни с чем... Я тоже упрям!
— Зачем тебе лезть в мечеть? Если Аказ там—его не взять живым. Прольется кровь, и, мулла прав, сеит узнает об этом.
— Как же быть?
— Давай будем искать Аказа в лесу. Здесь оставим Мырзаная и его людей. Пусть они обложат мечеть кругом и караулят. Аказ все равно выйдет, не век же сидеть ему в мечети без хлеба и воды. И вот тогда...
— Этот глупый боров проспит Аказа!
— А ты отдай ему ключи. Пусть осквернение храма будет его виной.
— Ты, старик, поистине мудр. Эй, Мырзанай!
Мырзанай подскочил к Алиму.
— Я иду искать Аказа в лесу. Ты со своими людьми окружи храм, и чтобы ни одна мышь не ушла из него. Понял?
— Сделаю.
— Вот тебе ключ. Если узнаешь, что Аказ там, выпусти его, поймай и жди меня. В мечеть не входи — нельзя.
Весь день и вечер Мырзанай, Пакман и с ним двенадцать его приспешников охраняли мечеть, следили за домом муллы и домом Мамлея. Конники Алима рыскали по лесам и дорогам вокруг улуса. После полуночи у Мырзаная появился Хайрулла.
— Ну как?— спросил он, кивнув на мечеть.
— Все тихо,—шепотом ответил Мырзанай.
— Сердцем чую: они там. Кендар не подходил?
— Спит,—ответил Пакман.
— Вы знаете, почему Алим не пошел в мечеть?
-— Говорят, нельзя. Коран не велит.
— Плевал он на Коран. Алим не хочет смерти Аказа.
— Как это так?
