Том не разбирался в таких ситуациях. Вообще-то, ему всегда было всё равно, кто и что может подумать. Но вот допустить, чтобы Поттер думал о нём, как о какой-то… пугливой неженке, он не мог. Том был сволочью, педантом и «жопой велосипедиста», как говорила Персея. Но не неженкой.
Спустя три часа молчания, нарушаемого лишь вежливыми просьбами передать артефакт, Том понял, что его мозг сварился вкрутую, как куриное яйцо.
— Мистер… Гарри, — решительно сказал он. — Простите, что был резок с вами. Я упал на вас, это было так неожиданно, что я немного разнервничался. А когда я нервничаю, я становлюсь… грубым и несколько суетливым, — очень удачно смог завуалировать Том слово «говнолоид», которым часто величала его та же Персея.
У сестренки вообще было много непонятных прозвищ для него, но Том относился к этому снисходительно, отчасти потому, что половина этих выражений была правдой.
Признавать свои ошибки Том тоже не любил. Обычно он делал вид, что так и хотел сделать. Однако, звезда аврората — слишком значимая фигура на политическом олимпе.
Поттер медленно обернулся и задумчиво скользнул взглядом по сгорбившейся над полкой шахматным конём фигуре Тома, даже не подозревая, что Том зарабатывает себе сколиоз просто потому, что ему неловко сидеть с ним рядом.
— Довольно необычный способ борьбы со стрессом, — наконец ответил он и слегка приподнял кончики губ. Том сразу почувствовал, что вокруг потеплело градусов на десять, а где-то в тумане на потолке запели ангелы. — Но я не посчитал тебя грубым, Том. Я думал, что напугал тебя.
«Напугал, ещё как напугал! — сказала внутренняя бабка Тома. — Своей этой водолазкой дурацкой, обтягивающей мускулистые руки и грудные мышцы, руками этими самыми, с проступающими венами и крупными ладонями, запахом пряностей и горького цитруса, и водолазкой с закатанными до локтей рукавами, и снова водолазкой, и ещё раз… Кто вообще разрешает надевать на работу такие обтягивающие вещи?! Он же заправил её в узкие черные брюки с широким кожаным ремнем и напялил тяжелые форменные ботинки, как участник группы Роковые Сестрички какой-то! Штрафовать таких надо за разложение морали!»
— Что вы, — фальшиво улыбнулся Том. — Вы поймали меня, а это вовсе не страшно. Не хотелось бы заработать сотрясение второй раз за неделю.
«И вести рукой по моему телу было, конечно, обязательно. И прижимать к себе так… так…» — возмутился про себя, вновь чувствуя жар, приливающий к щекам.
Он никогда не чувствовал себя так неловко, как последние пару дней. Никогда!
— И всё же, вам было неприятно, — проницательно заметил аврор. — Вы стараетесь держать дистанцию, а я эту дистанцию нарушил, причем весьма нагло. Простите, я не должен был.
Тома не оставляло ощущение, что у всего этого есть какой-то подтекст, вот только какой?
— Всё нормально, — он распрямился и твёрдо посмотрел на Поттера. — Я не хотел быть грубым.
Они продолжили работать, но теперь атмосфера переменилась. Это напоминало вчерашний день, когда Том не мог и слова нормально сказать, а Поттер все пытался выспросить что-то, как будто специально расшатывая его нервы. Профессиональная деформация у него ещё одна, что ли? Обязательно нужно устроить допрос хотя бы раз в день, иначе бессонница замучает?
Последней каплей стал его вопрос: «вы часто смотрите на часы, вас кто-то ждёт дома?»
И вроде бы совершенно невинный, логичный, ведь Том и правда постоянно смотрел на часы, отсчитывая секунды до окончания этой неловкости, но почему-то именно он заставил его вновь перейти на резкий тон.
Наверное, потому что дома его ждали лишь немытая посуда, трактат по теории магии и контрольная для университета. Не то чтобы он жаловался на свою жизнь, трактат был безумно интересным, и ему нравилось учиться, но порой хотелось чего-то другого, радостного и непонятного.
Его жизнь превратилась в рутину, в которой нет места чудесам. Он сам выбрал такую судьбу, и не должен был жалеть.
— Да, — ответил он, — ждёт. Перкис, должно быть, уже соскучился.
— Странное имя — Перкис, — голос Поттера стал ниже на пару тонов. — Это твой кот?
Том про себя вспомнил сухого старичка с реденькой козлиной бородкой, который бежал за ним, размахивая колом, и невольно улыбнулся.
— Нет, это волшебник. Просто я зову его по фамилии, имя у него странное.
Деда звали как-то на «Б», Том даже не пытался вникнуть. А обращаться к этому сумасшедшему «сэр» язык не поворачивался. Он каждый день караулил Тома с работы, глядя в свое окно, а когда видел приближающуюся фигуру, открывал форточку и громко включал на патефоне заговор против вампиров. На сэра он не тянул.
Взгляд Поттера стал тяжелым и неприятным, и Том удивился про себя. Наверное, Поттер знал Перкиса и его покоробило такое неуважительное обращение к старику?
— Ах, вот оно что, — сказал он и отвернулся. — Что же, тогда понятно. Нам осталось всего полчаса, надеюсь, ваш Перкис за это время не сойдёт с ума.
Том не удержался и еле слышно хмыкнул, прикрыв рот рукой. Перкис сошел с ума ещё, кажется, в прошлом веке.
Вообще, конечно, было очень грустно осознавать, что дома никто его не ждет, кроме свихнувшегося пенсионера по соседству. Но было бы ещё грустнее жить со своей семьёй в одном доме. Том однажды сам бы свихнулся. Всё-таки родителей лучше любить издалека, из очень, очень далёкого далека.
Больше они не разговаривали до самого конца рабочего дня.
— До понедельника, — попрощался Том, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он немного сомневался в том, нужно ли ему приходить сюда в свои законные выходные.
— До понедельника, — сухо кивнул Поттер, не поднимая головы от отчета. — С кусачими приборами покончили, на очереди сундук с заколдованными мантиями.
Том кивнул и быстро пошел прочь из архива.
И что за эмоциональные качели? То Поттер улыбается ему, как старому знакомому, то строит из себя сурового аврора. Либо у него не все в порядке с головой после всех травм, либо он не мог определиться, как относиться к Тому.
Мисс Спраут снова дремала за своим столом, но в этот раз Том обошёл её по широкой дуге. Глаз все ещё побаливал, но не так сильно, как задетая гордость.
Туман под потолком сгустился и потемнел, словно настроился на мрачные думы Тома.
— Самое абсурдное место в этом министерстве! — буркнул Том недовольно и вылетел за дверь.
Он не любил перемены. В его мире все шло своим чередом согласно плану, и эти перебежки между отделом правопорядка и архивом жутко бесили сами по себе, а к ним вдобавок он теперь должен переживать из-за Поттера и своей неспособности сохранить глаза в целости.
У камина он столкнулся с кудрявой мегерой, как назло.
— Том! Как там продвигается в архиве? — тонко улыбнулась Грейнджер, кажущаяся ещё более стервозной с этим своим пучком на голове и красной помадой на губах.
— Приемлемо, мисс Грейнджер, — ослепительно улыбнулся ей Том.
Он ни за что не покажет стерве, как сильно выбит из колеи.
Женщина покачала головой и вновь улыбнулась в ответ, но как-то странно. С похожей улыбкой мама гладила Тома по голове, когда он отказывался прислушиваться к ее советам.
— Тебе нужно иногда выходить из образа, Том, — тихо сказала она. — Иначе ты сам забудешь, какой ты.
Том наградил её непроницаемым взглядом, пожал плечами и ступил в камин. Советы окружающих, ведущих себя как его мать, он не воспринимал близко к сердцу.
Матери всегда находят проблему там, где её нет, и бьют тревогу из-за пустяков. Том относился к этому снисходительно и старался делать вид, что все понимает, чтобы не обидеть маму. Но о чувствах Грейнджер он не беспокоился ни капли. Его образ был безупречен и таким и должен был оставаться. Никто не должен догадаться, что у него тоже есть переживания. Людям только дай повод ударить побольнее. Том знал, он сам так делал, и именно поэтому смог подняться по карьерной лестнице.
Путь от Дырявого котла до дома составлял всего пару кварталов. В съемной квартире не было камина, зато она располагалась близко к Косому переулку, поэтому Том не торопился её менять. Он очень удачно вырвал эту квартиру из лап какой-то семейной парочки по очень вкусной цене, и его не смущали ни идиотские соседи, ни отсутствие камина, ни наличие постоянно орущих книззлов под окнами. Он любил ходить домой пешком, разглядывать яркие витрины и слушать гомон прохожих.
