Дяденька, спаси нас!
Глава 1. Феликс. Юбилей скорби в любимом кафе.
Будь проклята моя память; я помню даже те даты, которые мечтал бы забыть. И раз уж есть у меня такая особенность, делать нечего, придётся сдаться. Поэтому раз в год я устраиваю себе выходной – не принимаю заказы, отставляю дела клиентов в сторону и отправляюсь в своё любимое заведение, чтобы порадовать себя утешительным призом. Что-то же полагается супругу, которого обманули, и другу, которого предали?
Например, в этот раз я решил, что вполне заслужил новое пирожное – с инжиром и бизе.
Так и спросил у девочек-продавщиц, которые за те пару лет, что я сюда хожу, меня запомнили и встречают завсегдатая приветливыми улыбками: есть что новенькое, чего я у вас ещё не пробовал? Вот они и посоветовали.
В этом кафе прекрасно всё. Поиск новинок у них стал моим своеобразным хобби – и я знаю, что я в Лос-Анджелесе такой не один, покупателей у них хоть отбавляй, в Санта-Монике к ним выстраивается очередь по вечерам, в выходные – не протолкнуться, и они уже подумывают снимать помещение побольше. К вечеру всё у них распродано – как саранча побывала. Ореховый кекс с потрясающе вкусным ганашем; эльзакский турт; клубничный тирамису; муравейник; капкейки с фисташкой и черникой; медовая пахлава, муссовый тортик с грушей; бретонские и тирольские пироги; даже беляши, черёмуховый торт с морошковой пропиткой и русские пышки – и те пекут! Уж пышки-то точно нигде больше не встретишь ни на Западном, ни на Восточном побережье, везде – однообразие с этими чёртовыми американскими донатсами и вошедшими в пословицу яблочными пирогами…
Что они только не выпекают, с ума сойти можно. Я люблю пошутить, что подумываю о самоубийстве, но обидно откинуть копыта, пока всё у них не отведаю. И вот досада – чуть ли не каждую неделю у них в меню появляется что-то новенькое. Так что планы свести счёты с жизнью я пока отложил. Девчонки охают и хватаются за сердце, слушая мой чёрный юмор… И чай у них ароматный, и атмосфера расслабляюще приятная; они сказали, интерьерами хозяйка занималась лично, мол, у этой женщины бездна вкуса.
Девчонки загадочно улыбаются: дескать, хозяйка наша – изобретательная волшебница. Умеет особым образом подготовить духовку, смешать ингредиенты, добиваясь идеального баланса, да так, что если кто другой сделает то же самое по тому же рецепту, пусть и в тех же пропорциях, – всё равно окажется не то. Всё-то у них особенное, я ради интереса спросил девчонок – они хихикали: да, мол, господин гурман, яйца выбираем только с яркими и вкусными желтками, шоколад не перегреваем, буше пропитываем как надо, умеем обращаться даже с газовой духовкой, когда у всех в ней верх не допекается, а низ – горит. Так что конкуренции они не боятся: всё равно никто не способен их повторить.
Я пришёл часов в шесть вечера; но за невесёлыми воспоминаниями и дегустацией новинок не заметил, как уже стемнело. Девчонки шептались за стойкой; вдруг одна из них, кокетливо улыбаясь, подошла ко мне с тарелкой, на которой красовались две горячие ароматные пышки:
- Подарок от заведения. Как постоянному клиенту.
Чертовски приятно… пышки, кстати, наводили на мысль, что заведением владеют иммигранты из матушки-России. Принимая подношение, я поблагодарил и поинтересовался:
- Что, такой смурной вид?
Девчонка, смущаясь, кивнула. Ну вот и утешительный приз подоспел… официантки меня уже жалеют. Но она почему-то не отходила от столика; я догадался, что хочет пококетничать и ждёт отклика. Нет, дорогая, со мной этот номер не пройдёт; всего этого мне больше не нужно, хватило за глаза и за уши.
Как можно более деликатно отвязавшись от её недвусмысленных заигрываний, я снова утонул в воспоминаниях. Десять лет… ровно десять лет назад в этот самый день я узнал, что жена не просто изменяет мне с напарником и лучшим другом, вместе с которым мы собирались открыть сыскное бюро; не просто беременна от него, а мне врёт, будто ребёнок мой; но Джейкоб вдобавок планирует единолично завладеть делом без всякого партнёрства со мной, а мою жену – берёт туда личной помощницей.
Едва ли какой-то ещё детектив в этой стране может похвастаться тем, что первое его дело было раскрыто столь стремительно и удачно; так же, как и вряд ли кто-то начинал свою карьеру частного сыщика, став первым клиентом у себя самого. Да, я сам себя нанял, заподозрив неладное; сам всё раскрыл и выплатил себе премию. Вот такая у меня вышла невесёлая практика – которая, однако, показала, что нюх у меня действительно как у заправской ищейки, и пора, пожалуй, уходить из полиции и открывать свою контору, причём без помощников. А жена пусть остаётся со своим американским любовником.
Противнее всего было, что обман я раскрыл, когда Женя уже была на восьмом месяце… и все эти восемь месяцев я разговаривал с её животом, прикладывал к нему ухо; радовался сыну, которого мы ждали; засыпал, обняв Женькин живот, и мечтал о встрече… с сыном Джейкоба. Вот те раз. Она, небось, смеялась над идиотом. Потешались на пару с любовничком... Я аж пышкой поперхнулся, вспоминая эти гадкие нежности. В горле встал ком… и как эти двое были ошарашены, когда я их разоблачил! Оказывается, они ничего не хотели говорить мне до тех пор, пока я не сделаю всю основную работу, не вложу свои деньги в дело, не организую клиентскую базу. А затем мне предполагалось раскрыть правду – сюрприз, мы пара, у нас ребёнок, мы будем партнёрами в бизнесе! Выплатить мне, раздавленному и ненужному простофиле, отступные и оставить бюро себе – вместе с помещением, которое я для него нашёл, с клиентской базой, которую помогли собрать мои связи; со всеми результатами вложенных мной сил – я уж не говорю про средства.
Но всё вышло не так. Контору каждый из нас открыл поодиночке; только вот Джейкоб с моей экс-жёнушкой прогорели, в то время как у меня – дело пошло. Бывает всё-таки хотя бы иногда справедливость в этом дерьмовом мире. За минувшие десять лет я стал одним из самых высокооплачиваемых частных детективов в Лос-Анджелесе, работал даже над делами местных знаменитостей; в память о том, что со мной произошло, на дела о подозрении в супружеской неверности я делаю десятипроцентную скидку, хе-хе. Должно же хоть кому-то быть хорошо от говна, которое на меня вылилось… пусть моё несчастье обернётся удачей хотя бы для моих таких же обведённых вокруг пальца клиентов.
Кто бы мог подумать: напарник, с которым столько всего пройдено, ближайший и единственный друг – Джейкоб… и моя Женька. Джейкоб и Джейн, как она по-американски подписывалась для простоты. Даже контору свою они назвали ярко и звучно: «Детективное агентство Джей энд Джей», то есть «JJ’s Detective Agency». Только эти красивости им не помогли. Женька категорически не учла того, что в нашей с Джейкобом рабочей паре я всегда был бойчее и сообразительнее; именно я был мозгом в тандеме. Мозгом всего отделения, как шутили наши аксакалы. Так что надеяться справиться с бизнесом без меня Джейкобу было весьма самонадеянно.
Джейкоб вроде развёлся с ней и подался куда-то в центральные штаты в поисках работы; где сейчас моя когда-то любимая бывшая супруга – я даже не знаю. Зато точно знаю, что больше – никаких «супруг». И никаких детей.
Я засиделся до десяти; девчонки одна за другой уходили, бросая на меня любопытствующие взгляды: ясно, что дома меня вряд ли кто-то ждёт, раз тут у них заседаю. Всякий раз, покидая кафе перед самым закрытием, я видел по их хорошеньким личикам, что каждая из них не прочь провести остаток вечера со мной; но делал вид, что не понимаю этих намёков. Обижать их не хотелось – мне предстоит скоротать здесь ещё немало вечеров; но на намёки я не вёлся – женщину на пару ночей я себе и так без труда найду, а эти феечки пусть занимаются своим делом и колдуют, радуя гурманов вроде меня.
Последняя девчонка робко напомнила, что кафе скоро закрывается; я нехотя поднялся с места. Вышел на улицу, раздумывая, сесть ли в припаркованную тут же машину или ещё сходить прогуляться, – как вдруг услышал какой-то странный шорох. Буквально на несколько секунд он нарушил тишину переулка – но мне, с моим чутьём и опытом, он показался подозрительным. Я рванул вбок – и увидел, что в смежном переулке, куда выходит задняя дверь, ведущая в кухню кафе, двое мужиков тащат к машине женщину, зажимая ей рот; третий мужчина пытается справиться с отчаянно рвущимся из его рук ребёнком. Я выхватил пистолет и крикнул:
