А ведь меня предупреждали. Предупреждали обе его предыдущие жены… что Василий меня бросит, потому что он – банальный ловелас. Одержимый целым рядом идей-фикс и странных фантазий. И одна из них – родить сына. Но от предыдущих браков у него родились девочки… и он ушёл за своей мечтой от обеих жён.
И всё-таки – молодость, глупость… Мне казалось, ещё можно изменить человека, заставить его переориентироваться, научить любить ребёнка; я до последнего не могла поверить, что всё то, о чём меня предупреждали его предыдущие жёны – оно реально! Не из зависти, не из ревности – нет, из женской солидарности и сочувствия ко мне, дуре, они предупредили меня. А я – не послушала. И теперь пыталась доказать всем и в первую очередь себе, что у меня всё-таки возможно по-другому.
Я решила самоотверженно сохранять семью ради дочери. Которую отец на седьмой день её жизни чуть не сделал тяжёлым инвалидом, со всей силы швырнув в стену через комнату, стоило мне робко предложить подержать малышку на руках - в надежде, что в нём проснётся отцовский инстинкт.
А вместо этого лишь пробудила в нём зверя.
Дура?
Безусловно.
Чем я думала?
Полагаю, тем, что на тот момент у меня, к сожалению, оказалось развито в недостаточной степени, - то есть, зачатками мозгов.
Но я всё ещё любила Василия, была очарована его красотой, оригинальностью, непохожестью на других, – и оправдывала: он просто на стрессе; в самом деле, каждый имеет право на мечту и на сильное разочарование, когда мечта не сбывается… А Василий – мечтал о сыне. И вот так бурно отреагировал. Чересчур эмоционально. Перегнул. Потерял контроль над собой. Ну, что ж поделаешь. С каждым может случиться. Это ведь только один раз было. Можно простить. Надо учиться быть понимающей супругой, нужно уметь прощать, обладая пресловутой женской мудростью... Он ведь и сам потом устыдился. Пришёл с покаянным видом к нам в детскую, поглядел на спящую Зою и выдал:
- Знаешь, может, зря я так психанул… может, и хорошо, что она девочка. Девочки чувствительнее. Восприимчивее мальчиков. Но ей предстоит оправдать моё высокое доверие. Раз уж родилась девчонкой – я ожидаю, что она компенсирует, закроет эту свою оплошность чем-нибудь… необычным.
Далее Василий пояснил, что ожидает от девочки каких-то фантастических качеств, необычных свойств; и я, дура, каждый раз поддерживала его, когда он искал в Зое «чудесные» способности – и находил их.
- Вот! – торжествующе восклицал он, увидев, как дочка рыдает, в страхе глядя на незнакомого ей мужчину, который в зимней шапке вошёл к нам в квартиру. – Она плачет потому, что увидела ауру убитого животного, из шкуры которого сделана меховая шапка.
Любому ясно, что Зоя ревела из страха перед огромным незнакомцем, нагнувшимся, чтобы посюсюкать с ней; однако я поддержала бредовую идею мужа – да, конечно, дочка видит призрак животного, и вообще способна видеть призраков…
Как я могла согласиться – и на это, и на многое другое?
Когда Зое исполнился год, Василию как программисту предложили выгодную релокацию по работе, и мы переехали в Огайо; я целиком и полностью зависела от мужа. Ни стажа, ни перспектив, ничего, кроме декрета, - и мне оставалось лишь поддакивать ему во всём, если я не хотела остаться на улице вместе с «обычной» дочерью.
С горя я вспомнила бабушкины уроки выпечки – и начала печь, чтобы хоть чем-нибудь себя занять. В память об уже ушедшей бабуле я прихватила в Штаты её записную книжку с рецептами; и вот теперь сначала выпекала всё, как делала она, потом – стала робко экспериментировать; затем – всё смелее. Василию я благодарна за одно: видимо, одержимый жаждой наживы – на первых порах он и сам не так-то много получал на новом месте – он предложил мне не «сидеть у него на шее, дармоедке эдакой, вместе со своим спиногрызом», а попробовать продавать мою выпечку. Я согласилась, просто чтобы не злить его; но знакомые пришли в бурный восторг, начали меня рекламировать – и я сама не заметила, как стала печь уже на заказ, а затем даже сумела укрыть от всё более сходящего с ума мужа часть доходов.
Наконец мне удалось накопить достаточно для старта независимой жизни – и я с чистой совестью подала на развод и уехала с дочкой в Лос-Анджелес. Василий не особенно убивался: чтобы ему было легче нас отпустить, я сказала, что просто подыгрывала ему, и никакими сверхъестественными способностями дочь не обладает. С этой минуты он утратил к Зое всякий интерес.
В Лос-Анджелесе, этом городе дерзновенных идей и рисковых предпринимателей, где открыть своё дело – самое естественное, что можно себе представить, меня подержала институтская приятельница, которая жила здесь, выйдя замуж за американца; и у меня получилось. Бабушка была бы в восторге. Она единственная всегда в меня верила.
Да, с личной жизнью мне не повезло. Хотя мама всегда говорила, что так не бывает; если не ладится личная жизнь – значит, не с ней не повезло, а с мозгами.
А бабушка говорила, что женщина не должна уметь готовить. И вообще ничего никому не должна. Кроме одного – уметь печь. Мол, стоит только освоить мастерство выпечки во всём многообразии, как оно разом решит все проблемы: и руки заняты творчеством, и замуж выйдешь, муж будет тебя обожать, дети – счастливы, из-за стола не выгонишь; и сама – заласкана, любима, да ещё и зарабатывать этим можно.
Вот с последним бабушка точно не ошиблась. А насчёт всего остального – тут я бы поспорила.
В нашем классе почти все пошли учиться на экономистов, потому что у школы были связи с институтом соответствующего профиля, и там мы два последних года обучения проходили практику. Я тоже выучилась на бухгалтера-экономиста, не совсем понимая, зачем мне это нужно. Просто плыла по течению. Заплыла из тихой школьной гавани в такой же спокойный институт.
А теперь с привычной жизнью, привычными планами и комфортом пришлось расстаться. Ради независимости и будущего Зои. Которой я вскоре смогла обеспечить хороший детский сад, интересные кружки и… повод гордиться матерью.
Потому что моё кафе, названное "У Зоуи" в честь дочери и открытое в Санта-Монике, стремительно взлетело в топ заведений по городу и стабильно процветало вот уже без малого пять лет.
Глава 4. Кристина. Новый брак и новые хлопоты.
Зоя истерит, топает ногами:
- Мама, он плохой, плохой! Уйдём от него, уйдём! Он целовал другую тётю – я видела, сама видела!
Дочка захлёбывается словами и рыданиями; я в растерянности. С одной стороны, Зоя у нас и актриса, и фантазёрка; в театральном кружке уже отметили её незаурядный талант и всерьёз предлагают отвезти на прослушивание в «Барбизон» - школу молодых артистов; говорят, может быть, удастся даже получить там стипендию для неё. И это далеко не первая выдумка моей неугомонной девчонки.
А с другой стороны – Зоя никогда мне не лгала в серьёзных вещах. Правда, она так невзлюбила Сергея с первой же минуты… странно, что её мнение не меняется, несмотря на все его попытки улучшить отношения между ними, невзирая на подарки и внимание с его стороны. Упёрлась – и всё тут. Прямо не представляю, что мне делать.
Ведь именно Сергей помог нам, поддержал, когда бизнес у меня в Лос-Анджелесе только начинал раскручиваться, и я не представляла, где брать людей, кого и как нанимать, как всё организовывать юридически и финансово. Я ведь умела только печь, изобретать на кухне… Да, образование бухгалтера помогало – первое время я вела бухгалтерию сама. Однако Сергей предложил:
- Твоё дело – рецепты и изыски, интерьеры и дизайн помещения; остальное предоставь мне, не разменивайся, не трать время. Вдвоём мы достигнем куда большего, и в гораздо более короткие сроки.
Меня познакомила с ним та самая институтская приятельница; по ее словам, он заинтересовался моей историей, когда они с мужем упомянули про моё кафе, а также – я очень глянулась ему по фотографии в соцсети, где он нашёл меня и написал.
Мы с Сергеем начали встречаться; всё очень быстро закрутилось – и я, ещё совсем молодая, но уже измученная, как загнанная лошадь, с четырёхлетней Зоей на руках, мечтала хотя бы о толике мужской ласки и тепла.
