Глядя на них, я играла сама с собой в жестокую, но сладкую игру: представляла себя на месте Светы, а Павла — на месте Валеры. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что этого никогда не будет. И в то же время пыталась таким изощренным способом восполнить эмоции, которых мне так не хватало.
С Павлом я познакомилась год назад на выставке компьютерных технологий, где представляла стенд нашей фирмы. В первую минуту он мне не понравился: невысок, худощав, одет немного неряшливо. Однако стоило ему заговорить, и я начала потихоньку таять: в его глазах было столько неподдельного интереса к моей жизни и ко мне самой, а в голосе — столько мальчишеского задора, что у меня, 27-летней одинокой девушки, не оставалось никаких шансов. Мы катались по городу на его стареньком «фольксвагене», смаковали кофе в недорогих кофейнях и наслаждались вспыхнувшим между нами чувством. И для меня, и для него это было совершенно неожиданно. Однако от этого еще более остро и прекрасно! Нужно быть честной: мы никогда бы не были вместе. Его неуемной энергии оказалось слишком много. Он всегда куда-то спешил, оба его мобильных постоянно пищали, его разрывали на части, и смириться с этой вечной суетой вокруг Павла мне — организованной, последовательной, привыкшей жить по плану, — было непросто. Хотя, возможно, я привыкла бы к этому. Как и к его подростковой манере одеваться: рубашка навыпуск, ворот нараспашку. Проблема была в другом: Павел оказался женат. В принципе, к его чести, он не пытался это скрывать, хотя и не носил обручального кольца (как, впрочем, многие мужчины сегодня: даже на пальце Валеры я не заметила колечка). И я знала, на что шла. Но нас так закрутило, что нажать на стоп-кран не было никаких сил. Моей целью не был развод — о нет, я уважала семью Павла и принимала ее. Я хотела провести с ним хотя бы неделю отпуска, чтобы он всецело принадлежал мне и мы бы не отсчитывали минуты, отведенные нам для счастья. Непременно на море! Мы планировали наш отдых трижды: покупали билеты, бронировали места в санатории, а за день до отъезда отказывались от брони и сдавали билеты обратно. Непредвиденные обстоятельства выскакивали в жизни моего ненаглядного, словно гаишники на дороге в тот момент, когда ты задумывал повернуть на двойной осевой. В последний раз Павел клялся мне, что нам больше ничто не помешает и всю неделю мы будем только вдвоем! Но за день до отъезда, когда я уже упаковала чемодан, он, запинаясь, сообщил о съезде рейсеров, который никак нельзя было пропустить (несмотря на недетский возраст, 35, экс-любимый обожал гонки). В тот момент я поняла: семья, дети от первого и второго брака, две работы, рейсинг, собака — чересчур много. В этом списке я всегда оказываюсь последней. Поэтому нужно уйти сейчас. Я сказала ему: «Удачи!» и поехала отдыхать сама.
Ласковые морские волны зализывали мои душевные раны. К концу двухнедельной смены я перестала скучать. Мне даже захотелось совершить какой-то яркий поступок, чтобы путешествие запомнилось надолго. И я решила пойти в горы. Нет, конечно же, не сама. Можно найти хорошего инструктора, который повел бы укромными тропками к красотам, спрятанным в чащах крымских лесов. Однако вдвоем с незнакомым мужчиной (а мне казалось, что инструктором непременно будет мужчина) лазить по лесу страшновато. И я предложила Валере и Свете составить мне компанию. Они и минуты не колебались: Света захлопала в ладоши, и мы стали готовиться к однодневному походу.
Оказалось, это не так-то просто. Сначала мы долго искали человека, который согласился бы стать нашим проводником. «После дождей много грязи», — отказывались местные. В конце концов вести нас в горы согласилась… девчонка лет 20. Юная, веселая Арина уверяла, что отлично знает местность и много с нас не возьмет, и вообще мы не пожалеем — такие места покажет!
Хорошие туристские ботинки были только у Валеры: мы со Светой щеголяли в модных кроссовках, весьма красивых, но предназначенных скорее для прыганья в спортзале, чем для походов по пересеченной местности. Не было у нас ни котла, ни «шмеля», ни сухого спирта, но мы дружно решили, что один день без горячего — не так уж и страшно. Кое-как собравшись, мы двинулись в путь.
Бойкая Арина бодро шагала впереди и не останавливаясь щебетала о прошлогодних туристах, о мартовской предвыборной кампании, которая докатилась и до ее поселка, и о том, что летом она снова поедет поступать в Симферополь. Я шла следом: идти было нетяжело, терпкий аромат хвои и многотравья слегка кружил голову, а вокруг было столько зелени и солнца, что все это хотелось немедленно сфотографировать, или нарисовать, или хотя бы просто запомнить! За мной следовала Света: то и дело я слышала ее заливистый хохот, а замыкал цепочку Валера. Мы часто останавливались: рассмотреть поближе диковинный куст, перекинуться парой-тройкой замечаний, попить воды или просто отдохнуть. Я много снимала. В особо сложных местах Валера лез вперед и по очереди помогал нам, трем девушкам, преодолеть препятствия.
К вечеру мы начали уставать. Обед из бутербродов и фруктов давно был съеден, пейзажи уже не радовали, хотелось поскорее принять теплый душ и развалиться на удобной кровати. «Ох уж эти горожане, — улыбалась Арина. — Ладно, еще немного — и будете дома». Однако прошел час, другой, а поселка все не было. Я заметила, что Арина начала нервничать. Темнело.
В какой-то момент стало ясно: мы заблудились. Наша юная провожатая была напугана не меньше нас: она то и дело озиралась по сторонам и повторяла: «Этого не может быть. Вот увидите, сейчас мы выйдем на нужную тропу. Я знаю эти места!» Мы пробирались сквозь заросли колючих кустарников (наверное, можжевельника), но тропы не было. Еды и воды практически не осталось, все не на шутку продрогли. Я старалась не поддаваться панике и утешала себя тем, что уйти далеко от цивилизации мы все равно не могли, и рано или поздно увидим огни какого-то села. Валера держался молодцом: «Девчонки, все будет хорошо!» — то и дело подбадривал он нас. Света сначала притихла, но когда на чащу навалилась темнота, с ней стало происходить что-то невообразимое. Она дрожала, беззвучно плакала и постоянно прижималась к Валере. «Милая, солнышко, успокойся, мы скоро выйдем, еще чуть-чуть», — подбадривал он ее. Но Свету все больше бил озноб. При этом время от времени она произносила странные фразы: «Мы не выйдем. Мы никогда не выйдем. Это же наказание, неужели ты не понимаешь? Наказание за все то, что мы делаем. Как же Лиза? Как же будет Лиза?» Валера смотрел на нас с каким-то виноватым видом. «Она сильно разволновалась, — пытался он оправдать любимую. — Скоро мы выберемся, и все будет отлично. Она успокоится». А Света, словно не слыша, всхлипывала: «Это все я, только я виновата! Бедная Лиза! Бедная девочка! Лерик, лучше бы ты не любил меня так сильно…»
Я до сих пор помню ее плач. Плач беззащитного, загнанного в угол существа. Видимо, она думала о чем-то очень плохом…
Через час блужданий нам удалось выбраться на нужную тропу. К 11 вечера мы уже были в поселке и пили глинтвейн в Аринином доме. Девчонка отказалась брать деньги: «Все так глупо. Я где-то не там свернула. Это мой первый прокол. Извините». Света ожила: от горячего вина ее глаза разгорелись, она перестала дрожать и молча сжимала Валерину руку. Каждый из нас, похоже, пребывал в состоянии странной эйфории: вроде ты был на волосок от пасти дракона, и вдруг прилетели добрые эльфы и унесли тебя во дворец со скатертью-самобранкой. В тот день мы не стали возвращаться в санаторий, а уснули прямо у Арины на полу, на одеялах, заботливо постеленных хозяевами. И утром, вспоминая вчерашнее приключение, все вчетвером уже весело смеялись.
Потом, в санатории, Света улучила минутку, когда Валеры не было рядом, и тихо сказала мне: «Я вела себя, как сумасшедшая. Наверное, у меня клаустрофобия или что-то в этом роде. Надеюсь, ты не думаешь, что я того?» — «Ну что ты, — успокоила я ее. — Просто экстремальная ситуация, у меня тоже нервы чуть не сдали. Хорошо, что все позади» — «Надеюсь», — философски заметила она. И добавила спустя полминуты: «Ты не представляешь, как я его люблю!»
«Счастливая», — подумала я ей вслед.
Мы уезжали в разное время и даже не успели толком попрощаться. Потом я часто вспоминала эту пару, глядя на красочные фотографии крымских пейзажей. Валеры и Светы на снимках не было — почему-то они избегали фотографироваться. По какой-то глупости мы не обменялись ни адресами, ни телефонами, а ведь могли бы встретиться, поболтать за чашечкой кофе. Это приключение в крымских горах очень сблизило нас. Но увы…
Из Крыма я вернулась свободной и окрыленной. На звонки Павла даже не отвечала: первое время он еще пытался восстановить отношения. А вскоре я встретила Андрея. Ему тоже было 27, он тоже был одинок, и ему так же не хватало меня, как мне — его. Мы вцепились друг в друга с такой силой, что стало понятно: это судьба, и ничего тут не попишешь. Его голубые глаза и ямочки на щеках чем-то неуловимо напоминали Валеру. И я думала о том, что с ним буду так же счастлива, как тогда были счастливы эти двое.
