– Насколько я понял, этот Найт тебе не слишком нравится. Хочешь, я пойду с тобой? – предложил Джим.
Поправляя манжеты и воротничок блузки, Оливия нахмурилась.
– Не смеши меня. С Гейбом Найтом я и сама справлюсь. В тот день, когда я не смогу провести допрос, я подам в отставку. Я уже установила с Гейбом Найтом контакт. Возможно, он нас всех недолюбливает, но мне кажется, что со мной он поговорит. Если Найт меня обидит, я его в порошок сотру! Помнишь, что сказал Макс?
– Вот именно, – буркнул Макс, догоняя их в дверях.
Оливия улыбнулась. За могучей внешностью Макса скрывалось доброе сердце.
– И потом, – добавила она, – если ты мне понадобишься, я позвоню!
На площадке у лифта Джим остановился.
– Учти, моя задача – прикрывать тебя.
– Спасибо, Джим. Сообщи, если что-нибудь найдешь среди вещдоков.
Макс скрестил руки на могучей груди, преграждая ей путь:
– Хочешь, я поеду с тобой? Я не боюсь Найта.
Оливия шутливо ткнула его кулаком в плечо:
– Мне не нужно, чтобы за мной присматривали.
Трент вышел из кабинета лейтенанта с язвительной ухмылкой и хлопнул Макса по плечу:
– Мы с тобой отправляемся осматривать автомобиль.
– Ура, – без всякого воодушевления отозвался Макс. – Разберем на кусочки старую вонючую машину. – На пороге он обернулся: – Лив, Брауэр настоящий придурок, что изменял тебе.
– Знаю.
– Я рассказал о вас с ним Джиму только потому, что ему нужно быть в курсе дела – вдруг Брауэру хватит тупости думать, что он сумеет уговорить тебя простить его.
– Это я тоже знаю. Иди работай.
Убедившись, что Кейти Ринальди и Джинни Рафферти-Тейлор сидят за компьютером в кабинете лейтенанта, а остальные отправились на задания, Оливия, наконец, ощутила мир и покой. На несколько мгновений. Потом она погрузилась в какофонию звуков, обычных для Четвертого участка. Гул многих голосов, телефонные звонки, треск клавиш, жужжание принтеров и других механизмов, выплевывающих информацию, били по ушам и трепали нервы.
Понимая, что сейчас не может ни поехать домой и сесть в горячую ванну, ни громко заорать и что-нибудь разбить посреди комнаты, Оливия вздохнула, прошла мимо крохотного кабинета, где стояли их с Джимом столы, и распахнула дверь в опустевший конференц-зал, набрала номер Гейба, забитый в память телефона еще вчера.
– Найт, – ответил знакомый низкий голос.
Сердце у нее снова забилось учащенно.
– Доброе утро, мистер Найт. Говорит детектив Уотсон. Мне нужно побеседовать с вами. Лично. Вы сейчас на работе? Я могла бы приехать к вам. Или, может быть, вам удобнее приехать сюда?
Он ответил не сразу.
– Вы будете пересматривать дело Дэни?
Она не успела ответить; в окне показались широкие плечи и темная шевелюра. Маркус снова наградил ее ослепительной улыбкой и постучал по стеклу:
– Ты свободна?
Оливия нахмурилась, ее неприязнь к Маркусу лишь усилилась. Она показала на телефон:
– Нет!
– Что, простите? – зазвучал у нее в ухе низкий голос.
– Извините… – Она заперла дверь и повернулась к Маркусу спиной. – Это я не вам. Да, мы заново открыли дело. Мне нужно кое о чем вас спросить… еще раз повторить все, что вам известно об убийстве вашей невесты.
– Два условия, Оливия. Во-первых, называйте меня Гейб. А во-вторых, лучше вы приезжайте сюда.
Гейб еще издали заметил ее яркую сине-зеленую куртку. Оторвался от статьи, которую набирал на компьютере в своем кабинете, и увидел в окно, как Оливия Уотсон идет к корпусу, в котором работают сотрудники «Джорнэл». Потом Оливия подняла свои загадочные глаза и увидела его.
Их взгляды встретились, она едва заметно кивнула.
– Наконец-то я добьюсь для тебя справедливости, Дэни, – прошептал он призракам прошлого, толпящимся вокруг него. – Лучше поздно, чем никогда! – Сохранив текст, Гейб встал и поправил закатанные до локтей рукава рубашки. Когда красавица детектив остановилась на пороге его кабинета, он шагнул ей навстречу, протянув руку: – Оливия!
– Гейб… – Ее рукопожатие было крепким. – У вас тут довольно шумно.
– Поэтому у меня отдельный кабинет.
– Вы не назвали время, когда мне можно приехать. Я решила пораньше.
– Вот и прекрасно. Мы уже сдали завтрашний номер в набор; я работаю на опережение. – Рукопожатие затянулось. Он провел большим пальцем по мягким выпуклостям на ее ладони.
– Как плечо? – спросила Оливия, первой приходя в себя. Убрав руку, она вошла.
Гейб на мгновение отвернулся. Решив, что достаточно остыл, он повернулся и пошевелил пальцами, демонстрируя подвижность руки.
– Немного саднит. Но печатать я могу, а это главное. – Он показал на ее левое запястье, где под манжетой белой блузки проступил багровый кровоподтек. – Похоже, вам тоже изрядно досталось.
– Жить буду.
– Хотите кофе?
– Да, спасибо. Со сливками, если можно.
Гейб усадил гостью в кресло, вышел в приемную и вернулся с двумя чашками кофе.
– Итак, с чего начнем?
Гейб сел за стол, а Оливия размешала сливки.
– Что вы можете рассказать о Даниэлле Риз?
– Она была похожа на ангела. Любила готовить, вязать и выращивать цветы, при этом успешно строила карьеру. Она приехала из маленького канзасского городка Коттонвуд-Фоллс. Училась на факультете журналистики в Университете Миссури. Получив диплом, переехала в большой город, решив во что бы то ни стало добиться здесь успеха. Она любила родителей, но в маленьком городке ей было скучно.
Оливия сделала глоток кофе.
– Она часто занималась расследованием возможных связей между организованной преступностью и политиками?
– Поначалу она не отказывалась ни от каких заданий. Освещала свадьбы, брала интервью у местных жителей… Но ей хотелось заниматься горячими новостями.
– И вы стали ее наставником?
– Да. Я брал ее с собой на некоторые не самые сложные задания. Дэни писала черновик, я читал и правил. Пару раз мы писали статьи вместе. Очень скоро она сама научилась находить интересные темы. И писала все лучше. К тому времени наши отношения стали близкими. Я сделал ей предложение. Она его приняла.
– Вы стали жить вместе и продолжали свои отношения учителя и ученицы. От коллег вы свои отношения скрывали. Вы говорили, что она хранила свое расследование в тайне, даже от вас.
Ему не понравилось сравнение с учителем и ученицей. Конечно, возможно, их отношения именно так и начинались, но, как только они стали жить вместе, они с Дэни стали равноправными партнерами. Он понял, что больше ничему не может ее научить. И только в самое последнее время, когда она не приходила ночевать, пропускала ужины, а звонки сразу переводила на автоответчик, он забеспокоился и стал выяснять, что же она от него скрывает. А потом понял, что не успел научить ее самому главному. Как выжить, когда ведешь опасное журналистское расследование.
