— Я знаю, Тейт, — шепчу ей в ответ. — Ты знаешь, что если бы могла, то рассказала бы тебе все, но не могу.
— Не можешь или не хочешь? — огрызается она.
— Не хочу! — отвечаю я, откидываясь на спинку кресла. — А теперь...
— Мэдс?
Я поворачиваюсь на своем месте.
— Картер? Привет! — Улыбаюсь, вставая.
Парень притягивает меня к своей груди.
— Где ты была, девочка? — Я не пропускаю глубокий вдох, который он делает вдыхая аромат моих волос.
— О, была бунтаркой. — Я улыбаюсь, слегка отстраняясь от него.
— Ах. — Он усмехается. — Это совсем не удивительно.
— Нет, — отвечаю я, не обращая внимания на то, как все в атриуме замолчали. — Думаю, нет.
Взгляд Картера скользит по моему плечу, его улыбка слегка гаснет.
— Эй, я напишу тебе.
Я слегка поворачиваю голову, не сводя глаз с группы глазеющих, прежде чем снова посмотреть на Картера.
— Хорошо, у меня тот же номер. — Он кивает, а затем снова прижимает меня к своей груди. Я выдыхаю. — Эй, — шепчу ему в грудь. Парень замирает, и я понимаю, что он меня услышал. — Ты в порядке?
Он выдыхает так глубоко, что напряжение покидает его грудь. Отпускает меня.
— Я напишу тебе. — Его улыбка остается, но глаза слегка тускнеют, прежде чем Картер поворачивается и выходит за дверь.
Я остаюсь неподвижной, не желая поворачиваться и садиться обратно на свое место, потому что знаю, что когда это сделаю, окажусь лицом к лицу с Королями. Шепот начинается снова, все взгляды прикованы ко мне. Это как в первый день, только Элли здесь нет, чтобы разжечь костер. Выдохнув и слегка закатив глаза, я поворачиваюсь, и мой взгляд мгновенно останавливается на Бишопе. Глубоко вдыхаю, видя, как его глаза сразу же захватывают мой взгляд. Все перестает существовать, когда он находится поблизости, что, в конечном итоге, выводит меня из себя. Я ненавижу то, что не могу контролировать свое тело, когда он в комнате. Идя к мальчикам, я проглатываю все чувства, которые у меня есть.
Потянувшись к Нейту, я трогаю его за плечо.
— Могу я поговорить с тобой?
Он поворачивается ко мне лицом.
— Да, ты в порядке?
Втягиваю нижнюю губу и наклоняю голову, игнорируя взгляд Бишопа.
— Да, я думаю.
— Что случилось? — спрашивает Нейт, засовывая руки в карманы.
Я смотрю через его плечо на остальных Королей, и Нейт наклоняет голову к плечу и ухмыляется.
— Сестренка, эти ребята знают больше, чем ты можешь себе представить. Все, что ты хочешь сказать мне, ты можешь сказать при них.
— Да, — бормочу я, оглядываясь на Нейта. — Но по какой-то причине у меня проблемы с доверием.
Он медленно усмехается.
— Ну, черт, интересно, почему это так. Я говорил Бишопу, что пугать тебя в лесу было плохо...
— Нейт, — ворчит Бишоп у него за спиной. — Я разберусь с этим.
Сжимаю челюсть.
— Нет, все в порядке. Я уверена, что Нейт со мной разберется. Спасибо.
Бишоп не теряет времени, делает шаг ко мне, берет меня за руку и тащит из атриума. Шепот и болтовня прекращаются, и когда мы достигаем входа, я вырываю свою руку из его хватки.
— В чем, бл*дь, твоя проблема, Бишоп? — кричу на него, и мой голос эхом разносится по пустому коридору. Он толкает дверь кладовки и вталкивает меня в темную комнату. — Бишоп! — кричу, когда рука накрывает мой рот, и я оказываюсь прижатой к стене.
— Заткнись, Мэди. О чем ты хотела спросить?
Я убираю его руку со своего рта.
— Ты можешь включить свет?
— Нет.
Выдыхая, прислоняюсь головой к стене.
— Я хочу знать, почему никто не спрашивает об Элли.
Между нами повисает долгое молчание, пока он, наконец, не говорит:
— Все просто. Элли уехала. Что-нибудь еще?
Так он сказал, что Элли уехала, и никто не задается этим вопросом? Никто не задает вопросов Королям? Это как с Хейлс.
— Да, — усмехаюсь я, внезапно раздраженная его высокомерием. — Я хочу...
Грудью прижимает меня к стене. Открыв рот, парень прерывает меня, когда мягкие губы прижимаются к моей шее, вызывая мурашки по всему телу. Бл*дь. Мне действительно нужно взять себя в руки, когда дело касается Бишопа, иначе мой план превратится в дерьмо. Я его уложу, но не буду жаловаться, если он упадет лицом прямо между моих бедер. Пусть наслаждается, пока есть возможность.
— Бишоп, — предупреждаю я, и его рот расплывается в ухмылке на моей горячей плоти. — Бишоп, — повторяю тем же тоном. Мои глаза закатываются, дыхание становится тяжелым.
— Прежде всего, — рычит он, прижимаясь к моей коже, — ты больше не задаешь никаких вопросов. Ты следуешь нашим указаниям. — Его рука скользит по моему голому бедру и сжимает его — достаточно, чтобы оставить синяк. — Во-вторых, если ты хочешь задать кому-то вопросы, — его мятное дыхание теперь касается моих губ, — приходи сначала ко мне. — Он берет мою нижнюю губу в рот и прикусывает ее. Парень делает шаг назад, но я хватаюсь за его шею и притягиваю к своим губам. Бишоп замирает, его губы не открываются, и я подпрыгиваю и обхватываю его ногами за талию.
Шагнув вперед, он прижимает меня к стене, его рот открывается, чтобы впустить меня. Стонет, запутывая пальцы в моих волосах, а затем грубо дергает их назад.
Он смотрит мне в глаза, слабый скрип слегка приоткрытой двери освещает темную комнату достаточно, чтобы увидеть его.
— Что это было? — спрашиваю я.
— Что было? — отвечает Бишоп, и я наклоняю голову, изучая его темные нефритовые глаза, которые теперь кажутся почти черными. Как он приподнимает брови, демонстрируя свою сосредоточенность.
— Я не знаю, — бормочу, отводя взгляд. Он отпускает меня, мои ноги падают на пол. Как раз в тот момент, когда он собирается ударить по двери, я прикусываю губу. — Бишоп!
— Да? — бормочет он, поворачиваясь и оглядываясь через плечо.
— Почему тебе нравится ломать меня?
Он слегка ухмыляется, ровно настолько, чтобы я увидела ямочку на его щеке.
— Потому что мой член становится твердым, когда я снова тебя собираю.
Его ответ не удивляет меня, нисколько.
— Но, — добавляю я, делая шаг вперед, — ты никогда не собираешь меня правильно. Ты крадешь мои части, поэтому, когда ты собираешь меня воедино, я вся кривая, потрескавшаяся и все еще заметно сломанная.
Его улыбка ненадолго замирает, но не настолько, чтобы я смогла уловить за ней какой-то смысл. Он поворачивается ко мне лицом, его глаза фокусируются на моих.
— Потому что быть сломанной — это то, как ты собираешься выживать в этой жизни, Мэдисон. — Затем Бишоп поворачивается и уходит, дверь закрывается за ним. Я остаюсь в темноте, его слова повторяются в моем разуме. Что, черт возьми, он на самом деле имел в виду?
ГЛАВА 10
Закрывая дверь после долгого дня в школе, я бросаю сумку на пол.
— Сэмми?
Сэмми входит, вытирая мокрые руки о полотенце, которое висит у нее на поясе.
— Ах, Мэдисон! — Она бьет меня тыльной стороной ладони. — Где, черт возьми, ты была?
Пожав плечами, продолжаю скармливать ложь, которую мне навязал отец.
— Я исчезла. — Пройдя на кухню, открываю холодильник и начинаю выгружать все ингредиенты для жареного сыра. Сэмми входит за мной, прислонившись к дверному косяку.
— Почему? — спрашивает она, скрестив руки перед собой, как обеспокоенная мать.
— Я не знаю. — Вытащив четыре ломтика хлеба, кладу их на тарелку и достаю масло, намазывая его с обеих сторон, а затем кладу в середину немного сыра.
— С кем ты была? — спрашивает женщина тем же тоном, скептически глядя на меня.
— С Татум. Мы просто немного путешествовали. Я разозлилась на папу и не хотела возвращаться домой. Серьезно, Сэмми, я в порядке. — Нацепляю совершенно фальшивую улыбку для большего эффекта.
Сэмми отталкивается от дверного косяка, размахивая руками в воздухе.
— Estúpido jodido adolescente! (прим. с испан. Глупый гребаный подросток!)
