моего шкафа, сказав, что девушка не должна носить обтягивающее. Никаких распущенных волос или блеска для губ. Маму заставил надеть косынку на голову. Хотя, она и так почти погасла, никто не смотрел на нас с ней, а то и вообще шарахались.
В школе надо мной посмеивались, называли нищенкой, обходили стороной. Я никому ничего не отвечала, просто ждала дня, когда выброшу этот хлам в окно, уеду в другой город и забуду прошлое как страшный сон. Иногда, конечно, в кромешной теме мелькали лучики света – я встречала Витю. Замечала его в городе, пряталась за деревом и тайно подглядывала. Шестаков к окончанию шестого класса вымахал ростом, да и руки его обтянули рельефные мышцы. Он всегда был в компании: мальчики и девочки – громкие и веселые. Витя улыбался им, а они улыбались ему.
Я с завистью смотрела на Шестакова. Сколько бы ни проходило дней, месяцев, лет, мое сердце продолжало тосковать по нему, тянуться и мечтать о встрече, дружбе и том обещании, которое мы никогда не сможем исполнить.
А летом у меня появилась первая и единственная подруга – Наташа Краснова, это произошло совершенно неожиданно. Ее семья переехала в соседний подъезд, отец семейства в первый же день перебрал и кинулся на дочку. Она выскочила на улицу с разбитой губой и сжатыми кулаками, а я в этот момент шла из магазина, держа в руках пакет с продуктами.
– Ты… в порядке? – спросила, разглядывая красивую девочку перед собой. Ната была чуть выше меня ростом, но гораздо худей, тростинка. Чернильные волосы разлетались на ветру, а мраморно-бледная кожа и большие карамельные глаза привлекали внимание. На ее руках были татуировки в виде лиан, они тянулись вверх, к плечам. Я так и замерла, разглядывая соседку. Она казалась старше своих лет, года на два или три.
– В чем дело? Чего глаза вылупила?
– А ну… ты просто очень красивая, – выдала первое, что пришло в голову. В ответ девчонка рассмеялась, но лишь на пару секунд, потом также резко замолчала и нахмурилась.
– Моя красота не для тебя, а ты на мешок с картошкой похожа.
– Согласна, – кивнула я, усаживаясь на лавку возле своего подъезда. Эти широкие шмотки выглядели ужасно, за ними даже не было видно, есть ли у меня талия или грудь. Мне стало смешно.
– Ты чего угораешь? – девчонка подошла и тоже уселась рядом.
– А что смеяться – это запретное действие? Или мешок с картошкой может ходить только с перекошенным видом?
– Наташка! – из подъезда выскочила женщина. Она выглядела несуразно: сальные волосы, яркого-красного цвета губы, платье, обтягивающее далеко не худенькую фигуру и полотенце в руках.
– Пусть только сунется ко мне, клянусь, я зарежу его! – прошипела Ната.
– Ты и так отцу руку порезала! – возмутилась женщина. И тут я поняла, что это мама девчонки.
– Пусть спасибо скажет, что я промазала.
– Дрянь, – отмахнулась дама. Затем развернулась и пошла обратно в подъезд.
– Мой отец говнюк, – произнесла неожиданно Наташа. – Но ничего! Я красивая, скоро найду себе крутого парня и брошу этот свинарник.
– Я тоже… – честно призналась, хотя я мечтала не о парне, а о том, чтобы убежать из дома.
– Тогда будем знакомы! Я – Ната, а ты?
И мы подружились вопреки всем законам. Мы были совершенно разными, хоть и одного возраста, обе страдали от родителей, от которых не могли нигде спрятаться. Я узнала, что татуировки покрывали шрамы на теле подруги, а она узнала, откуда у меня синяки и почему я хожу в таких странных нарядах.
Я заставляла ее читать книги и предлагала в будущем вместе поступать в университет. Было бы неплохо оказаться в одном городе, под одной крышей. Но Ната не планировала учиться, она мечтала о парне: крутом, богатом и сильном, чтобы тот поставил на место ее отца-тирана.
– Знаешь, ты должна сходить на свидание! – заявила Краснова в конце восьмого класса. Мы учились в разных школах, но Ната ненавидела почти всех, кроме мальчишек, таскающих ей вкусности и разные вещицы.
– Я? На меня ни один парень не смотрит, ты о чем? – засмеялась. Мы шли по бульвару: моя длинная бирюзовая юбка волочилась по асфальту, а широкая белая рубашка не позволяла разглядеть даже намека на грудь, а вот Наташа в короткой, под самые ягодицы, джинсовой юбке, открывающей ее тонкие длинные ноги, всегда выглядела звездой, яркой и манящей.
– У нас с тобой почти один размер. Я дам платье, сделаю мейк, как тебе идея? Или ты до конца дней собралась сидеть в клетке со своим чокнутым папаней?
– Я просто хочу… – я резко остановилась, не договорив. Сердце замерло, легкие сжались в груди, мне стало тяжело дышать.
– Ты чего? – спросила Ната, щелкнув перед моими глазами пальцами.
– Витя… – прошептала, устремив взгляд вдаль. Там, через дорогу, он стоял рядом с какой-то девчонкой. Они целовались. Его руки касались ее талии, скользили вниз, по пояснице к бедрам. Так нежно и интимно…
– Я чего-то не знаю? Кто этот мальчик? Хорошо упакован, – усмехнулась Ната, а мне и сказать нечего было. С глаз покатились слезы. А чего я, собственно, ожидала? Что он будет хранить венец верности? Да и кому? Серой и мрачной Рите, на которую даже дворник в жизни не глянет.
Я накрыла рот ладонью, отводя взгляд. В голове вспыхнули воспоминания из прошлого, из нашего детства. Почему воспоминания не пропадают? Почему чувства такие живучие?..
– Ритусь, ты чего? Эй, – Наташа закинула руку мне на плечо и притянула к себе, крепко обнимая. – Ну хочешь, мы этого парня сделаем твоим? Хочешь? Ты только скажи! Я научу тебя, и он…
– Пойдем домой, Нат? – всхлипнув, сказала я.
– Но ты мне все расскажешь!
– Пойдем, не хочу, чтобы он видел… не хочу его видеть.
* * *
Наташе я все-таки рассказала свою очередную грустную историю. Она сразу загорелась идеей восстановить наше общение с Витей, даже навела про него справки. Оказывается, теперь он был богатым наследником: носил дорогие часы, одевался в качественную одежду, делал фотки на крутой телефон. Шестаков стал капитаном баскетбольной команды, выезжал на соревнования, ему пророчили будущее в большом спорте.
И да, у него была девушка – Алена Смирнова. Яркая, улыбчивая, с копной пшеничных волос и миловидным личиком. Соцсети пестрили
