— Он должен быть со мной, — настаивает Ассунта. Она сделала рождественский венок из омелы и воткнула в него свечи.
Я пытаюсь утешить ее:
— Не успеешь и оглянуться, как он вернется.
Алессандро сейчас очень нужен Ассунте. Мы с Еленой теперь все время ночуем у нее.
— Ты уже думала, как назовешь малыша?
— Селестина — если девочка, и Алессандро — если мальчик.
— Мама будет рада, если девочку назовут в ее честь.
— Мне хотелось бы мальчика. И чтобы был похож на отца, — говорит Ассунта, поглаживая живот.
Декабрь выдался снежный. Работа в гладильном цеху, невыносимая летом, зимой оказалась даже приятной. Скоро Рождество, и мы с Еленой ждем не дождемся, когда мама, папа, Рома и Диана приедут в город к Ассунте. Мы все вместе пойдем в церковь, а потом состоится праздничный завтрак с бискотти из кондитерской «Марчелла».
— Нелла, вставай! — кричит Елена.
Неужели уже пора на работу?
— Вставай! Ассунта рожает!
Я подскакиваю на кровати.
— Но ребенок ведь должен был родиться только через месяц.
— Ей плохо, и воды отошли. Идем.
Я встаю с постели и надеваю свои рабочие штаны.
— Я пойду за миссис Аванцато, — говорю я Елене, хватая пальто.
— Только быстрее.
Елена бросается по коридору в комнату Ассунты. Я сбегаю по лестнице и мчусь по Дьюи-стрит, сворачиваю на Честнат-стрит и стучу в дверь. Миссис Аванцато, старушка лет семидесяти, набрасывает пальто прямо поверх ночной рубашки и спешит за мной.
— Раньше срока. Нехорошо. Нехорошо, — приговаривает она.
Мы влетаем в дом Ассунты.
— Елена! Я привела миссис Аванцато!
Я забираю у старушки пальто и веду ее наверх в комнату Ассунты. Ассунта мечется в кровати. Елена приготовила постель, как учила мама, свернула чистую простыню и подложила под сестру. Миссис Аванцато подходит к кровати, утешает Ассунту, уговаривает перевернуться на спину.
— Может, сходить за мамой? — шепчет Елена.
— Некогда уже, — отвечает миссис Аванцато.
Ассунта стонет, вцепляется в акушерку и притягивает ее к себе.
Акушерка кладет руки ей на живот.
— Ассунта, пора тужиться, — говорит миссис Аванцато.
— Не могу, — стонет Ассунта. У нее по щекам катятся слезы.
— Можешь. Тужься! — ласково, но настойчиво приказывает миссис Аванцато.
Ассунта тужится, и вскоре появляется голова ребенка. Миссис Аванцато вытаскивает его. Всюду кровь. Я достаю еще простыни и подтыкаю под сестру. Ассунта теряет сознание.
— Девочка! — кричит Елена.
Ребенок начинает плакать. Мы глядим друг на друга и улыбаемся. Мы рады, что с ребенком все в порядке. Я подхожу к Ассунте, вытираю ей лоб. Она не двигается. Ее грудь едва вздымается от слабого дыхания.
— Что-то не так, — говорю я и беру Ассунту за руку. Я пожимаю ей руку, она не отвечает. — Миссис Аванцато!
Она отталкивает меня и трогает Ассунту.
— Беги за доктором! Скорее! Доктор Латини!
Я выбегаю из дома второй раз за ночь. У меня за спиной слышится плач моей племянницы. Я бегу по Гарибальди-авеню к дому доктора Латини. Дверь открывает его жена. Доктор Латини хватает свой чемоданчик и бежит за мной на Дьюи-стрит. Мы входим в комнату Ассунты и видим миссис Аванцато. Она смотрит на нас и печально качает головой. Доктор Латини подходит к Ассунте, щупает пульс. Я стою у него за плечом, мне страшно оттого, что Ассунта не двигается. Доктор поднимает ей веки — зрачки неподвижны.
— Она умерла, — тихо говорит он.
Елена с младенцем на руках дрожит от ужаса. Миссис Аванцато забирает у нее нашу племянницу.
Я кидаюсь на доктора Латини:
— Что значит — она умерла?
— Успокойся, — тихо говорит он и обнимает меня.
— Но отчего? — рыдаю я.
— От потери крови. Мне очень жаль.
— Но почему… почему?.. — Я не могу прийти в себя.
— Ничего нельзя было сделать.
Мы с Еленой смотрим друг на друга, потом на племянницу, не в силах поверить в то, что нашей сестры больше нет.
Доктор Латини достает из шкафа чистую простыню и укрывает мою сестру. Затем выводит нас из комнаты. Мы идем вместе с миссис Аванцато и ребенком в детскую.
— Надо ее накормить. Сбегайте за Кармеллой Менеколой. У нее есть молоко, — говорит она нам.
И снова я выхожу на улицу, только теперь уже светает. В холодном утреннем свете нахожу Джуэл-стрит. Кармелла готовит завтрак мужу.
— Моя сестра… умерла… при родах… Ассунта… — Я задыхаюсь от бега и плача.
— Тихо-тихо, сейчас пойдем.
Кармелла берет пальто. Мы бежим на Дьюи-стрит. У дома сталкиваемся с Джоном Фиори из похоронного бюро и его помощником. Они пришли забрать Ассунту.
Я сажусь на землю, не в силах осознать то, что произошло. Елена выходит и поднимает меня.
— Прекрати. Мы должны позаботиться о ребенке.
Моя сестра Елена, всегда казавшаяся такой хрупкой и ранимой, в трудную минуту вдруг проявляет свою силу. Она уводит меня в дом.
— Я послала за папой и мамой, — сообщает она. — Мистер Аванцато поехал за ними.
Мы входим в детскую. Там Кармелла прижимает к груди ребенка.
— Проголодалась, — говорит миссис Аванцато. — Идемте, дайте Кармелле спокойно ее покормить.
Кармелла смотрит на нас и улыбается.
Миссис Аванцато выводит меня и Елену в коридор и берет нас обеих за руки.
— Ребенку вредно слышать ваши рыдания.
— Но Ассунта…
В бледно-голубых глазах миссис Аванцато светится огромная мудрость. Она многое повидала.
— Можете оплакивать свою сестру, но не при ребенке. Понятно? — Мы киваем. — Я принесу вам бутылочку и соску. Кармелла может пару раз ее покормить, но у нее свои дети.
— Может, еще у кого-то есть молоко… — начинает Елена, но миссис Аванцато обрывает ее:
— Я спрошу.
Миссис Аванцато заматывает голову шарфом и уходит. В конце коридора мы слышим, как переговариваются мистер Фиори и его помощник.
— Не смотри, — предупреждает меня Елена.
Но я не могу не смотреть. Я гляжу, как они уносят тело Ассунты, завернутое в белый муслин. Знает ли малышка, что она никогда не увидит свою мать?
На следующий день после смерти Ассунты началась страшная метель — такой метели Розето еще не видел. Однако на заупокойную мессу собрался весь город.
Мама не плачет, и кажется, что папа страдает больше. Мы вскрываем последнее письмо Алессандро к Ассунте, в котором он рассказывает, как и когда приедет. Мы думаем послать Алессандро телеграмму на корабль, но папа предлагает встретить его в Филадельфии. Он сам расскажет Алессандро, что случилось, и у того будет время немного прийти в себя, прежде чем увидеть дочь.
