за собой дверь.
— Он вас бьет? — без предисловий спросила врач.
— Нет, — тихо ответила я, втайне опасаясь, что Сергей услышит, о чем мы разговариваем.
— А это что? — указала она на синяки на моих руках. — Упали? Или ребенок ударил?
— Да, наверное… Я не помню.
Она опять просканировала меня своим рентгеновским взглядом, и очки снова стали сползать на кончик ее носа.
— Вам нечего бояться. Если муж вас колотит, я вам помогу. Обещаю.
— Он никогда меня не бил, — одними губами прошептала я. — Просто пару раз схватил за руки. Больше он так не сделает.
— С чего вдруг такая уверенность?
В моих глазах зажглось пламя:
— Потому что теперь я буду спать. У меня появятся силы. Больше никто и никогда не сделает мне больно. Я обещаю это себе самой.
В тот момент я действительно верила в свои слова. Видимо, поэтому врач задумчиво кивнула и не стала спорить.
— Хорошо, тогда давайте пройдемся по симптомам. Головными болями страдаете?
Я принялась отвечать на вопросы, а мудрая женщина напротив меня прытко строчила что-то шариковой ручкой. Закончив опрос, она неожиданно для меня рявкнула:
— Сергей, подите-ка к нам.
Дверь открылась, и из коридора показался мой муж с Валей на руках, а позади стояли старшие дети с глазами по пять копеек.
— Итак, слушаем внимательно. У вашей мамочки упадок сил. Ей нужен покой, уход и постельный режим как минимум несколько дней. Но это не значит, что по истечении этого времени она снова сможет не спать по ночам. Так что рекомендую разделить обязанности по уходу за грудничком. Сергей, будьте так добры, попросите деток выйти на пару минут.
— Влас, Глеб, — шикнул на детей муж, — бегом отсюда.
Дети ретировались, а врач продолжила:
— Если вы проигнорируете мою просьбу, и с ней что-то случится, поверьте мне, я в стороне не останусь.
— Что вы имеете в виду? — ужаснулся Сергей. — Все настолько серьезно??
— А вы попробуйте перестать спать, а после все мне расскажете. Если, конечно, однажды поутру не захотите шагнуть в окно.
— Нина, — голос мужа дрожал. — Это правда? Ты хотела…
— Оставьте жену в покое. Все, что ей сейчас нужно — это покой, тишина, сон и ваша забота.
— Я вас понял.
— Вот рецепт, — врач передала Сергею назначение. — Сбегайте в круглосуточную аптеку. Сделать это нужно сегодня. Всего доброго. — Она посмотрела на меня: — Мамочка, выздоравливайте.
Когда мы остались в спальне втроем, Сергей положил Валю на кровать, а сам подошел ко мне, слегка сжал мои плечи и поцеловал в лоб.
— Родная моя… малышка… Ну и напугала же ты меня! Давай-ка ложись, я сейчас позвоню Володе, попрошу его закупить лекарства, а сам пойду сделаю тебе смузи — или как там это называется — и приготовлю тебе поесть. Чего бы тебе хотелось? За детьми я присмотрю, не волнуйся об этом.
Не успела я ничего ответить, как дверь приоткрылась, и внутрь заглянули две любопытные детские головы.
— Пап, я хочу еще поиграть в массаж, — пропищал Глеб, после чего сразу получил подзатыльник от старшего брата.
— Поиграешь завтра в саду, — холодно бросил Сергей.
На меня этот спектакль не подействовал. Я прекрасно понимала, что ребенок ни в чем не виноват. Вся вина целиком и полностью лежала на моем так называемом муже.
Влас подошел ко мне и поцеловал в щеку, а затем дал мне пульт от телевизора.
— Мамочка, какой канал тебе включить? Или, хочешь, найду на смарт ТВ фильм про любовь?
Я чуть не прослезилась от умиления и охотно закивала:
— Да, дорогой, подыщи мне что-нибудь на свой вкус.
— Нет, мам, на свой не буду. Там же про роботов. Тебе я найду фильм про свадьбу и любовь.
— Вот и хорошо, — хлопнул в ладони Сергей. — Вы тут ищите фильм, а мы с Валентином и Глебом пойдем сварганим что-нибудь вкусное. Да ведь, сын?
— Да, пап! — весело ответил мальчик.
Влас нашел мне фильм и убежал помогать на кухне, а я, к своему удивлению, действительно стала внимать происходящему на экране. Сюжет оказался интересным и даже в какой-то степени про любовь, но через пятнадцать минут перед моими глазами предстала сцена, где главный герой изменял своей жене на заднем сидении автомобиля. С двадцатилетней грудастой девицей. Вихрь сомнений тут же закружил в моей уставшей голове.
Я смотрела в телевизор сквозь дымку домыслов и предположений, как вдруг их все разом развеяла одна-единственная мысль: «Мой муж тоже мне изменяет».
Почему я не понимала очевидное раньше? Вероятно, из-за дикой усталости.
— Но теперь все будет иначе, дорогой — тихо прошептала я.
На время моего восстановления Сергей взял мини-отпуск на работе — благо должность начальника это позволяла. Он был неплохим отцом: легко мог искупать детей, покормить их, одеть, заинтересовать каким-то совместным делом — будь то игра или домашние хлопоты. Я продолжала соблюдать постельный режим по предписанию врача, но при этом могла наблюдать, чем заняты муж и дети. Мне было странно сознавать, что человек, который пару дней назад ставил ногу мне на лицо, так заботлив и ласков с детьми. Казалось, тиран внутри него, как медведь, то просыпается, то снова уходит в спячку. Вот только в отличие от ситуации с медведем, с Сергеем было вообще неясно, в какой момент его внутренний деспот вдруг проснется и когда снова уснет. Это всегда происходило внезапно и без особых на то причин.
Мы почти не разговаривали. Муж приносил мне младшего сына на кормление, измерял мне давление, кормил и поил, но при этом даже не удосужился извиниться за то жуткое поведение, которое довело меня до обморока. Он вел себя так, будто ничего этого не было. Иногда мне начинало казаться, что это вообще мне привиделось и на самом деле ничего подобного не было, но Глеб периодически напоминал мне, что ноги на моем лице — жестокая реальность, а не галлюцинации.
— Мам, когда ты вылечишься и станешь обычной мамой, мы с папой снова будем с тобой играть, — однажды сказал мне Глеб.
— Это папа так говорит?
— Ну да. Ему тоже понравилось играть.
— Сынок, а можешь сказать папе, чтобы зашел ко мне, когда братик уснет? А сам иди поиграй с Власом, хорошо?
— Хорошо, мам, — кивнул ребенок и радостно убежал.
Через некоторое время ко мне зашел муж.
— Закрой, пожалуйста, дверь, — сказала я, — хочу с тобой поговорить.
Сергей сделал, как я попросила и присел рядом с кроватью на корточки.
— Как ты себя чувствуешь, Нин? — спросил он.
— Как женщина, муж которой пытался привести ее
