— Пожалуйста, — заулыбалась девчушка, еще слишком маленькая, чтобы оценить отцовский сарказм.
— Короче, мы собираемся тебя украсть, — засиял Гоша, полностью оправившись от неловкости.
От его улыбки у меня самой мгновенно растянулись губы.
— Да, — добавила Катя важно.
И я рассмеялась.
— Алис, спасибо, — подмигнул Гоша сменщице. Он приобнял меня за плечи и повел к выходу из торгового центра.
От его заявлений и инициативы я растерялась и совсем не сопротивлялась крепкой руке, которая лежала у меня на талии, не позволяя отстраниться и заставляла идти в такт с Гошей.
— Если честно, я собиралась… — начала я, очнувшись уже на парковке.
— Ничего не знаю, — обрубил Гоша. — Никаких отмазок. Ты же не хочешь расстроить Катю. Она очень хотела тебя увидеть.
Мелкая часто закивала, подтверждая.
— Это нечестно, — простонала я.
Отшить Гошу я еще могла, но его дочь связывала меня по рукам и ногам. Большие серьёзные, глаза. Совсем не детские. Нет в этой девочке наивности. Она как маленький взрослый человек. Меня это одновременно трогало и пугало. Не могу сопротивляться ее обаянию.
— Я знаю, — Фенов продолжал скалиться, прекрасно понимая, что припер меня к стенке. — Садись и поехали.
Он достал ключи от машины и нажал кнопку. Черный вольво впереди приветственно мигнул фарами. Первым делом Гоша открыл дверцу и усадил меня на переднее сиденье. Наверно, чтобы я не сбежала. Хотя сил и желания у меня не было. Даже голод отступил, освободив место в животе бабочкам. Знаю, нужно было передавить этих крылатых тварей, но я не могла. Мне хотелось провести время с Гошей и Катей. Они как-то странно на меня действовали, полностью зомбировали, влюбляя в себя за минуту, парализуя и не позволяя сопротивляться. Я почувствовала это еще в день знакомства, увидев Гошу с заплаканной дочерью на руках, но тогда подумала, что это банальные штампы будят материнский инстинкт, а потом и неконтролируемое желание размножаться.
Но сегодня все оказалось еще хуже. Я вполне осознанно поддалась их уговорам, повелась на интриги. И… о, господи, собиралась получить удовольствие от спонтанной прогулки.
— Куда мы? — спросила я, когда Гоша закончил пристегивать Катю в кресле на заднем сидении и устроился на водительском месте.
Вообще могла бы не спрашивать. Мне было все равно, но приличия ради…
— Мы едем кормить уток. Папа забрал меня из сада пораньше и отпустил Марину, — сдала опять все явки и пароли Катя.
— Марина — это няня, — поспешил объяснить Гоша.
— Ясно, — я кивнула, улыбаясь.
А Катя продолжила болтать. Находка для шпиона.
— Я люблю, когда папа меня забирает. Вчера и сегодня. Это хорошо. В саду тоже хорошо, но раньше я ходила в другой. Там был Леша. Он плюется. Его сажают отдельно, он плачет, но потом снова в нас плюет. Мне это не нравится. И воспитатель. Сейчас хорошая, а раньше была строгая. С папой лучше. Марина вот тоже строгая, но она худая. А воспитатель в садике строгая и жирная. Папа говорит, что она от этого и орет на нас.
Не сдержавшись к концу рассказа, я захохотала. Гоша издал звук: что-то среднее между фырканьем и стоном.
— Вообще некрасиво такое говорить о взрослых, — пожурила его я.
— Но это правда, — невозмутимо пожал он плечами. — Она бомбовоз реальный.
— Гош, Катя ей так и скажет.
— Пусть скажет, — Фенов глянул на дочь в зеркало заднего вида, подмигнул. — Мне не жалко. Твою мать, дятел комнатный! Куда ты жмешься!
Последнее уже относилось к водителю машины, что пыталась вклиниться в ряд, где ехали мы.
— Да, олень, куда прешь! — вякнула Катя вдогонку.
Оценив мои огромные от потрясения глаза, Гоша поспешил объяснить:
— А вот это перебор, знаю. Никак не могу научиться сдерживаться при ней. Но на дороге одни валенки.
— И дебилы, — снова подсказала Катя.
— И дебилы, — буркнул под нос Гоша.
Я не могла перестать смеяться всю дорогу. У меня даже живот заболел.
— Зато я матом не ругаюсь, — похвастался Фенов, глуша мотор.
— Что, вообще? Или за рулем? Или при ребенке? — поддела его.
— За рулем при ребёнке. И вообще при ребенке.
— Это похвально.
Я похлопала его по плечу и отстегнула ремень безопасности.
Выбравшись из машины, мы пошли к воротам парка. Солнце еще баловало, и было достаточно тепло. Я даже куртку не застегивала, позволяя легкому ветру проникать под короткий свитер. Гоша тоже шел нараспашку. Широкий, длинный шарф висел у него на шее, скорее как аксессуар. Катюшка тоже была в легкой курточке и шапке, джинсах и кроссовках. Я мысленно похвалила своего расписного фотографа, что не закутывает девчонку. Насмотрелась я на деток, которых запускают в комнату в ватных штанах и шерстяных свитерах, когда на улице чуть меньше двадцати. С них уже через минуту начинает пот лить градом. Бедолаги. Хорошо, что Кате это не грозит. Видимо, Гоша адекватный папаша.
Катя взяла нас обоих за руки и уверенно вела к запруде, где водились утки. Гоша размахивал пакетом с хлебом и щурился на солнце, беспрестанно улыбаясь. Я поймала себя на мысли, что тоже не могу опустить уголки губ. Подумать только, я едва знаю этих двоих, а ощущение, что мы старые знакомые. Возможно, даже родственники. Странное чувство. Наверно, это из-за ребенка. Тот самый материнский инстинкт и некоторые знания из педагогики, которые позволяют мне работать с детьми без лишних травм для психики.
Едва мы добрались до берега, утки не заставили себя ждать. Они важно выбирались на сушу, покрякивая и смешно дергая хвостами. Гоша достал булку, вручил Кате, вторую — мне. Предвкушение праздника не портил даже пронизывающий ветер у воды. Мы отламывали кусочки и бросали уткам. Те, что понаглее, брали прямо из рук. Катя смеялась звонко, как колокольчик.
— Он меня за палец куснул.
— Не больно? — тут же перепугалась я.
— Нет, смешно, — продолжала она заливаться, неловко отрывая от булки малюсенькие кусочки.
Тут же захотелось ей помочь, и я протянула руки к Катиному хлебу.
— Давай я…
— Не надо, Ирс, — обрезал Гоша резковато и мягче добавил. — Она сама справится. Мелкая моторика и все такое. Полезно руками работать.
— О, — только и выдохнула я.
Действительно, куда полезла. Он отец и лучше знает. Я повела плечами. Стало не по себе. Еще и проклятый ветер. Я застегнула куртку.
— Замерзла? — спросил Гоша.
— Немного, а что? — дерзко выпалила я. — Дашь мне свою куртку?
— Нет, — он ухмыльнулся. — Но сделаю вот так.
Фенов стащил с шеи шарф и намотал на меня в три круга, а потом еще и обнял, прижав меня спиной к своей горячей широкой груди.
— Гоша, — тихо возмутилась я. — Ребенок.
— И что? — не понял он моих опасений. — Ребенок счастлив. И я теперь тоже.
— Бессовестный.
— Это точно.
Катя действительно не обращала на нас внимания. Ее больше увлек маленький мальчик, который пришел с мамой посмотреть уток. У них не было хлеба, поэтому Катя щедро вручила карапузу свой кусок, а к нам вернулась, чтобы забрать остатки моей булки. Она деловито рассказывала, как правильно кормить уток, а потом показывала, снова смеясь, когда смелый селезень задел клювом ее пальцы. Еще веселее детям было наблюдать, как утки щипали друг друга за хвосты и отнимали хлеб.
Я пригрелась в Гошиных объятиях, почти не чувствовала холода. Правда, немного мутило от голода, но я бы ни за что не призналась в этом из страха разрушить момент идиллии.
Подумать только, а я ведь не собиралась с ним больше встречаться. Даже знать ничего не хотела. А сейчас стою и просто кайфую.
— Я наверно опять все делаю не так, — проговорил Гоша мне в ухо. Его губы касались волос, дыхание щекотало кожу.
— Что не так? — не поняла я.
— Свидание, Ирс. Хотел пригласить тебя куда-нибудь, но пришлось выяснять при Кате твой график, она тоже захотела с тобой встретиться. Вместо романтической встречи у нас теперь детский сад и зоопарк.
— Я не против, — заверила его я, откидывая голову Гоше на плечо. — Мне хорошо и весело.
