— Все-таки бросил Москву?
Фенов скорчил гримасу.
— А чего там особенного? Я могу и здесь работать. Заказов на съемки, конечно, было больше в столице, но я еще и рекламой занимаюсь. Стал больше отрисовывать. Это тоже весело. Я же худучилище заканчивал.
— Правда?
— Ага. Опять же удобно. Я дома работаю. Няня у нас приходящая, на договорной основе. Когда не могу, она отводит Катю в сад и на гимнастику. Ну и отпускает меня по утрам в тренажерку. Не могу без нагрузок, — он словно извинялся.
А я опустила глаза и пробормотала:
— Нагрузки тебе к лицу.
— Спасибо, малыш.
Гоша обнял меня за плечи, прижал к себе. Я почувствовала, как его губы коснулись виска. Даже эта мимолетная ласка обеспечила мне повышение температуры в южных широтах. Кошмар. Я извращенка просто. Хочу его, когда рядом Катя носится. Нужно держать себя в руках. То реву, то тут же возбуждаюсь. Совсем с катушек слетела.
Сглотнула. Мой пустой желудок тут же отозвался урчанием, да таким громким, что Гоша услышал.
— Ирс, ты голодная что ли? — спросил он.
— Немного, — призналась я честно.
— Когда ела последний раз?
— Утром.
— Офигеть. Седьмой час. Ну ладно я осел — не подумал; сама чего молчала? Голодного обморока ждала? — стал ругаться Гоша.
— Сам сказал, что никакие отмазки не принимаются, — заворчала я, поднимаясь с лавки вслед за Феновым, который тянул за руку.
— Офигеть, — повторил Гоша. — Каааать, поехали. Ирсен у нас оказывается, не ела с самого утра. Заморили голодом человека. Погнали ужинать.
— Пицца? — радостно воскликнула девочка.
— Нет, — обрубил папочка безапелляционно. — Домой.
— Неудобно, — буркнула я, не имея сил сопротивляться, снова ведомая Фениксом.
— Все у тебя вечно неудобно, Ирс. Поехали говорю.
И он опять засунул меня в машину, потом Катю и дал газу.
Глава 11
Катя пришла в восторг от того, что я еду к ним в гости. Она тараторила, не замолкая, искреннее по-детски радуясь моей компании. Наверно, у них редко бывают гости. Я совершенно неуместно порадовалась, что Гоша, похоже, не водит женщин в дом. Тут же отвесила себе воображаемых оплеух. Куда заносит? Я же настроилась, что кунилингус в студии — это не повод для закладки фундамента розовых замков. Гоша вообще странно бы смотрелся в розовом замке. Разве что как плохой дядька, который собирается выкрасть принцессу. Собственно, и я та еще принцесса. Ни в одной сказке они не утекают от татуированных фотографов.
Я хмыкнула, представив себе подобную сказочку. Себя в пин-ап образе, Гошку немного карикатурного. Получился бы забавный порнокомикс.
— А еще Бобсик, наверно, соскучился и накакал, — вырвала меня из непристойных размышлений Катя.
— Не накакал, — закатил глаза Гоша. — Я гулял с ним в обед.
— Папа всегда ругается, если Бобсик какает дома. А потом извиняется, потому что, если Бобсик накакл дома, значит папа с ним не гулял. И сам виноват, что Бобсик накакал. Ругаться надо на себя самого.
— Папа у тебя молодец, очень самокритичный, — усмехнулась я.
Не сдержалась и погладила Гошу по коленке, потому что выглядел он весьма сконфуженным.
— Сколько раз она повторила слово накакал? — поинтересовался Феникс, перестраиваясь. — Сто? Или больше?
— Твоя мужественность не выдерживает такого концентрированного какашками рассказа? — хохотнула я.
— Женщины. Вы меня с ума сведете.
— Ты и так от нас без ума, папочка, — звонко выпалила Катя.
Гоша безнадежно выдохнул.
Пока мы ехали, я написала папе смс. Вряд ли вернусь поздно, но он все равно будет волноваться.
— Кому ты там строишь? — бесцеремонно потребовал отчета Фенов. — Бойфренду?
Я почему-то смутилась.
— Нет у меня никакого бойфренда, — буркнула я, убирая мобильник в сумку.
— У тебя нет бойфренда. У меня нет жены. Как все удачно складывается, — продолжил он вгонять меня в краску.
Гоша повернул к дому.
— А мама была твоей женой? — спросила Катя.
Я вспыхнула. Нельзя при ребенке вести такие разговоры. Взглянув на Гошу затравленно, я уже собиралась начать паниковать. А он, как ни в чем не бывало, ответил:
— Нет, Катарин. У нас до этого не дошло.
Я снова замерла, ожидая чего угодно. Но девочка только пожала плечами.
— Понятно. А с Ирсен дойдет?
— Не знаю, малыш. Думаю, об этом рано говорить.
— Понятно, — снова покивала Катя и тут же переключилась. — Можно я не буду есть гречку?
— А что ты хочешь?
Гоша уже вышел из машины и освобождал дочь от ремней.
— Картошку жареную.
Я тоже выбралась на улицу и увидела, как Фенова перекосило от последних слов Кати.
— Не сегодня, — процедил он сквозь зубы.
— Ну пааааапаааа…
— Жареную-лайт, — предложил он.
Что бы это значило?
-Ладно, — пошла на компромисс Катя.
— Дай пять.
Гоша протянул ей открытую ладонь, и девчонка звонко шлепнула по ней своею. Получив свое, Катя тут же схватила меня за руку и потащила к дому. Она держала меня так крепко и тянула так сильно, что я не могла не улыбаться, восхищаясь напором этой маленькой девочки. Вся в папу, честное слово. Я обернулась. Гоша шел за нами, посмеиваясь. Похоже, я нравилась его дочери. Похоже, ему это нравилось.
Новый виток фантазий из серии «Розовые замки, принцесса и принц» не заставили себя ждать. И не смутило даже то, что принц с ребенком, весь в татухах и сквернословит за рулем. Я даже не успела отругать себя за такую сказочную лояльность и наивность, потому что Катя отвлекла.
— Ира, а ты брокколи любишь?
— Не очень, — я скривилась.
— Круто. Давай тогда папу уговорим не готовить нам их. Вдвоем мы сможем, я уверена. Я хотела пиццу, раз уж ты у нас в гостях. У нас редко гости, но когда гости, то они приносят пиццу. Я и подумала, что папа закажет. Но он сказал, что без пиццы. Значит, заставит есть брокколи. Я их так не люблю, а он заставляет.
— Не буду я вас заставлять, — буркнул Гоша, догнав нас у двери подъезда.
— А пиццу?
— Никакой пиццы, Катарин. Недавно ели.
— Но без брокколи! — заявила мелочь безапелляционно. И добавила, видимо, для убедительности. — Все? Все!
— Я тебе картошку обещал, — напомнил Гоша.
— Ааааа, точно, — вспомнила Катя.
— Нет уж, теперь брокколи.
— Пааааапааа, — заныла она смеясь.
— Ничего не знаю, — продолжал тролить ребенка этот татуированный здоровяк с мальчишечьим задором.
Я смеялась, следуя за ними до лифта. Эти двое были такими милыми. Невозможно остаться равнодушной.
Не успели мы выйти из лифта, нас тут же поприветствовать лай. Даже еще к двери не подошли, а пес уже надрывался.
— Не бойся Бобсика. Он на самом деле добрый. Просто еще не привык к тебе. На меня тоже сначала лаял, но потом привык, — переключилась снова на меня Катя.
— Почему он на тебя лаял? — удивилась я.
— Потому что мы не были знакомы, — объяснила мне, как дурочке Катя. — Я же говорю, он привыкал ко мне.
— Разве это не твой пес?
Я была уверена, что Йорк достался Гоше в нагрузку к Кате. Почему-то даже сложилось мнение, что это собака ее матери.
— Неееет, — протянула девочка. — Бобс — папин.
Гоша причмокнул, доставая ключи. На мой вопросительно веселый взгляд он закатил глаза и с легким возмущением признал:
— Да, это моя собака. Что такого?
— Нет-нет, ничего, — уверила я его, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать. — У всех мужиков в татухах есть карманные собачки. Это обычное дело, разумеется.
— Зараза, — буркнул Гоша, открывая дверь.
Бобс тут же закрутился волчком и ног Гоши, лизнул Катю в руку. На меня разок тявкнул для порядка.
— Свои, Годзилла, расслабься, — потрепал его по голове Фен.
— А вот Флинт мой, — продолжала откровенничать Катя, завидев кота, который тоже вышел встретить. — Он кстати тоже к папе привыкал. Даже куснул разок. До крови. Да-да.
— И выжил? — продолжала веселиться я.
