— Еля-а-а…
— Еля, — киваю ему, киваю себе, летящей с катушек и плюющей на все, целую в висок и, раздевшись, забираюсь под одеяло, пообещав уйти рано утром.
10
"Я у Воронцовских. Хочу отоспаться. Позвоню, как проснусь."
Маленькая ложь улетает в виде сообщения к ближайшей вышке сотовой связи, а через пару секунд оттуда возвращается отчёт о доставке. Убираю телефон в сумочку, предупредительно выключив на нем звук, и иду умываться, а потом на кухню. Поставить чайник, сварить яйца, гречу и куриную грудку, улыбаясь появляющемуся запаху жилого помещения и звуку шагов за спиной.
— С добрым утром. Иди умывайся, завтрак уже готов.
— Я… Чё за? Какого ты… Да похуй. С добрым.
Ставлю на стол тарелку, перекладываю в нее дымящуюся гречу и курицу, наливаю бульон в самую большую из найденных кружек, а очищенные яйца кладу на блюдечко.
— Ешь, — опускаюсь на табуретку и повторяю уже с нажимом. — Ешь.
— Да в меня столько не влезет, — Макс ошалело хлопает глазами, мотает головой и делает шаг к шкафам с кофе.
— Сел за стол и ешь!
— Не ори. Я раньше двенадцати не завтракаю, если что.
— Теперь завтракаешь. Каша, грудка, бульон и яйца, — пальцем показываю все стоящее на столе, а потом сдвигаю к себе пепельницу и сигареты, предварительно хлопнув по потянувшейся к ним ладони. — Хочешь курить? Сперва съешь свой завтрак.
— Чё ещё сделать? Может зарядку отпрыгать или вокруг дома кросс отмахать?
— Поумничай. Сам не съешь, один хрен затолкаю. Только уже через задницу. Вместе с кружкой и тарелкой. Поэтому лучше будь лапочкой и съешь все, что положено, если не хочешь попасть на прием к проктологу.
— Не влезет, — с усмешкой косится на тарелку, но после моего смешка все же берет ложку в руку и запихивает в рот яйцо целиком.
— Умница. Приятного аппетита.
— Угу. А сама че?
— Я у тебя потаскаю.
Отщипываю небольшой кусочек грудки и неторопливо ее патроню на волокна, перед тем как отправить в рот, не в силах сдержать улыбки — Клейстер орудует ложкой со все нарастающей скоростью. И дело тут совсем не в страхе обещанной казни. Не знаю, сколько он нормально не ел, но греча, запиваемая бульоном, улетает с тарелки полностью, потом исчезает второе яйцо и оставшаяся курица, а голодные глаза смотрят на плиту и вспыхивают, обнаружив остатки каши в кастрюле.
— Чё, я доедаю тогда, если ты не будешь?
— Конечно.
Подтянув колено к груди и улыбаясь от уха до уха, наблюдаю за тем, как с каким аппетитом ест Макс, а потом смеюсь вырвавшейся сытой отрыжке.
— Сорян. Я так обычно не делаю, если че.
— Ничего страшного.
— Кофе будешь?
— Одну кофе и половину ложки сахара.
— Окей, — открывает дверцу шкафа и, увидев коробки с кашами, на которые я налепила стикеры с днями недели, оборачивается в немом ступоре. — Это… это че за срань, а?
— Твой завтрак и дни, чтобы ты ничего не перепутал, — смеюсь, ошалевшему выражению на лице и истеричному перелопачиванию остальных ящиков.
— Э! Че за херня! Ты че тут натворила? Где моя сгущенка!?
— Те сухари, что стояли на полке я выкинула, а новая в холодильнике на полочке.
— Только не говори, что ты и туда ползала! — открывает дверь и хватается за голову, — Да твою ж мать! На кой хер!? Я… Да бля! Еля, на кой? Ну на кой, Еля? Ты че? Я когда все это жрать буду? Мне некогда! У меня дел по горло, а ты… Так. Короче, сейчас берешь пакеты, собираешь все это и увозишь домой! Боречке скормишь.
— Если ты сейчас же не заткнешься, то Еля, — показываю пальцем на себя, — одному идиоту, — уже на него, — вырвет язык и пришьет ему на лоб крестиком! Кажется, кто-то собирался пить кофе? Так!? Вот тогда захлопни свой поганый рот, если не можешь при мне разговаривать культурно, и наливай нам этот блядский кофе! Доходчиво или объяснить по-другому!?
— Одна кофе и половинка сахара?
— Умница! Можешь ведь, когда хочешь. И лучше вместо сахара положи одну ложку сгущенки. Заодно заметишь, как удобно она ставится на полочку на двери, увидишь, что у нее закручивается крышечка, и, наконец, может даже допенькаешь своей башкой, что так сгущенка не засыхает! — практически выорала я последнюю часть предложения. Вытащила из пачки сигарету и, затянувшись, уже спокойным голосом спросила. — Ты рыбу ешь?
— Ну, видимо, с сегодняшнего дня, да?
— Хорошо. Тогда на обед будет уха, — выпустила дым в потолок и кивнула на морозильную камеру. — Достань треску, пожалуйста, и положи ее в раковину. И не пялься на меня такими глазами. Сегодня у тебя будет человеческий обед и ужин. Завтра сам. Узнаю, что не ешь нормально, на своей шкуре прочувствуешь, что такое центрифужная клизма. Гуглить видео не советую — зрелище мерзкое. А картинки и текст не передадут тебе всю прелесть.
Улыбнувшись своей самой кровожадной улыбкой, взглядом показала на чайник с кружками и чуть ли не извиняясь промурлыкала:
— У Ели далеко не сахарный характер, Макс. Издержки профессии.
— Я как бы это давно заметил, если что.
Самое странное, что он не обиделся. Даже бровью не повел, когда я с мусорным пакетом подошла к шкафу и начала перелопачивать его содержимое, выкидывая вещи, которые по хорошему еще пару лет назад нужно было отправить на помойку. Все дырявые носки я без жалости бросала в пакет, туда же отправляла те, к которым не смогла найти пару. В мусор улетели застиранные, бесцветные футболки, две майки с оборванными лямками и штаны с пятном от краски на причинном месте — хлам, хлам и еще раз хлам. Оставшуюся после такой пристальной ревизии одежду, я разложила по стопочкам и с довольным выражением на лице посмотрела на результат и потом на парня, внутренне приготовившись объяснять зачем и почему все это сделала.
— О'кей, — кивнул он, рассматривая куцые стопки и три абсолютно пустых полки. Щелкнул пальцами, притараканил из кладовки две коробки с музыкальными дисками и начал их выставлять в ровные стопочки.
— Не пробовал их скопировать на компьютер?
— Еля, это уже не то будет, — улыбнулся Макс и показал один из дисков. — Вот этот я купил в восьмом классе и с башкой провалился в рэпчанский. Этот с автографом Айс Кьюба. Прикинь, как я охренел, когда с ним в метро Нью-Йорка столкнулся! Это ж, блин, сам Кубик был! На запястье котлы за пятьдесят косарей зелени, а он без палева по городу катается. Я тебе за каждый диск могу такое рассказать, что у тебя волосы дыбом встанут. Это ж история, Еля. У кого-то она в фотографиях, а у меня в музле. О! Сейчас! — перелопатив уже сложенные диски, он вытащил один и поставил в музыкальный центр. — Просто послушай.
Пусть все, что до, в многоточии скроется.
С маленькой буквы начнутся истории.
И мы друг другу по-новой откроемся
В сказке-романе, а может теории…
Хочешь, чернилами, сразу и начисто?
Без черновых, исправлений, по-честному?
Я здесь не принц, а ты не одурачена
Сказками глупыми и неуместными.
Будем всегда друг для друга загадками,
Тайнами, сейфами, может секретами.
Ночью гулять, наслаждаясь осадками,
В небо смотря, восхищаться кометами.
Просто сотрем все что до и по-новому.
Заново парк, поцелуи полночные…
Наши следы вновь по снегу пуховому
Слово люблю нарисуют, но строчными…
— Фил и ты? — спрашиваю, узнав в речитативе второго и четвертого четверостишия голос Макса, и парень буквально расцветает от счастья:
— Ну да. Фил меня на бэки развел, типа на слабо взял, что застремаюсь зачитать, а когда Мистик сводить начал, все переиграл в последний момент и вот такой варик в сеть запустил втихаря. Не, я не к тому, что теперь звезда и вся эта шляпа. Я про то, что ещё тогда про нас с тобой зачитал, Еля. Ну, типа, у тебя есть прошлое, у меня тоже, а вместе мы…
