— А сладости? — с укоризной смотрю на хозяйку бульдога, а она отчаянно крутит головой:
— Что вы, Лизонька. Упаси господь! Больше никаких конфет и печенья. Мы с Бонечкой решили, что нам и без этого замечательно. Даже в магазине полки стороной обходим.
— Тогда пойдёмте в кабинет? Посмотрим какой у Бенедикта прогресс и составим ему новую диету.
Время до двух пролетело с такой скоростью, что я его не успела заметить. Три приема, потом приехала комиссия с проверяющими. Посмотрели бумаги, проверили лицензии у тех ветеринаров, кто сегодня был на смене, выборочно пересчитали подотчетные лекарства, заглянули в процедурные взять пробы, за которые я была спокойна, как танк, и на этом, чуть ли не поверхностная, проверка закончилась. В принципе, и мне, и им было ясно, что в клинике такого уровня, как "Борцова", если и есть нарушения, то они настолько минимальны, что акцентировать на них внимание и цепляться глупо. В других, более бюджетных, особо искать не нужно — все на виду. Тепло попрощавшись с проверяющими и проводив их до дверей, я посмотрела на часы и пошла переодеваться, а на обратном пути заглянула посмотреть как себя чувствует Пират. Кот с удивительным спокойствием лежал на столе — Миша вдвоем с Алиной меняли ему повязку, — и при моем появлении легонько дернул кончиком хвоста.
— Ну как тут у вас успехи? — спросила я, не заходя в кабинет.
— Нормалек, Лиз. Глистогонные приняли, поели от пуза, сейчас замотаемся и спать пойдем. Да, Пират? — Миша, как и все, кто работает в “Борцова”, разговаривает так, словно сам лечится вместе со своим пациентом. — Хороший котяра. Я бы себе забрал, но Алинка, хитрая, уже застолбила.
— Так-то у него уже есть хозяин, — улыбнулась я. — Парень, который его привез.
— Ха. Значит, обоим облом, Алинка. Пират-то и без нас счастливый билетик вытащил, да, счастливчик? — Миша почесал кота за ухом и подмигнул приунывшей от таких новостей девушке. — Да не расстраивайся ты так. Радоваться надо, что у котяры жизнь наладится. Всех к себе не притащишь. Да, Лиз?
— Это точно, — кивнула я. — Миш, я на обед, тебе что-нибудь взять?
— Не, мы с Алинкой до кафешки сходим. Отметим кошачье счастье. Да не реви ты, дурында. Хочешь, вечером по помойкам пошаримся, а? Найдем тебе бедолагу повшивистее, вмиг про Пирата забудешь.
— Михаил Гордеевич! — вспыхнула Алина.
— Да ладно тебе, — рассмеялся он. — Без помоек до вечера обойдёмся. Неси уже Пирата в клетку и пойдем обедать. После работы покажу тебе одно место, где этих Пиратов тьма.
Вот уж чего у Мишки не занимать, так своеобразного юмора. Я быстренько свинтила в сторону выхода, пока он всерьез не стал гнуть линию обхода ближайших мусорных бачков с целью поисков кота для Алины. Шутки шутками, а мог и не такое вычудить, чтобы девушка перестала шмыгать носом. Найдет ведь обязательно самого убогого, а та по доброте душевной возьмёт.
"Патриот" на парковке, прямиком под знаком, гласящим, что место исключительно для сотрудников клиники. Рядом с машиной Макс, в руке телефон, а взгляд, которым он на меня смотрит одновременно смеющийся и грустный.
— Что не так? — спрашиваю, усевшись на пассажирское с его помощью.
— У тебя с телефоном что-то?
— Нет, — достаю мобильный из сумочки — полная шкала сети и восемьдесят процентов заряда батареи. — Все в порядке.
— Да? — жмёт кнопку вызова и сразу же значок громкой связи. В салоне слышны длинные гудки, на экране мой номер, только ответной трели звонка нет.
— А-а-а. Ты про это? Я тебя занесла в черный список.
— Прикольно. И как тогда я должен был тебе перезвонить?
— Видимо никак, — пристегиваюсь, сбрасываю звонок с телефона Максима и многозначительно киваю в сторону выезда с парковки. — Мы едем?
— То есть не разблокируешь.
— Нет.
— О'кей, — сдает задним ходом, выруливая из кармана, и хмыкает себе под нос. — Прикольно, конечно.
— Просто не люблю, когда мужчины не держат свое слово. А это банальная подстраховка.
— О-о-о. Типа умри, но сделай?
— Да.
— Зачет! Меня перевели в категорию мужчин?
— Обойдешься, Макс, — смеюсь я, — Ты все еще малыш.
— Кайфово.
— Что именно?
— То, как ты это говоришь, Еля, — улыбается, поворачивая голову ко мне.
— Губу закатай и смотри на дорогу. Я не планирую сегодня попасть в аварию.
— Окей.
Макс снижает скорость до самого минимума, а меня разрывает от смеха, когда вижу удивлённые лица обгоняющих нас водителей. Мы ползем со скоростью черепахи до перекрестка, потом до следующего и ещё до одного. Недовольные гудки клаксонов ползущих позади нас, кажется бесят меня одну — Макс со спокойствием сфинкса насвистывает что-то себе под нос, доводя до абсурда мои слова про безопасность.
— Все, хватит. Едь уже нормально, — хлопаю его по бедру, но это ни разу не прибавляет скорости УАЗу. — Макс!
— Что!? Я не хочу, чтобы мы попали в аварию. Что в этом плохого?
— Так, значит? Ладно, — хмурюсь и сразу же расплываюсь в довольной улыбке. — Знаешь, я думала, что после обеда мы свернем куда-нибудь…
Двигатель сразу же взрыкивает, и спину вдавливает в кресло, а Макс, хохоча, мотает головой:
— Ты сейчас меня по-любой наебываешь, но делаешь это так красиво, Еля.
— Уверен в этом? — ноготками прохожусь по его бедру, оставляя ладонь лежать слишком близко к ширинке.
— На сто процентов.
— Что, даже одного процента себе не оставишь?
— Нет. Ни одной сотой.
— Умный мальчик.
И хотя мой замысел оказался раскрыт, я не убираю свою ладонь с его ноги. Мне нравится это ощущение, нравится чувствовать, как напряглись мышцы под тканью, нравится звук его дыхания. В нем слышно все, о чем сейчас Макс думает, и это самое “все” туманит голову. Как и пряный аромат возбуждения, усиливающийся с каждой минутой.
Забавно, что Максим решил выбрать для простого обеда "Прованс". Достаточно не дешевое место, но здесь всегда отменная кухня и по вечерам играет живая музыка. Боря водил меня сюда несколько раз ещё в те времена, когда мы только начинали встречаться и потом на первую годовщину знакомства. Один раз. Дальше все как-то утихло. Не то чтобы это меня сильно огорчало, просто удивительно, как легко он перешагнул из романтики в совместное проживание. Вроде бы вчера ещё были букеты и кофе в постель, а с утра уже я стою у плиты с туркой.
Выбираю столик в углу, подальше от того места, где сидели с Рокотовым, сажусь спиной к входу и не смотря в меню делаю заказ:
— Молодому человеку солянку, мне сырный суп, на второе стейк с овощами и два салата с моцареллой и помидорами черри. Только не режьте их, пожалуйста. Два кофе со сливками и на десерт венский торт. И ещё будьте добры два куска с собой.
— Будет сделано.
— И пепельницу, — Макс выкладывает на стол сигареты с зажигалкой и с явным недовольством убирает их обратно, когда официант, извиняясь, говорит, что здесь не курят. — О'кей.
— Не любишь правила?
— Не люблю, когда нельзя делать то, что хочется.
— Например?
— Я всегда хочу курить после еды и…
— Секса, — договариваю, улыбаясь в ответ на довольную улыбку. — Допустим. Что ещё?
— Хочу поцеловать тебя.
Взглядом опускается к моим губам и проходится по ним, а когда поднимает его обратно, к глазам, я невольно сглатываю. Шуточная игра в вопрос-ответ в одно мгновение перестала быть таковой.
— Ты тоже этого хочешь, Еля.
— Нет.
— Хочешь. Я же вижу.
Спрашивать что-то ещё уже страшно, но и молчать становится опасно — в глазах Макса, как в раскрытой книге, видно все его мысли, и они точь-в-точь повторяют мои. Те, что никак не выходят из головы и каждую ночь пробираются в сны.
— Приятного аппетита.
На стол бесшумно опускаются две тарелки, и я с облегчением отвожу взгляд от гипнотизирующих глаз Максима.
