Я решил, что лучший способ вести разговор — быть предельно хладнокровным. Здравый смысл — злейший враг мелодрамы.
— А почему Себастьян вызывает у тебя такой ужас? — спросил я. — Я знаю, что он застенчив, но он вполне симпатичный парень и достаточно сообразителен, чтобы хорошо учиться в Гарварде.
Она не смогла ответить. Я не знал, что с ней делать.
— Вики, твой папа знает, как ты относишься к Себастьяну?
— Нет, — сказала она. — Была одна сцена четыре года тому назад, но считалось, что мы все об этом забыли. Мы решили об этом никогда не вспоминать.
Мое смущение все возрастало.
— Все это очень странно, Вики, но я думаю, Нейл пришел бы в ужас, если бы знал, что тот инцидент, каков бы он ни был, еще не изгладился из твоей памяти. Но по крайней мере в одном я могу тебя успокоить. У твоего отца нет намерения уговаривать тебя выйти замуж за Себастьяна. Я точно знаю, что Себастьян не фигурирует в планах твоего отца насчет твоего будущего.
Мне было больно видеть ее облегчение.
— Ты уверен?
— Уверен. В самом деле нельзя быть более уверенным. Я не могу тебе пересказать наш конфиденциальный разговор, но даю тебе честное слово, что ты сделала ложные выводы.
— Но Алисия. — Она замолчала от испуга, услышав звонок, раздавшийся в холле. — Кто это?
— Не знаю. Моя экономка позаботится. Вики, фантазии Алисии — это ее маленькая проблема. Но не твоя.
Румянец медленно возвращался на ее щеки.
— Я все еще хотела бы на некоторое время уехать из дому… Дядя Сэм, возьмите меня в Европу!
— В Европу? Я? Какая блестящая мысль! Но все же я сомневаюсь, что твой отец будет доволен, если я возьму еще один отпуск сразу после возвращения. Послушай, почему бы тебе ненадолго не съездить во Флориду к матери? Твоя мать как раз сейчас в городе, и, откровенно говоря, я разговаривал с ней сегодня вечером, и на меня произвело впечатление, как она переживает за твое будущее…
— Эта старая ведьма? Переживает за меня? Ты шутишь! Она переживает только за то, как бы удержать своего последнего любовника! Ну нет! Я лучше проведу каникулы на Бауэри[5], чем в Форт-Лодердейле у матери!
Экономка постучала в дверь и заглянула в комнату:
— Извините, мистер Келлер, но к вам поднимаются миссис и мистер Ван Дейл.
— Нет! — закричала Вики…
— Да поможет нам Бог! — сказал я по-немецки.
В холле прозвучал звонок.
— Я не могу их видеть! — рыдала Вики. — Я не могу!
Я схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
— Успокойся немедленно. Так-то лучше. Хорошо, я поговорю с твоим отцом в гостиной, но я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в кабинете. Могу я рассчитывать, что ты останешься здесь и не убежишь? Мне не хотелось бы тебя запирать.
Она тихо ответила:
— Я останусь.
— Хорошо. А теперь запомни: отец хочет тебе добра. И запомни еще одно: никто не может тебя заставить выйти замуж. Все, что тебе надо сделать — это сказать нет в нужный момент, или, в худшем случае, ничего не говорить, когда от тебя будут ожидать ответа «да».
— Да, дядя Сэм, — прошептала она. Ее большие зеленые глаза, блестящие от выступивших слез, глядели на меня преданно; так верующий смотрит на своего пастыря, несущего слово Божье с кафедры. В этот момент я снова подумал о детях, которых так и не завел, о доме на двух уровнях на окраине Бар-Харбора.
— Хорошо, — резко сказал я, быстро погладив ее по руке. — Теперь ты сдержишь свое обещание и посидишь здесь. И не подслушивай. — Включив музыку на полную громкость, я вышел в холл и открыл входную дверь в тот момент, когда Корнелиус позвонил во второй раз.
Они стояли рядышком в коридоре, Корнелиус выглядел бледным и измученным, на бледном лице Алисии было скучающее выражение. Я знал Алисию достаточно, чтобы догадаться, что скучающее выражение было напускным, под ним она скрывала другие, более тревожные чувства, и я слишком хорошо знал Корнелиуса, чтобы понять, что измученный вид не был притворством. На нем был черный рабочий костюм, явное свидетельство того, что в доме царил хаос, поскольку он всегда переодевался, как только приходил домой. Алисия, как обычно, была в норке и бриллиантах.
— Она здесь, не правда ли? — спросил Корнелиус. — Один из моих охранников видел, как она вылезала из окна, и, вместо того чтобы задержать ее силой, он последовал за ней, а потом позвонил мне.
— Входите.
Я провел их в гостиную. Они ожидающе осматривались.
— Она в кабинете слушает Глена Миллера, — сказал я. — Нейл, по-видимому, Вики решила, что должна на время уехать с Пятой авеню, и я все больше убеждаюсь в том, что она права. Я думаю, самым лучшим для нее сейчас было бы взять большие каникулы до тех пор, пока не уляжется пыль от взрыва. Не думаешь ли ты, что твоя сестра может помочь? Если бы Эмили пригласила Вики в Веллетрию…
— Я думаю, Вики пора перестать убегать из дому, — заявила Алисия невыразительным тоном. Она расправляла свою перчатку и не смотрела на меня. — В любом случае, она ненавидит средний запад, а девочки Эмили сводят ее с ума.
Мне пришла блестящая идея, и я вспомнил о вдове Пола Ван Зейла.
— Может быть, Сильвия в Сан-Франциско… — начал я.
— Сильвия, — перебила меня Алисия, продолжая разглядывать свою перчатку, — уехала в круиз.
— Сэм, — сказал Корнелиус, неровно дыша, — ты сказал Вики, что Вивьен хочет, чтобы она поехала с ней в Форт-Лодердейл?
— Да. Ей это неинтересно.
— Слава Богу! Мы бы не смогли этого одобрить, не правда ли, Алисия?
— Определенно нет, — отрезала Алисия.
— Кроме того, я не хочу, чтобы Вики уезжала! — воскликнул Корнелиус, когда я открыл рот, чтобы продолжить свои доводы. — Дай мне с ней поговорить, — я хочу, чтобы она знала, я не собираюсь ее обижать, я хочу, чтобы она знала, все будет хорошо, ведь мы ее любим и хотим, чтобы она вернулась домой!
Дверь скрипнула и открылась настежь. Появилась Вики со следами слез на лице. В глубине комнаты слышалась мелодия Глена Миллера «Серенада солнечной долины».
— Вики, родная, мы чуть с ума не сошли, как ты могла такое с нами сделать! Вики, мы тебя любим! Пожалуйста, дорогая, пожалуйста, прости нас и вернись домой! — засуетился Корнелиус.
Алисия достала сигарету из своей сумочки и прикурила от крошечной золотой зажигалки, инкрустированной изумрудами. Я никогда раньше не видел, чтобы она курила в присутствии Корнелиуса. Корнелиус был астматиком.
— О, папа…
Вики бросилась ему в объятия и уткнулась в его грудь. Оркестр Глена Миллера продолжал играть «Серенаду солнечной долины».
— Папочка, прости меня, я не хотела тебя обидеть, о, папа, я тоже тебя люблю…
