Мужчина тут же ощетинился, а в глазах тут же загорелся огонёк раздражения.
— Она не мартышка в цирке, — строго отчеканил Павел, резко отсекая возможность дальнейшего обсуждения этого варианта. Но, вспомнив, что перед ним сейчас находится беременная женщина всё же немного смягчился. — Злата нестабильна, как это на ней скажется, не может предположить даже психолог. Рисковать здесь нельзя.
Милена кивнула, не обращая внимания на грубоватый тон. Она несколько лет знала Пашу и сейчас прекрасно видела, как он переживает. Женщина очень хотела ему помочь, но, как назло, в голове не было ни одной здравой идеи. Тем более, Золотовы были связаны с администрацией города, чтобы противодействовать им нужен был козырь в рукаве.
— Подожди, — догадка вспыхнула, как искорка, и стала улетать, но Милена резко ухватилась за неё сознанием. — А что… если вынудить Зотову вывести девочку в свет? У мэра через пару дней что-то вроде приёма, и кто-то мог бы "случайно заговорить" о Злате и привлечь к этой теме внимание.
— И ты думаешь они сразу раз и выведут девочку в свет? — Скептически уточнил Павел, устало усмехаясь. — Они несколько лет её держали на домашнем обучении, все уже давно успели привыкнуть, так что шума здесь не будет.
— Шума не будет, но сплетни поползут, — согласилась женщина, но со знанием дела продолжила рассуждать дальше. — Ты не варишься в этом котле, Паш, поэтому не знаешь нюансов. Если я правильно помню, отец твоей Златы сейчас работает в тесной связке с администрацией нашего города, в которую скоро будут выбираться представители. Они будут вынуждены вытащить Злату, потому что лишняя возня здесь им совсем не нужна. И, если при всех сделать их дочери предложение поработать в каком-нибудь из фондов или чём-то подобном, Зотовы не смогут отказаться. Имидж в таких делах штука важная, а, попав в фокус внимания, Злату запереть так просто не получится.
Врач слушал раскрученную женщиной логическую цепочку и искренне удивлялся. Всё выглядело складно, но как-то слишком по-киношному, и мужчина не верил, что подобное бывает и в жизни. С другой стороны, Милена, говоря всё это, выглядела очень уверенно, да и другого варианта по факту у него не было.
— Тебе нужно как-то продержать её здесь пару дней, — резюмировала женщина, усиленно хмуря брови и что-то обдумывая. — Дальше попробуем сделать так, как задумано. Пока это единственный вариант.
Павел устало выдохнул. Бессонная ночь, усталость и рой мыслей в голове всё-таки давали о себе знать. Впрочем, факт оставался фактом, идея Милены была толковой и нужно было пробовать. И думать.
Мужчина на минуту повернулся и всмотрелся в знакомое лицо. Вполне себе милое, добродушное, однако, именно с таким вот лицом эта женщина, как оказалось, и прокручивала всякие опасные многоходовки. Удивительное существо: в жизни на неё не подумаешь, а в итоге именно у неё роль серого кардинала.
— На вас это негативно не скажется? — спросил Павел. Он не был дураком и понимал, что впрягаться за кого-то просто так чревато последствиями. Да и быть должным не хотелось.
— Всё будет нормально, к тому же ты — наш друг, — отмахнулась Милена, поднимаясь на ноги. И хотя история их взаимоотношений тоже была довольно насыщенной, она, действительно, считала его другом семьи.
— Спасибо, — устало отвел врач, а потом всё же решил кое-что прояснить. — А у знала-то как, мать Тереза? Местные донесли?
— В зеркало посмотри, — Милена улыбнулась и склонила голову набок. — Впервые вижу, чтоб у тебя так глаза горели, и да-да я верю, что это только потому что ты давал клятву Гиппократа и обещал всех спасать.
Мужчина закатил глаза, насмешливое выражение её лица и ирония в голосе заставляли чувствовать себя неловко. Всё-таки прав был Булат: жена у него тот ещё несостоявшийся следователь. Бедные её ученики.
— Не ухмыляйся сильно, зайдёшь на неделе — заставлю все анализы пройти, — буркнул Павел и тоже поднялся на ноги. На телефон собеседницы пришло сообщение, и мужчина даже не сомневался, что это Булат. — Иди уже, а то твой муж уже извёлся, наверное.
Милена что-то буркнула в ответ, но, посмотрев на дисплей, действительно засияла. Наскоро попрощавшись и обменявшись ещё парочкой подколов, они разошлись, но всё-таки в душе у мужчины, наконец, зародилась надежда на то, что всё будет хорошо.
***
Оптимизм подугас, когда Злата, окончательно пришла в себя. Разбитая и дезориентированная, она всё больше замыкалась в себе. Девушка не хотела ни с кем говорить, не хотела есть, не хотела просто ничего. Впервые за всё время их взаимоотношений Злата выглядела настолько подавленной.
Павел старался не тревожить её в течение дня, но вечером напряжение достигло апогея, и он всё-таки не выдержал. Когда мужчина зашёл, Злата никак на него не отреагировала, продолжила смотреть в потолок, как бы игнорируя его присутствие. Врач же привычно придвинул стул к её постели и занял место напротив.
Они молчали. Сначала минуту. Потом пять. Потом десять.
— Ты здесь из жалости, да? — голос в тишине раздался настолько резко, что Павел от неожиданности даже вздрогнул. — Хорошие врачи не бросают утопающих в беде?
— Хорошие врачи всегда равнодушны к своим пациентам, — ответил мужчина, склоняя голову набок. Он старался казаться уверенным и невозмутимым, но от такого измученного вида Златы, всё внутри позорно скручивало. — А я с тобой всю врачебную этику нарушил, так что врач из меня, как выяснилось, не очень.
— Прости, — тихо, на грани слуха пропищала Злата, но врач всё-таки её услышал.
Не нужно было быть психологом, чтобы понять, девочку как-то надо было выводить другие эмоции. Причём, срочно. Самокопание сейчас только усугубит и без того подавленное состояние.
Хороший врач бы, наверное, подобрал нужные слова, предварительно взвесив каждое, а Павел просто говорил то, что приходило в голову. Говорил то, что хотелось сказать.
— За что? Ты же невиновата, что меня к тебе тянет, это физика на пару с химией, — усмехнулся он, а потом вдруг совершенно неожиданно для себя положил голову ей на живот. — Но вообще… вот нафига ты появилась? Я жил спокойно, никого не трогал, а сейчас слишком много нетипичных эмоции.
Послышался короткий девичий смешок, заставивший мужчину усмехнуться. Он смотрел на неё, видел улыбку и чувствовал, как сердце пропускает гулкий удар. Рука Златы неуверенно потянулась к его, а потом хрупкие пальчики всё-таки зарылись в жёсткие волосы.
— Значит, нетипичные эмоции? Только вы, товарищ доктор, можете так криво признаваться в том, что кто-то вам небезразличен, — девушка старалась шутить, но Павел видел, как глаза начинали влажно блестеть, а потом она вдруг тихо спросила. — Правда?
Вопрос такой детский и в любой другой ситуации врач назвал бы его глупым, но Злата спрашивала об этом по-настоящему искренне. Не из хитрости, не из желания самоутвердиться, а просто потому что не верила, что может стать хоть кому-то нужной. Никто и никогда ей этого не говорил, а Павел Ар…
Нет… Паша… Он сделал это так просто и без рисовки искренне. Смотрел ей в глаза и был рядом: не подбирал слова, не разговаривал, как с больной или сумасшедшей. Мужчина дорожил ей, и девушка впервые видела это чувство в чьём-то взгляде. Т акое неприкрытое и такое настоящее.
— Правда, — уверенный мужской ответ не оставил сомнений. — Ещё раз такое выкинешь, прибью, и оленьи глазки не помогут.
Павел говорил строго, но при этом так доверчиво прикрывал глаза от почти невесомых девичьих поглаживании, что только за одно это Злата могла бы снова влюбиться в него без памяти.
— Я не хотела, мне… мне было так страшно, и никого не было рядом, я чувствовала себя такой виноватой, и… Я боялась, что родители про всё узнали и причинят тебе вред, — впервые заговорила обо всём Злата, тут же начиная шмыгать носом от переполнявших эмоции. — А ещё я думала, что больше тебя не увижу. Мне было плохо, страшно, я понимаю, что это не оправдание, но…
