— Тебе не нужно оправдываться, — прервал её сбивчивую речь мужчина. Пальцами свободной руки стирая слёзы с девичьих щёк. — Всё будет хорошо. Ты ни в чём не виновата.
— Я…
— Ты ни в чём не виновата, — снова повторил Павел, пытаясь окончательно закрепить эту информацию в её мозгу. Мужчина приподнялся, крепко охватил ладонями худые плечи и требовательно посмотрел в глаза. — Они не правы, и ты это знаешь. А я, как видишь, цел и невредим, лишних дырок не появилось.
Злата обессиленно улыбнулась и устало уткнулась лбом в мужское плечо.
— Завтра родители будут здесь, — шепнула она, внутренне сжимаясь.
— Я что-нибудь придумаю, — ответил Павел и провёл ладонью по её спине. Немного подумал, чертыхнулся, а потом всё-таки бережно притянул к себе, чтобы обнять. — Обещаю.
16. Кажется, холодно…
Родители Златы приехали в клинику через несколько часов. Взбудораженные, нервные, готовые разорвать всех и вся на своём пути. Они ругались с персоналом, орали, кому-то постоянно звонили, но при этом выглядели настолько перепуганными, что их становилось жаль.
Всем, кроме Павла Аркадьевича, который не хотел даже смотреть в их сторону. Ему было слишком противно находиться рядом с ними. С теми, кто так красиво "проявляет" сочувствие, а потом также красиво доводит собственного ребёнка до суицида. Несмотря на попытки, мужчина не мог забыть, как её такую слабую и почти не дышащую привезли в отделение.
Голубем мира он не был, но и сволочью тоже. Впрочем, когда разъярённые родители встали перед дверями палаты, все эти рассуждения перестали иметь значение. С другой стороны, морально к этому Павел Аркадьевич подготовиться успел.
Мать Златы привычно трясло, её лицо было багровым, и с минуты на минуту врач ожидал угроз, требований и, разумеется, проклятий. Отец же девушки стоял за спиной жены, явно готовый поддержать любую идею. Взгляд его был тяжёлым и явно не обещал ничего хорошего.
— Наша дочь? Что с ней?! До чего ты её довёл? — от женского крика, больше походившего на вопль, заложило уши. — Где она? Как…?
— Ваша дочь была доставлена к нам в больницу с попыткой суицида, — сухо отчеканил Павел Аркадьевич, скрещивая руки на груди. — Сейчас состояние стабильно-тяжелое, будем наблюдать.
— Она… не могла, вы что-то путаете, — уверенно заявил отец Златы, поднимая голову вверх. Врач неожиданно заметил, как мужчина резко сжал талию жены и притянул к себе. Раньше он за ним таких "проявлений нежности" не замечал. — Моя дочь не могла совершить суицид, она очень любит жизнь и своих родных. Она бы никогда такого не сделала.
— И тем не менее её привезли сюда из-за попытки суицида, — Павел Аркадьевич интонационно ярко выдел последнее слово, хотя прекрасно понял к чему клонит отец Златы. Однако никто из них уступать не хотел, и каждый всматривался в глаза другого с отчаянным презрением. — Она вскрыла себе вены и села в наполненную водой ванну. Чудо, что её привезли сюда живой.
Врач не сдерживал едкость в голосе и не пытался быть вежливым. Хоть умри, он не видел перед собой любящих родителей. Туповатых и эгоистичных баранов — да, но, увы, не более того. Ведь вместо того, чтобы прорываться к дочери, они доказывали ему, что невиноваты. От этого Павлу Аркадьевичу просто становилось противно.
— Это ошибка, вы что-то путаете, — твёрдо и настолько сухо, что врач устало усмехнулся. — Нам сказали, что у неё отравление. Главврач.
— Ах, ну раз главврач, то конечно, — согласился Павел Аркадьевич, иронично пожав плечами. — Видимо, у меня и у всего персонала слишком рано начались провалы в памяти. Но вам, конечно же, видней.
— Вы ещё смеете ёрничать, — шикнула женщина, магическим образом вырываясь из хватки мужа. — Из-за вас наша дочь была в таком состоянии последние дни! Мы успокаивали её всей семьёй, а вы… Вы…
— А я спас ей жизнь, — ставя мать Златы на место, ледяным тоном ответил Павел Аркадьевич. Жёстко, хлёстко и отрезвляюще, отбрасывая весь сарказм и иронию. — Как и бригада скорой помощи. Если бы её привезли хотя бы на десять минут позже, она умерла бы прямо на операционном столе. Вы вчера могли потерять вашу дочь.
Мужчина намеренно говорил холодно и фактами. Возможно отчасти потому что ему подсознательно хотелось, чтобы родители снова прочувствовали этот животный страх потери и хотя бы попытались понять что-то своим куриным мозгом. Но стена явно была толще, чем он предполагал.
Две пары глаз напряжённо смотрели на него, и вот осмысленности там, как не было, так и не появилось.
— Не несите чушь! — Едва дослушав мужчину, прокричала мать Златы. — Это всё нелепое стечение обстоятельств. Вам просто выгодно, что мы сейчас в таком положении и не можем… Но не думайте о себе бог знает что! О ваших приставаниях нам всё известно, и это дойдёт до главврача!
Багровые пятна на лице женщины по ходу её речи багровели всё больше и больше и тем самым невольно придавали её лицу ещё более суровое выражение. Врачу же устало подумалось, что этой мадам явно стоило проверить гормоны.
— То есть, мне выгодно, что ваша дочь лежит здесь? — Наигранно участников уточнил мужчина. Впрочем, на лицах родителей Златы даже тени понимания не читалось. Всё-таки метать бисер перед свиньями дело неблагодарное. — А насчёт приставаний, пожалуйста, где кабинет главврача вы знаете, не забудьте только доказательства взять с собой. Кстати, к дочери, если хотите можете зайти. Вас никто не задерживает.
Толкнув его плечом и, видимо, не найдя, что сказать, женщина устремилась в палату. Отец девушки, напротив, остался стоять перед ним. Ненависть, исходившую от него, было невозможно не почувствовать.
— Будешь дальше так язвить, я от тебя докторишка мокрого места не оставлю, — спокойно заметил мужчина. Совершенно без эмоции. Так, как будто речь шла об испорченной рубашке, а не о его собственной дочери. — Не лезь туда, куда не дорос. Я ведь могу и разозлиться.
— Идите к дочери, — ледяной тон врача послужил достойным отражением атаки. — Она же цель вашего визита, а не угрозы в мою сторону.
И хотя мужчину буквально разрывало от желания пройти в палату, он всё же остался за дверью.
Злата просила его об этом, если даже не умоляла.
Обещание не влезать далось ему сложно, но он достойно выполнял данное слово, даже тогда, когда из поля зрения исчез ненавистный отец девушки. Ведь врач прекрасно понимал, что ей самой нужно всё с ними обсудить.
И пусть Павел Аркадьевич считает её решение лишним геройством и недооценкой сил противника, он должен его принять и заодно просчитать возможные последствия.
***
Морально Злата в течение всего вчерашнего дня готовилась к приходу родителей: продумывала слова, объяснения, манеру поведения и изо всех сил старалась успокоиться. К сожалению, выходило не очень.
В голове всё перемешивалось, язык заплетался, а ладошки потели. Кажется, если бы не внимание и поддержка своего лечащего врача, она бы точно совсем сошла с ума, ожидая их появления. Страх и ожидание ещё с детства сводили её с ума, превращая в малолетнюю дурочку.
Однако, когда мама зашла в палату, Злата была готова ко всему: к крикам, к слезам, к истерикам, к причитаниями. Наверное, ко всему, кроме равнодушия. Только вот женщине в очередной раз удалось её удивить.
Мать решительно зашла в палату, осмотрелась, оперлась на стену и скрестила руки на груди. При этом говорить что-то она явно не собиралась: ограничивалась лишь строгим взглядом на перепуганную дочь. Подошедший чуть позже отец, впрочем, занял такое же положение и последовал примеру супруги.
Тактика игнора. Ты должна сама понять, что сделала не так и извиниться.
Ожидаемо, только вот, несмотря на это, от такой родительской реакции Злате захотелось заплакать навзрыд, как маленькому ребёнку. Она всё-таки верила, что они поговорят, а по факту её снова ожидал "укорительный игнор ", знакомый до боли.
