все равно не готов довериться даже ей.
Но на счет стен думаю. Это поможет отпустить фантомную боль, которая меня мучает так долго. Десять долбанных лет, хотя Алина давно уже замужем и счастлива в браке, насколько я помню, а я все равно думаю, как бы сложилось это у нас.
Раньше я гонял на байке, раньше все, что мне было нужно – это потрахаться в туалете клуба или подсобке, а вечером набухаться в хлам. Я думал, она такая же, а ей уют подавай. Уют со следаком Костяном – это, конечно, сильно. Но у них получилось, а я так и остался один, в клубе, который уже сотню раз сменил сотрудников, который снова и снова менял посетителей. И только одно оставалось неизменным. Я, как его хозяин.
Иду в кабинет и тут же чувствую прикосновение к своей руке. Поворачиваюсь и вижу Юльку. Она работает в клубе почти год, и только недавно я позволил себе ответить на ее призывные взгляды и отыметь ее во все доступные щели. Это при живом-то муже. Ну а что, ей срать, то меня-то почему это волновать должно. В последнюю неделю именно с ее помощью я пытался вызвать в Дикарке хоть какие-то эмоции к себе, но та словно кремень. Вот даже расслабиться с Юлей предложила.
– Игнат, я тут сбежала на полчаса.
– В зале толпа народа, какого хера ты сбежала?
– Ну, – она облизывает тонкие губы, которые раскрываются во время минета нереально широко. – Я подумала…
– Юль, давай ты сегодня будешь работать не головой, – довольно двусмысленное замечание. – А своими тощими ножками. Народу дохуя и, если кто-то пожалуется на отсутствие официантки, я пойму, что на тебя. Поняла меня?
– Поняла, – сникает она и уходит, а я наконец прохожу в кабинет и дверь закрываю, отрезая пространство от громких посторонних звуков. И когда я полюбил тишину?
Старею, походу. Почему вместо того, чтобы засаживать всегда согласной Юле, я думаю про Олю и ее дизайнера, которого она так настойчиво пытается мне навязать. Даже открываю файл, чтобы посмотреть работы этой художницы. Современно, но херня какая-то. Неужели Оля не понимает.
Смотрю на эту херь еще несколько минут, а потом цепляю взглядом стикер Оли, на котором записана моя встреча на завтра с новым поставщиком, которого она выцепила путем долгого обхаживания. Обещала, что на этот раз без задержек, потому что у нас вечно все заканчивается, а вовремя доставить не могут. Срываю листок, смотря на ровный ряд букв. Ни образования, ни опыта, зато сколько трудолюбия и рвения сделать это место лучшим.
От мыслей кружится голова, и я спешу на балкон, чтобы просто посмотреть на спокойный Обводной канал, на резкие проезжающие в ночи машины и подумать об Оле. Какого-то черта последнюю неделю она все чаще вытесняет мысли про Алину. Наверное, потому что за эту неделю доказала, что может быть не только полезной, но и достойной доверия.
А дальше все как во сне. Спускаюсь по пожарной лестнице и иду к своей машине, стараясь не думать о том, какую дичь я творю, и как отреагирует Оля, когда я к ней приеду.
Чтобы признаться в чем? Что я, пожалуй, готом сменить интерьер? Или в том, что я готов попробовать эти самые нормальные отношения?
Я вспыхиваю и шумно выдыхаю, готовая написать: «Да, да, да, приезжай и посмотри». И даже текст набираю, но он так и остается в черновиках, потому что я прекрасно осознаю, чем закончится его появление. Мне будет хорошо, мне даже от мысли, что я его увижу, уже хорошо, но завтра настигнет, и схватит за горло стыд и еще долго будет мучить меня. А Игнат, скорее всего, уже на утро скажет, что секс между нами ничего не значит. Просто перешагнет через зарождающиеся чувства, а я останусь с ними и буду в себе переваривать. И хорошо, если при этом он оставит мне работу.
Телефон светится сообщением, и я с замершим сердцем читаю:
«Молчание – знак приглашения».
«Нет, нет, нет, я не давала согласия, – пишу в панике. – Не нужно тратить свое время на меня. И секса не будет. И у меня бардак, и я вообще фригидная. Игнат, ну, пожалуйста, не надо приезжать! Не надо!», – кричу в каждом сообщении, отправляя кучу восклицательных знаков, а в ответ тишина, а через минуту:
«Поздно, Дикарка. Я уже здесь».
– Нет, – кричу я вслух и вскакиваю с кровати, бегу к окну, которое как раз выходит на наш двор колодцем. Выдыхаю, когда не вижу его машины. Может он попугать меня решил? Но я все равно снова ему пишу:
«Я вам не открою и, если надо будет, вызову полицию. Вот».
Точку я отправила несколько раз, чтобы донести до его отправленного похотью разума, что я говорю совершенно серьезно. И вообще пора завязывать эти ночные переписки, ведь сегодня он мог пошутить, а завтра приехать на полном серьезе. И учитывая разницу в возрасте, комплекции и поле, я вряд ли долго смогу ему сопротивляться. Да и не захочу, наверное…
Он прочитал сообщение, даже начал что-то набирать, но тут словно застыл. Почти минут пять я стояла у окна, смотря на дверь подъезда, то на арку, из которой не выехало ни одной машины. Наверное, он вообще в клубе и решил меня попугать.
Я даже натянула свою любимую, широкую ночнушку, чтобы уже лечь спать, расчесала волосы и посмотрела еще раз на телефон. Он молчал.
Я уже натянула повыше одеяло и невольно улыбнулась тому, как между бедер мокро, привычным движением провела пальцами по влажным складочкам. Но вдруг тишину квартиры разорвал гром. А вернее яростный стук в дверь и мужской крик.
– Открывайте, вы меня заливаете!
Заливаю?! Я мигом вскочила, проверила все краны под сопровождение этого же звука и скорее поспешила открывать соседу, пытаясь вспомнить, кто теперь живет над нами.
Открыла дверь, готовая сказать, что у нас все сухо, и ахнула, увидев Игната, опирающегося на косяк рукой. Великолепного в своей небрежности, словно только что вышедшего из душа. На дождь я даже внимания не обратила.
– Ну что ты застыла, хочешь, чтобы соседи прибежали?
Я только открываю рот и закрываю, а в голове, кроме матов, ничего нет. А мне очень хотелось высказать их все. Он еще и меня виноватой выставляет. Еще и за плечи берет, вызывая бурный рой мурашек, и толкает внутрь квартиры, запирая
