дверь. Боже, он закрыл дверь!
– Ну что ты смотришь на меня как на приведение? Я же сказал, что приеду, – усмехнулся он, проведя по рукам от плеч к пальцам. Поднял их, чтобы поцеловать. – Да не переживай. Буду вести себя как джентльмен. Выпью чая, обсужу с тобой современные тенденции дизайна помещений.
Он коснулся моей руки губами, а потом вдруг втянул воздух носом, так что крылья немного распахнулись, а глаза, смотревшие на меня насмешливо, сузились. И я только сейчас поняла ужас своего положения, потому что эта самая рука только что была между ног.
– Ну или нет… – хрипло произносит он. Я пытаюсь выдернуть руку, сделать хоть что-то, но он не дает даже двинуться и вместо того, чтобы сказать хоть слово, берет мои пальцы в рот. Боже! Я закрываю глаза, чувствуя, как стыд, так тесно связанный с возбуждением, буквально растекается по венам. Так много хочу сказать, но губы словно онемели. – Глаза открой, Оля, и дыши.
Подчиняюсь, хотя с трудом. Он напротив, взглядом насквозь пронзает, словно душу выкручивает, делает шаг, второй, а я словно под гипнозом. Словно вся в нем теряюсь, словно проваливаюсь в глубину его глаз, они темные, а сейчас словно мрачный лес, в котором я потерялась и встретила своего волка. И сейчас он меня сожрет. Но самое страшное, что я дрожу не от страха, а от желания быть с ним. Потеряться в пространстве не дает мне стена, к которой он меня прижимает, наклоняется, не разрывая контакт, и влажными пальцами ведет по ноге, забирается под подол, поднимая его все выше. До неприличия. До возможных криков остановить, но я все ещё молчу, смотря ему в глаза и позволяя делать с собой все, что угодно.
– Я помешал тебе, да? – хрипит он, прижимаясь к моему лбу, продолжая подниматься уже по бедру все выше. И я невольно ноги чуть шире расставляю, вряд ли осознавая, что делаю. – Нельзя оставлять даму неудовлетворенной, верно?
Он управляет моими пальцами, прижимает их к гладковыбритому лобку.
– Блять, – выругивается он, почти скрипя зубами, но продолжая свою игру, нажимая на мои пальцы и раздвигая мокрые донельзя складочки. Как же, черт возьми, стыдно, но и прекратить эту пытку сродни безумию. Не могу. Хочу до конца. С ним. Хотя бы вот так. Это же не секс, он просто, просто поможет мне и уйдет. Верно? Шумно выдыхаю, когда он начинает мягко, небрежно водить моими же пальцами по влаге, а ее словно еще больше становится, зажимаю зубами губу, осознавая, что она уже капнула на бедро. Господи, какой же стыд.
Отворачиваюсь, упираясь взглядом в его кулак, который он вжал в стену.
– Посмотри на меня, Оля, – требует он хрипло, чуть надавливая, почти проникая в меня. Я кручу головой, не могу смотреть сейчас ему в глаза, не могу видеть губ, к которым хочу прикоснуться, словно впитать в себя силу, которая меня парализовала. Вместо этого совершаю безумное – касаюсь ртом его кулака. Игнат смачно выругивается, но вместо нового приказа просто поднимает большой палец, и я, движимая какими-то животными инстинктами, обхватываю его губами, закрывая глаза.
– Блять, Оль, с ума же сводишь, – начинает он двигать рукой активнее, а во рту пальцем шевелить, с языком играться. Пошлые, чавкающие звуки внизу заставляют вздрагивать, а во рту только больше слюны образовываться, а палец уже по губам елозит. Внезапно всей рукой за щеки меня берет, и я уже снова смотрю в глаза, наполненные безумием, и это сумасшествие наполняет меня до краев. Внизу живота все стянуло, я сжимаюсь, чувствуя, как близок оргазм, но, даже ожидая его, я не была готова, вскрикнула и тут же была поймана твёрдыми губами, буквально затянувшими меня в продолжительный поцелуй. Мы ничего не делали, мы не занимались сексом, – убеждаю я себя, но в голове одно, что моя рука неспособна доставить мне такую радость, какие бы фантазии меня при этом не мучили.
Я открываю глаза, сжимаю бедра и смотрю прямо, хотя почти ничего не вижу. Но вот Игнат.
Он уже выпустил мою руку и спокойно стоит напротив, словно не было ничего.
– Чай-то будет или сразу проведешь экскурсию по квартире. Кстати, хочу сказать, что хозяйка ты так себе, вон даже пыль… А говорила…
Мне легче, мне значительно легче, когда он так лихо перевел тему. Я бесконечно благодарна ему, что он даже не стал заводить тему о том, что сейчас произошло. Что не пытается снова поднять подол ночнушки и увидеть, сколько влаги там сейчас стекает по ногам.
– Просто свои ресурсы золушки я трачу исключительно на ваш клуб.
– Верю, Дикарка, – он улыбается, а я указываю на кухню.
– Подождите, – как глупо сейчас говорить с ним на «вы», ужас. – Подожди меня там.
Хочу прошмыгнуть в ванну, но он руку ставит, качает головой.
– Нет, Оль, если уж я мучаюсь от спермотоксикоза, то ты должна мучиться от потопа между ног.
Вот сейчас я его ненавижу, потому что он прекрасно знает, как мне неловко, и нагло этим пользуется.
– А если соседи прибегут с криками, что их заливает? – задаю совсем дурацкий вопрос, а Игнат смеется. И я почти таю от этого звука. От того, что он сейчас здесь. Ну и потому что не пытается меня принудить. Не то чтобы я сейчас бы сильно сопротивлялась, но его сдержанность действительно достойна уважения.
– Не переживай, хозяйка, этой ночью я буду твоим единственным нежданным гостем.
Ну почему нежданным. Очень даже долгожданным. Только тебе я об этом не скажу.
– О чем думаешь?
– О чае. Исключительно о чае с тремя ложками сахара.
– Ну будем считать, что я тебе поверил, – дает он мне пройти, а я не знаю, чего мне больше бояться, того, что поскользнусь на собственной влаге, или о того, что припрется не вовремя брат.
Он смотрится здесь неуместно. И занимает почти всю маленькую кухню своими широкими плечами. Но я рада, что он здесь, хоть тело все еще дрожит от удовольствия, которое я испытала.
Я завариваю чай, ощущая, как ползут по спине мурашки от его пристального взгляда. Достаю печенье, зная, что Игнат любит сладенькое. Почему-то сама же вспыхиваю от своих двусмысленных мыслей.
– Чай-то будет, или мы…
Даже думать не хочу об этом «мы».
– Вот, – поворачиваюсь, стараясь не смотреть ему в глаза. Но лучше бы в глаза, чем на ширинку, которая прямо-таки топорщится. – Печенье еще.
Он принимается за чай, и я надеюсь, ромашка его успокоит. Ну и
