— Вот прям совсем никак, да?
— Совсем, — отчаянно пытаюсь его убедить. — Я тебе ща скину видео. Проверь, настоящее ли оно, или монтаж.
— Блин, Лермонтов, ты издеваешься, что ли?! — чуть не кричит Орлов. — Это же не пять минут. Давай утром, ладно? Всё, на соз…
— Алиса с отцом развелись, — глухо произношу я, всё ещё не веря в произошедшее.
— Чего?! — восклицает Серёга. — Да ладно… Мне казалось, там любовь-морковь такая…
Горько усмехаюсь.
— Мне тоже так казалось, Серый. А прямо сейчас я смотрю интересное кино восемнадцать плюс с участием моего папочки и его секретарши. И мне надо знать, было ли это на самом деле или нет.
— Ладно, — тон друга резко меняется. — Ща всё сделаю.
— Спасибо. И Кате пока ничё не говори.
— Мог и не просить, — усмехается Орлов и отключается.
Я осторожно возвращаюсь в квартиру, чтобы одеться. Вновь выхожу в подъезд и спускаюсь на улицу. Белые ночи. Сесть бы сейчас на скамейку и закурить, но, благодаря отцу, никогда не имел пристрастия к этой пагубной привычке.
Отец. Что же ты натворил? Ведь я же предупреждал тебя, что не стоит связываться с Алисой, если ты не уверен. Но тебе же всегда кажется, что ты знаешь лучше меня. Лучше всех.
А что теперь? А непонятно что теперь. Радует только одно: папа сам лишил меня выбора, когда привёл в дом эту мамзель. Вот пусть и живут там и наслаждаются обществом друг друга. А я найду квартиру, перееду туда с Лялей и…
Звонок.
Вновь адреналин бьёт по барабанным перепонкам. Хватаю трубку:
— Алло, алло!
— Слушай, Кир, — голос Серёги унылый и опустошённый, и я понимаю, что это — конец. — Мне, походу, порадовать тебя особо нечем. Видео настоящее, нет ни одной склейки.
Сердце падает. Куда-то в район голени возможно. Не могу сделать вдох — дыхание перехватило.
— Ага, яс… ясно. Спасибо.
— Погоди, — останавливает друг. — Тут есть одна деталь, но я не знаю, насколько она будет полезна.
— Говори! — пересохшими от волнения губами требую я.
— В дате цифра одна исправлена. На видео стоит двадцать третий год, а на самом деле в конце цифра два. Двадцать второй.
Стон облегчения вырывается наружу и превращается в крик.
— ЭТО ВСЁ МЕНЯЕТ, СЕРЁГА, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! ВСЁ!!! — ору в трубку, как ненормальный. — С меня — бутылка дорогого коньяка. Нет, ящик!!!
— Заметь, — ухмыляется Серый, — не я это предложил.
Благодарю друга ещё раз и отключаюсь.
Что делать? Пойти к Алисе и сразу всё рассказать?
На улице уже светает. Бегу в кондитерскую и покупаю свежайшие утренние пончики и кофе. Врываюсь в квартиру и вижу, что Алиса собирается на работу. Увидев меня, девушка облегчённо выдыхает:
— Кир, — с лёгким укором качает головой. — Я же тебя потеряла. Ты где был?
— Алиса!!! — кричу я, ставлю пакет с пончиками и кофе на стол, подбегаю и хватаю Алису на руки. — Алиса, дорогая, я всё узнал! Это видео, которое тебе прислали, на самом деле прошлого года. Двадцать второго, понимаешь, а не двадцать третьего! Папа не изменял тебе. Он никогда бы…
— Кирилл, поставь меня, пожалуйста, — хриплым голосом просит Алиса.
Я не понимаю, что происходит. Она совершенно не реагирует на слова о видео, словно бы её это и не волнует.
Ставлю девушку на пол, беру пакет с пончиками и делаю ещё одну попытку:
— Алис, да это правда! Ты и сама можешь проверить! Видео прошлогоднее, когда вы ещё и знакомы-то не были, — улыбаюсь и протягиваю ей пакет. — Смотри. Я купил просто обалденные пончики с джемом.
Внезапно Алиса бледнеет и, зажав рот рукой, бежит в туалет. Я бегу за ней. Алису тошнит, а я держу ей волосы. Мне страшно. Её тошнит уже второй день подряд. Сначала от запаха моего пуловера, потом от понч…
Стоп.
— Алис, ты… — я опускаюсь перед ней “на корточки”.
Алиса ничего не говорит, только осторожно кивает.
Я в ступоре. Даже не знаю, как реагировать.
— А папа знает?
Алиса отрицательно машет головой:
— Нет. Я сама через месяц после развода узнала, — девушка умоляюще смотрит на меня. — Только не говори ему, Кир. Пожалуйста.
— Почему? — ошарашено спрашиваю я.
Алиса опускает глаза на свои руки.
— Твой папа… он… — встречается со мной взглядом. — Он обвинил меня в воровстве, — выпаливает на одном дыхании и начинает рыдать.
Глава 25. Алиса
Стало ли мне легче, когда я узнала, что видео снято в прошлом году?
Нет. Не стало.
Внутри всё сожжено, выпотрошено и выброшено. И мне уже абсолютно всё равно, изменял ли мне Пушкин или нет.
Это больше не имеет никакого значения.
Хотя, не спорю, я отметила про себя тот факт, что видео было сделано пятого марта. Это тот день, когда я звонила Пушкину по поводу Кира. И сейчас я уже знаю, почему он взял трубку таким запыхавшимся.
…Я думала, что после замужества у меня началась идеальная жизнь. Та, о которой снимают фильмы с хэппи-эндом; та, о которой рассказывают в глянцевых журналах; та, о которой пишет книги моя любимая Плюшина; та, о которой фантазируют “лучшие подруги”, рассказывая друг другу очередные плоды своей буйной фантазии.
А у меня она была. Нет, правда, была, я не придумываю.
Сейчас есть такое ощущение, что я сижу на приёме у психотерапевта и рассказываю ему свою биографию. Чтобы мы вместе поняли, когда всё пошло не так. И я так отчаянно хочу, чтобы он мне поверил. Ведь, наверняка, половина его клиенток — безграничные врушки, и половину их рассказов можно смело делить на тысячу.
А я же не вру. Это всё было.
Поверьте мне. Ну, пожалуйста.
Психотерапевт, конечно же, мне поверил бы. И предложил вместе подумать, что мы сможем сделать в сложившейся ситуации.
А сейчас я не хочу об этом думать. Хотя, ещё полгода назад я думала, что просто умру…
…Когда я получила это видео, то не могла поверить в случившееся. Оно было прислано с незнакомой почты, как говорится, от “доброжелателя”. Включила и…
Замерла. Потом заревела. Спустилась на пол и прижалась затылком к стене.
Почему я. Почему опять я?
Неужели, это моя карма? Расплата за грехи прошлых жизней.
Судорожно дышала, потому что не могла в полной мере наполнить лёгкие. Как будто бы в них насыпали битого стекла. Руки дрожали, а я с мазохистским наслаждением пялилась в экран, продлевая собственные муки. Размазывала по щекам слёзы и взвывала каждый раз, когда мой муж совершал амплитудные толчки.
Ведь ещё вчера всё было хорошо. Ещё вчера я приходила к нему на работу. Правда нам не удалось долго побыть вместе — Пушкина вызвали для утверждения нового проекта — но те драгоценные минуты, когда он резко подскочил, увидев меня в дверях своего кабинета, а потом моментально прижал к себе, были бесценны. Я пила нектар его губ, впитывала в себя его аромат и отдавала ему всю себя.
Поверьте мне. Ну, пожалуйста.
А сейчас я сижу на полу нашей спальни и смотрю, как на экране смартфона разрушается моя жизнь.
Скрипнула дверь. Я даже не слышала, как приехал Саша. Безжизненно повернула голову и до боли в мышцах захотела, чтобы он подбежал ко мне. Чтобы утешил. Чтобы убедил бы меня в том, что это видео — фальшивка, а я непременно захотела бы в это поверить.
Но не поверила бы.
Но Саша лишь молча прошёл в спальню, сел на кровать напротив меня и долго-долго смотрел мне в глаза.
А потом тихо спросил:
— Зачем ты это сделала, Алис?
Я замерла. Слышала только гул собственного сердца, которое нещадно билось о грудную клетку.
Молчала. Хотя, наверное, надо же спросить, что именно я сделала. Тогда станет понятно, почему мой любимый, мой родной, мой самый лучший в мире муж смотрит на меня с нескрываемым отвращением и гневом.
Пушкин тяжело и медленно дышит. Словно бы пытается утихомирить своих внутренних демонов, которые так активно рвутся наружу.
— Неужели, ты изначально так и хотела? — он спрашивает ровно, спокойно, но я прекрасно знаю, что скрывается за этой маской деланного равнодушия. — Неужели, ты никогда ко мне ничего не испытывала?
