Зу почувствовала, как на глаза стали наворачиваться слезы. Она так долго сдерживала их, что теперь они покатились по щекам сами собой. И когда теперь высохнут ее глаза? Через несколько дней? Месяцев? Лет?
— У меня нет выбора, — всхлипывая, пролепетала она.
— Выбор всегда есть. Взгляни на себя. Ты красавица. Кинозвезда.
У Зу от обиды загорелись щеки. Она с шумом отодвинула стул и поднялась.
— Не будь же ты дурочкой, Марисоль! А я-то думала, что смогу на тебя рассчитывать…
— Ты можешь на меня рассчитывать.
— Как же могу, если ты говоришь такие вещи? Посмотри на меня! — Зу опустила руки вдоль тела. — Я старая. Толстая. А посмотри на мой рот! Видишь, какой он кривой?
— Ничего подобного.
— Кривой, я знаю! Стоит мне посмотреть в зеркало, как это сразу же бросается в глаза. А мое лицо? Оно же заплыло жиром!
— Ты слишком к себе приглядываешься. Ты не видишь той Зу, которую вижу я.
— Боже, Марисоль, — не унималась Зу, не слушая подругу. — Да разве дело только в моей внешности? Я не работала уже пятнадцать лет! Я бывшая! За бортом! — Она случайно задела рукой чашку, и та едва не свалилась со стола. Чай расплескался на пол. — Черт!
Марисоль спокойно поднялась и стала вытирать пол своей салфеткой.
— Сядь, — жестко приказала она.
Зу села.
Марисоль вернулась на свое место.
— Послушай, что я тебе скажу. Многие воспринимают тебя такой, какой ты им запомнилась. Для многих ты до сих пор кинозвезда. Для меня лично ты еще и подруга.
Зу продолжала бороться со слезами.
— Ты начинала с нуля. Я-то знаю это лучше, чем кто бы то ни был. Ты никогда не забывала про меня. Даже во время болезни. Дала мне эту работу. Говорила, что я навсегда стала частью твоей жизни. Я, конечно, не сидела сложа руки, заботилась о тебе. Но то, что ты сделала для меня, ценится выше. Ты спасла меня.
Зу вспомнились те жуткие ночи, когда за стенкой слышались крики и звуки ударов. Рыдания. Она помнила Марисоль с вечными синяками на лице, на руках и ногах. У Марисоль не было детей. С одной стороны, это печалило, с другой — радовало ее. Ей труднее было бы уйти от мужа, если бы были дети. А уйти ее уговорила Зу. Убедила в том, что это единственно верное решение.
— Ты хочешь продать Седар Блаф? — переспросила Марисоль. — На твоем месте я бы этого не делала. Может, позже. Но не сейчас. Еще рано.
Зу закрыла лицо руками:
— Ты же сама хотела, чтобы я не показывалась здесь после гибели Уильяма!
— Да, я хотела, чтобы ты провела несколько дней где-нибудь в другом месте. Несколько дней. Неделю. Не больше. Здесь твой дом, Зу. Седар Блаф — часть твоей жизни, от которой нельзя отказываться. По крайней мере пока. — Марисоль отвела руки Зу, открыв ей лицо. — Я тебе скажу, как нам быть. Тебе необходимо вернуться к работе. Ты сказала, что страховки хватит на то, чтобы оплатить закладную. Прекрасно. Но чтобы жить дальше, нужно вернуться к работе. А потом, позже, если ты все-таки решишь продать дом — пожалуйста. Но это уже будет вопрос твоего свободного выбора, а не его отсутствия.
— Марисоль, я не смогу…
— Не морочь мне голову! Ты будешь делать то, что я тебе говорю.
Зу вспомнила, что эти слова Марисоль произносила неоднократно во время ее болезни. Поначалу Зу боялась вставать с постели, боялась вновь довериться своим ногам. Иногда несколько дней подряд она проводила в молчании, даже не пытаясь говорить. «Не морочь мне голову!» — кричала в таких случаях Марисоль, и это срабатывало. Тогда…
— Сейчас другая ситуация, Марисоль. Такие слова годились, когда нужно было укрепить мой дух, поднять настроение. А сейчас речь идет о деньгах. Счетах. Об огромных счетах. У меня просто нет средств, которые помогли бы выйти из положения.
Марисоль наклонилась к ней и взяла ее лицо в свои руки. Она посмотрела подруге прямо в глаза и проговорила:
— Нет, есть. У тебя есть мужество, дорогая. Скотти. Я. И я помогу тебе.
Марисоль вновь поднялась и стала расхаживать по комнате.
— И вот с чего мы начнем. Тебе необходимо привести себя в порядок. Как только ты будешь выглядеть как кинозвезда, ты и почувствуешь себя таковой.
Зу вздохнула.
— Тебе надо посетить какой-нибудь курорт.
— Минеральные воды?
— Да, минеральные воды.
— Едва я покажусь там, как через десять минут об этом уже будут знать все бульварные писаки.
Марисоль сделала еще один круг вокруг стола.
— Мы подыщем местечко, где тебя никто не найдет. Где-нибудь подальше отсюда.
— Марисоль, я очень ценю то, что ты пытаешься для меня сделать. Честное слово. Но посмотри на вещи более реалистично. Во-первых, на воды я не поеду. Это очень дорогое удовольствие, а у меня нет денег.
— Деньги у тебя, положим, есть.
— Правильно. Несколько тысяч в банке на мое имя. Но эти деньги мне понадобятся на более насущные дела. Я не имею права бросать их на ветер. — Она встала и подошла к окну. — Дом надо будет продать. Нам придется переехать. Начать новую жизнь. Сказка кончилась.
— У меня есть деньги.
Зу обернулась к ней:
— Что?
— Я сказала, что у меня есть деньги. И довольно приличная сумма. Много лет подряд ты платила мне солидное жалованье. Я откладывала.
Зу покачала головой:
— Нет. Эти деньги принадлежат только тебе. Ты заботилась обо мне, О Скотте. Нам даже не нужно было нанимать экономку, потому что ты выполняла ее работу. Ты защищала меня от незнакомых людей, от репортеров, от всех тех, кто сгорал от желания узнать, как низко я пала. Нет, Марисоль, что твое — то твое. Ты заработала эти деньги тяжелым трудом.
— Я хочу, чтобы ты взяла их.
Зу отмахнулась:
— И речи быть не может. Я не допущу, чтобы ты тратила на меня то, что принадлежит тебе.
— А чем, интересно, ты сама занималась все эти годы, а? Ты тратила на меня свои деньги. Теперь настала моя очередь. И потом ты и Скотти… это моя семья. Ты отлично знаешь это.
— Марисоль…
— Сначала надо подыскать тебе курорт. Минеральный источник. Я заплачу. А там посмотрим.
— Марисоль, я люблю тебя, как родную сестру или мать. Даже сильнее. Но дело в том, что из меня уже не получится актрисы.
— В этом кроется твоя первая ошибка.
— Какая?
— Ты не веришь в себя. А мужики, кстати, верят. Бери с них пример.
Зу рассмеялась. На душе стало полегче.
— Начинаем завтра же. Ты встретишься с тем агентом, с которым работал Уильям. Как его имя?
— Тим? Тим Данахи?
— Точно. Ты встретишься с ним и скажешь, что хочешь снова сниматься. Тебе терять нечего.
— Марисоль, — спокойно проговорила Зу, вернувшись к столу. — Ты одно не взяла в расчет. Похоже, мне и не хочется уже сниматься.
