Когда она наконец замолкла, он спросил:
— Ты поужинаешь со мной сегодня?
— Я бы с удовольствием, — сказала Лорен осторожно, — но я договорилась о встрече.
— А завтра?
— Мне бы очень хотелось, но, к сожалению, у меня репетиция. — Она вздохнула. — Разве я не говорила, что участвую в камерном концерте, аккомпанирую одной девочке, у которой дивный, совершенно фантастический голос. Да, меццо-сопрано… Уверена, что она обязательно будет знаменитостью. Ты ведь любишь вокал?
— Что случилось, Лорен? — спросил Соломон резко.
— А что такое? — Лорен неестественно засмеялась и подумала, что он наверняка услышал фальшь. — Да ничего особенного. Конечно, я хотела бы тебя увидеть. Ой, звонок! Извини, я должна идти на занятия. До свидания…
Она резко опустила трубку, будто та жгла ей руку, и прислонилась лбом к холодному стеклу телефонной будки, находящейся в холле общежития. Но через минуту Лорен собралась с силами и присоединилась к группе студентов, болтавших поблизости. Она легко включилась в разговор, изумляясь про себя тому, что охватившее ее отчаяние никак не отразилось у нее на лице.
Через два дня они с Брайаном стояли в очереди за билетами на галерку театра в Ок-Парке, и тут мимо них прошел Соломон, ведя под руку Барбару Ньюберн.
Лорен стояла к ним спиной, но услышала знакомый глубокий голос и ответный смех Барбары. Вот она, ирония судьбы, думала Лорен, сидя в первом ряду галерки рядом с Брайаном, в то время как в ложе справа голова Соломона виднелась около гладко причесанной головки Барбары. Эта ситуация вполне соответствовала их положению в жизни. Лорен вообще плохо понимала, зачем Соломон продолжал видеться с ней, сохраняя те приятельские, необязательные отношения, которые были между ними.
После того как кончилась пьеса и зажглись огни, Брайан повел Лорен вниз по крутым ступенькам, ведущим к выходу, поддерживая легонько за талию. Она так устала от постоянной душевной боли, что склонила голову ему на плечо и почувствовала, как рука Брайана увереннее обняла ее.
— Ты очень устала, — сказал Брайан заботливо. — Все время так много работаешь! Тебе нужен отдых. Никто не сомневается, что ты многого достигнешь, но стоит ли так надрываться?
— Действительно, стоит ли? — сказала она поникшим голосом, никак не реагируя на его профессиональный комплимент.
Преподаватели тоже не скрывали, что ждут от Лорен многого. К тому же ее обязывала репутация Чесси, надежды, которые он на нее возлагал… После поступления Лорен работала как одержимая, а тут еще прибавилась постоянная боль, причиняемая Соломоном. Она почувствовала, что теряет силы.
Брайан был очень серьезный молодой человек, к тому же он привязался к ней. Когда начались каникулы, она пригласила его в гости к Чесси. Они очень весело проводили время той весной: гуляли по берегу, шлепая по воде, бросали плоские камешки так, чтобы те прыгали по поверхности воды, устраивали для дяди концерты, на которых разыгрывали из себя артистов мюзик-холла, так что тот смеялся до слез, сидя в своем кресле.
Соломон все это время не появлялся, но однажды летом он прислал ей два билета на концерт в Чикаго вместе с короткой сухой запиской. Они пошли вместе с Брайаном. У них были прекрасные места, откуда Лорен хорошо видела Соломона. Все время, пока он играл, она неотрывно глядела на него, замечая новые черточки, появившиеся в лице, и перемены, произошедшие в его исполнении. Теперь он не ограничивался лишь внешним блеском.
Чесси было бы интересно послушать его сейчас, подумалось ей. К отточенной технике добавилось настоящее чувство. В нем самом тоже произошли перемены. Когда он вышел к рампе, чтобы поклониться, она увидела, как он похудел.
Вокруг бушевали аплодисменты. Соломон выпрямился после поклона и посмотрел в ту сторону, где сидела Лорен. Ее глаза были прикованы к нему, и секунду они смотрели друг на друга. Между ними через зал пробежала искра чувства. Никогда прежде она не видела в его глазах ничего похожего, и сердце у нее остановилось. Соломон глядел на нее жадными глазами отвергнутого любовника. Когда он уходил со сцены, она почувствовала, что ее колотит озноб.
Брайан провожал ее домой, и ей приходилось держать себя в руках. Но то, что Лорен увидела в глазах Соломона, привело ее в смятение. Неужели это лишь игра воображения? Неужели ей только показалось?
В пять часов вечера на следующий день она выходила из колледжа и увидела Соломона на лестнице. Он отделился от стены и смотрел на нее снизу. У Лорен так забилось сердце, что она перестала замечать людей, выходивших следом за ней из дверей. Все узнавали Соломона, потом с любопытством обращали внимание на нее. Казалось, они ничего не могли сказать друг другу, потому что сказать нужно было слишком много.
Впервые они поехали к Соломону домой, и, когда остались одни, он начал спрашивать со странным горячечным возбуждением:
— Почему ты не встречалась со мной все это время? Что случилось? Не хочешь меня видеть?
— Разве это имеет значение? — Она смотрела себе под ноги, склонив нежную шею.
— Значение? — Он хрипло выдохнул. — Разве ты сама не знаешь, что имеет! — Он сделал шаг, схватил ее за плечи, и она увидела тот же жар, горящий в глубине черных глаз. — Что за парень был с тобой? Это он и есть? Из-за него ты меня прогнала?
В полном изумлении она подняла на него глаза, и под этим взглядом смуглое лицо его вспыхнуло. Он вздрогнул и отшатнулся, не умея совладать с чувствами, которые его заполняли. Лорен смотрела и не могла поверить глазам.
— Ты любишь его? — Он задал вопрос низким ровным голосом, но все его тело было напряжено, была заметна жилка, бьющаяся на щеке.
Лорен стояла перед выбором. Можно, конечно, соврать и заставить его поверить, что она любит не его. А можно сказать правду — и оставить себя беззащитной. Глаза их встретились, и Лорен задрожала. Она не сказала ни слова, но Соломон облегченно вздохнул и, протянув руки, обнял ее. Даже сейчас, когда она целиком отдалась в его руки, а ее мягкие губы отвечали требовательным, страстным поцелуям, Лорен пыталась не выдать ему свою любовь. Но первый же поцелуй сказал ему все, что она так старалась скрыть.
Соломон хотел ее — теперь Лорен это знала. Он чудовищно ревновал ее к Брайану и не видел смысла скрывать этого. Но она слишком долго наблюдала за ним и слишком много думала о нем, чтобы заблуждаться. Нет, Соломон просто неспособен любить так, как она любит его.
Но тогда все это не имеет значения. Или имеет? Соломон пылал, и его жар проник к ней в кровь, охватил ее целиком. Она ни в чем ему не отказывала. Он был необыкновенно нежен и ласкал ее чуть подрагивающими руками, губами, языком. Когда их тела слились с медленной настойчивостью, он тихо застонал, и наконец совершилось то, что стало неизбежным, как только он дотронулся до нее.
