— Да, спасибо.
В тот первый вечер он говорил о Чесси, о музыке. Соломон отдавал предпочтение тем произведениям, которые сам исполнял лучше всего, где он мог показать свою мощь и виртуозность. Лорен больше молчала и слушала, внимательно глядя на него, и по ее лицу было видно, что она не может решить, что он за человек.
Он не сделал даже попытки дотронуться до нее. Отвез ее в общежитие, где она жила, и пожелал спокойной ночи. Когда Лорен поднялась к себе, то почувствовала такую усталость, будто провела в напряжении долгое время. Соломон Кейд утомлял собой. Когда они были вместе, казалось, что прямо в глаза ей постоянно светит яркая электрическая лампа огромной мощности. Она пыталась защититься, и это сопротивление отняло у нее все силы.
Кейд, музыкант с международной известностью, много времени проводил на гастролях за границей. Но когда возвращался в Америку и был свободен, то регулярно виделся с Лорен. Такие вечера случались не часто, она успевала забыть, как нелегко ей давалась каждая их встреча, и, когда он, как перелетная птица, возвращался домой и звонил, ни о чем не задумываясь, покорно принимала его приглашения.
Лорен разрывалась между непреодолимым влечением и таким же непреодолимым страхом. Она была слишком чувствительна, уступчива, податлива по натуре и способна целиком отдаваться тому, что любила, — музыке или близким людям. Но именно поэтому ей приходилось защищать свой хрупкий внутренний мир. Лорен поняла, как легко может Кейд ранить ее и как глубока может оказаться эта рана. Они никогда не говорили о личной жизни Соломона, но в музыкальных кругах все хорошо знали о его давней связи с оперной певицей Барбарой Ньюберн.
Однажды в оперной программке Лорен увидела фотографию этой красивой и умной женщины. Она с каким-то особенным вниманием прочитала биографию, напечатанную ниже. Там, конечно, ничего не было сказано о Соломоне, но она сумела получить некоторое представление об образе жизни возлюбленной Соломона Кейда.
У Барбары Ньюберн было редкое по красоте меццо-сопрано. Лорен очень понравился ее голос, но она почувствовала в нем тот же поверхностный блеск, который был свойствен Соломону, и точно так же ее искусство не давало полного удовлетворения. Музыка — прежде всего душа. Конечно, техника должна быть, техника — это фундамент, но она не может заменить собой способность чувствовать и сопереживать. В исполнении Кейда и Ньюберн отсутствовало именно это. И, несмотря на прекрасный голос и замечательную внешность, Барбара так и не стала великой певицей.
В колонках светских новостей Лорен иногда попадались сплетни о Барбаре и Соломоне. Время от времени их видели вместе, но газеты не очень вдавались в подробности их отношений. Зато друзья Лорен по музыкальному колледжу охотно дополняли пропущенные детали, не подозревая, насколько это задевает ее лично. Она даже намеком не давала понять, что знакома с Соломоном, поэтому для студенток все эти разговоры были просто сплетнями о любимом артисте.
— У него было много женщин, — зевая, сказала одна из ее подруг. — Но с этой он живет дольше всех. И неудивительно: говорят, она очень сексуальная.
Лорен поморщилась, но промолчала. Теперь она работала с особым напряжением, отдавая все свое время учебе и репетициям. Она не уставала играть одни и те же упражнения, добиваясь исполнения, близкого к совершенству. Когда Лорен не видела Соломона, старалась совсем о нем не думать. Он был для нее неразрешимой проблемой. Даже самой себе она не могла сознаться, насколько трудной, неподъемной, неохватной была эта проблема. Шли месяцы, они виделись все чаще, и проблема росла.
Она знала, что он продолжает видеться с Барбарой Ньюберн, однако они никогда не упоминали в разговорах ее имя. Их отношения с Соломоном складывались так, что никаких признаний и не требовалось. Они вместе слушали музыку, а потом обсуждали ее, ходили в кино, обедали, гуляли в парках, бывали в театре. Соломон никогда не приглашал ее к себе домой. Встречаясь, они не оставались вдвоем, даже не стремились к этому, вокруг них всегда были люди. Это была дружба, и только. Будь Кейд ее сверстником, тут не было бы ничего странного. Но он был старше и опытней.
Однажды Лорен была в опере и с балкона заметила в партере Соломона и Барбару. Они оживленно разговаривали, заразительно смеялись, и Лорен яснее, чем в первый раз, увидела, что между ними существует физическая близость.
Она почувствовала, что ее пронзила острая боль. Музыка звучала бессмысленным шумом, ей хотелось плакать. Я люблю его, думала она и не могла оторвать глаз от его затылка там внизу, в темном партере.
В эту ночь Лорен не спала. Проблема, которая мучила ее уже несколько месяцев, встала перед ней во весь рост. Нельзя было дольше продолжать такие отношения. Они не могли принести ей ничего, кроме боли. И чтобы прекратить дальнейшие муки, ей нужно было перестать его видеть.
Он позвонил через два дня.
— Мне очень жаль, — соврала Лорен, — но всю неделю, пока ты в Чикаго, я занята. Каждый день расписан…
Соломона это задело.
— Понятно. Хорошо, встретимся, когда я приеду в следующий раз.
— Это было бы мило, — ответила она без энтузиазма.
Он повесил трубку, и тут она заплакала.
Однако работа приучила ее защищать свой внутренний мир от внешних посягательств, которые мешали сосредоточиться, и тогда эта способность ей очень пригодилась. Пока Соломон перелетал из столицы в столицу, давая концерты, Лорен начала встречаться с молодым человеком своего возраста.
Тот учился по классу фортепьяно в их колледже. Это был худенький юноша, всего на год старше нее. Они познакомились, когда Лорен только поступила в колледж. Брайан часто приглашал ее пойти куда-нибудь, но она всякий раз отказывалась под разными предлогами. Однако тут она приняла приглашение и стала встречаться с ним раз в неделю. По бесплатным билетам они ходили на репетиции и конкурсы, а потом горячо и долго обсуждали услышанное. Лорен часто виделась с ним и в перерывах между занятиями, потому что их классы размещались по соседству. Он ей очень нравился. Но они не торопились развивать свои отношения, так как обоим не хотелось слишком себя связывать.
Когда Соломон вернулся, он тут же позвонил Лорен. Они не виделись целых три месяца, и она долго поздравляла его с успешными гастролями.
— Я читала кучу восторженных рецензий. Наверное, приятно, когда тебя так хвалят…
Когда она наконец замолкла, он спросил:
— Ты поужинаешь со мной сегодня?
— Я бы с удовольствием, — сказала Лорен осторожно, — но я договорилась о встрече.
— А завтра?
